Но так и замер с засунутой рукой, глядя на свою тень. У меня аж мёртвое сердце ёкнуло
Потому что рядом с моей тенью вырисовалась ещё одна. Более… странная и головастая.
И ужас, осязаемый, её уровень подскочил внезапно и многократно. Он бил как жар за моей спиной.
Я медленно начал оборачиваться, уже держа руку на рукояти меча.
Окно. А если точнее, то, что было за ним.
Человек. Он виднелся мне лишь по пояс, но даже так я мог представить его размеры. Большой, я бы сказал в полтора раза больше нормы и худой при удивительно крупной голове. И в отличие от всех своих собратьев вполне себе человеческой голове. Он был похож на какого-то алкаша с деревни, у которого лишь глаза расположены на разном уровне.
Ни чрезмерно длинных рук, ни большого живота, ни рожи, которая мало походила на человеческую. Я бы сказал, что обычный человек, не исходи от него аура ожившего кошмара. Эта тварь, то, что была когда-то человеком, ко всему прочему была разумна. Я видел это в его глазах. Он всё понимал, пусть и не мыслил в той плоскости, что человек.
Могу представит, как он пугал людей, заглядывая к ним в окна или жрал караванщиков. А на груди у него, на районе сердца виднелась та самая пиктограмма, которая была напротив одиночной камеры с оковами на стенах.
Самое сильное существо. То, что было когда-то то ли десятым, то ли одиннадцатым уровнем.
Он висел с той стороны, чуть-чуть покачиваясь вверх-вниз и смотрел на меня, после чего улыбнулся. Никаких клыков, обычный рот с зубами пеньками, пожелтевшими от старости, но на скольких шеях они сомкнулись — одному ему известно. Он улыбался, наслаждаясь страхом, который вселял, словно добавляя приправы к своему блюду.
Приблизившись к окну и продолжая улыбаться ртом, который растягивался слишком широко, он постучал костяшками в окно и улыбнулся мне. Будто просил впустить, как старого друга. Его улыбка из пеньков пугала больше, чем полчища упырей.
А я…
Я испугался, да.
А ещё оттолкнулся ногами что было сил от пола и за доли секунды преодолев всю комнату, прыгнул прямо во окно. Прямо на него.
Потому что или ты ссышься, или ты сражаешься. И лучше сражаться с ужасом, чем быть им парализованным.
Не такого поворота событий ожидало существо.
Я пулей вылетел из окна врезавшись прямо в него. Врезался как снаряд, от чего его отбросило от башни. Вцепился когтистой лапой в его плечо размахнулся и со всей дури влепил ему прямо по роже.
Я не заметил, как ревел нечеловеческим не менее пугающим рёвом на весь лес, вбивая ему как отбойным молотком кулак в его охреневшую рожу. Мы кувыркнулись пару раз в воздухе, и он оказался подо мной. Я вскочил прямо на его тело, словно на сёрф-доску, после чего поднял ногу и обрушил её со всей дури ему на грудь, отправив вниз вместе со мной.
Мы рухнули камнем вниз.
И прямо в полёте я изловил тварь и начала лупить её кулаками. Оно ответило тем же, протяжно захрипев или завизжа в аккомпанемент моему хриплому рёву, и его когтистые ладони забили по мне, рассекая кожу, как бритва. Мы крутились и лупили друг друга, словно обезумевшие, пока с размаху не врезались в кроны деревьев. Они притормозили наше падение, а потом…
Потом темнота, и я кубарем прокатился по земле. Вскочил на ноги, глядя на этого алкаша-упыря, что висел над землёй, словно святой, слегка расставив руки в стороны.
А потом раскрыл пасть так, его голова даже слегка откинулась назад, показав ряд зубов и взревел так, как невозможно описать. Он не продукт этого мира, и его сложно назвать продуктом экспериментов человека.
Он будто с той стороны пограничья. Тварь, что затесалась в нашем мире.
И я ответил тем же рёвом, чувствуя только одно желание, выхватив меч.
Убивать.
И мы бросились навстречу друг другу.
Взмах его руки и вся округа буквально умерла перед ним. Завяла, начала сохнуть, гнить. Всё кроме меня. Нельзя убить то, что мертво. Я ответил ему широкими ударами веером перед собой, которые срезали лес на сотню метров.
И встретились в центре леса.
Я промахнулся мечом, но поймал его за ногу и совсем дури врезал им об землю. От ответил тем же, вырвав ногу и врезавшись в меня. Проделал сраную просеку, снося моей спиной деревья. Припечатал к огромному булыжнику, и когда я поднял меч, чтобы ответить ударом, просто вышиб свое лапой. И получил удар в висок, а потом и пинок, которым я отбросил его от себя.
Бросился следом и провёл сразу тройку ударов. Уклонился назад, увернувшись от его лапы, и сделал хук снизу так, что у того зубы щёлкнули. Тварь попыталась взлететь, но я поймал его за ноги и дёрнул вниз на себя.
От чего получил два мощных удара по плечам, отчего у меня колени подогнулись. А потом ещё и пинок в грудь, и вновь припечатался к камню. Оттолкнулся и схлестнулся с ним в рукопашке. Удар на удар, мы махали руками и когтями, уклоняясь и принимая удары, будто проверяя, кто сдастся первым.
Встретились две твари в лесу. Худшие из худших, существа, хищники этого мира, которые не позволят другому охотиться на своей территории. И кто-то из нас сгинет, так как это место слишком тесно для двух оживших кошмаров человечества.
А забавная правда в том, что такие жуткие твари, как я, нужны этому миру. Такие, как я, не чужды миру, мы его неотъемлемая часть и нужны, чтобы оградить его от ещё большего ужаса, как то, что было передо мной.
Миру необходимо зло, чтобы оградить его от ещё большего зла. Такова правда.
А для нас правда была такой, что мы были очень злы.
И очень голодны.
Глава 384
Нечеловеческие крики разлетались над долиной, спрятавшейся среди лесистых гор. У каждого, кто их слышал, волосы становились дыбом, холод пробегал по спине и сердце билось быстро-быстро. Трещали деревья, гремели удары, дрожала земля. Вибрировала, а иногда и заметно подскакивала, будто кто-то бил по ней гигантским молотом.
У замка, простоявшего века, одна из башен заметно задрожала, после чего с грохотом обрушилась вниз. Старость взяла своё, но немало лепту в это внесло сражение, которое происходило где-то в лесу.
Люди выходили из домов, со страхом глядя в ту сторону, откуда раздавались нечеловечески звуки. Иной раз на фоне ночного неба можно было заметить, как разлетаются в разные стороны деревья и поднимается в воздух комья земли.
Чтобы там не происходило, оно вряд ли принесёт что-то хорошее деревне.
Среди тех, кто был на улице оказалась и девушка-проводница, молода и румяная, но со взглядом закалённым и твёрдым, который мог дать фору любому последователю Вечных.
— Надо предупредить, — негромко сообщила она бармену, который стоял подле неё. — Предупредить, что происходит. Живо.
И тот, слегка поклонившись, юркнул среди людей, будто тень. Никто и не заметил, как он скрылся — все смотрели на страшную битву, которая сейчас гремела в лесу.
* * *
Меня протащило по земле так, что за собой я оставил борозду, достаточно глубокую, чтобы провалиться туда по пояс. Спина болела, руки болели, всё болело. Но желание убивать было гораздо сильнее боли и даже не собиралось утухать.
Наоборот, боль будто подстёгивала, заставляла браться на тварь раз за разом, позабыв даже жалость к себе. И даже сейчас вмятый в землю, побитый, я практически сразу же вскочил и бросился твари навстречу.
Мы сошлись в центре разгромленного леса, заваленного землёй и переломанными стволами деревьев. Я резко ушёл влево, уклонившись от его удара, и тут же влепил ему ответку с левой прямо в корпус. Да такую, что захрустели кости, проминаясь под кулаком, и тварь улетела в ближайшее дерево. Протаранила его нахрен и влепилась в другое, застряв в нём — только ручки да ножки и торчат.
Тебе помочь, сука, выбраться?
Я разбежался и влетел в него с двух ног, заставив вылететь как пробку из бутылки. Вскочил на ноги, взял короткий разбег, подпрыгнул и едва тот встал, обрушился на него камнем сверху с замаха просадил ему прямо в его большую башку.