Когда мы въезжали в город, Малу вновь затронул тему работы.

— Тара, короче, слушай сюда, — обернулся он ко мне с переднего пассажирского сидения. — В доме ты реально был молодцом. Без «п» говорю, вскрыл сейф на ура, хотя я думал, что нихуя не выйдет. Неправ, все ошибаются, сорян. Но теперь я знаю, что ты парень ровный. Мы хоть и просто люди с улиц, но считай, что я поручился за тебя перед всеми, и ты мой друг. Улавливаешь?

— Твой друг… это типа твоего подручного, верно?

— Да, что-то типа того. Как Сирень или Али. Мы одна команда, я за них в ответе, спрашивать будут с меня. Потому делаем всё вместе, доверяем друг другу, жопы прикрываем и вытираем и так далее. Ты неплохо показал себя тогда в доме, потому я решил, что с тобой можно работать. Но надеюсь, что хуйни и беспредела ты творить не будешь.

Вот насчёт беспредела надо волноваться не за меня, Малу.

— Естественно. Никакого беспредела. Делать то, что говорят, никакой самодеятельности, — тем не менее, с готовностью ответил я.

— Хорошо, что ты всё уловил, — кивнул он, вытащил из кармана телефон и протянул мне. То была обычная раскладушка. — Будь на связи и не потеряй. Телефон чистый. По нему ты всегда должен отвечать, даже если срёшь, даже если тебя убивают или даже если тебе даст Сирень…

— ЭЙ!

— В любой ситуации, — продолжил Малу, даже не обратив на неё внимания. — Это пиздец как важно. Будь всегда на связи. Пропустишь звонок, будут проблемы. Я тебе это гарантирую.

— Я понял, — совершенно спокойно ответил я, несмотря на его угрозы.

— Ты охерел, Малу, — а Сирень не могла успокоиться, но у неё были на это причины. — Блять, я тебе что-то подобное говорила хоть раз?! Я, по-твоему, шлюха? Что это за «Даже если тебе даст Сирень»?!

— Ну ты же обжималась с ним.

— Да потому что он мягкий, твою мать! Очень мягкий! Но это ни хрена не значит, что я хочу его трахнуть! Так что закуси свой грязный язык, пока я тебе не сказала чего грубее! Почему я не позволяю себе тебя опускать, а ты на похуй всё делаешь?!

— Да ладно, ладно, прости, я понял, только угомонись и не вылети в кювет, — вздохнул он. — Сказанул глупость, я ступил, только не ори и веди ровно.

— Урод… — бросила она ему напоследок, но Малу смолчал. А Сирень ещё долго пыхтела от недовольства. Даже когда меня высаживала в начале моей улицы, чтоб не подъезжать близко, пыхтела, с ненавистью поглядывая на Малу. Хотя вряд ли у него есть совесть. Как по мне, он смолчал, чтоб не развивать ссору дальше. Меня куда больше удивило, что за такое она в отместку в кювет реально не вылетела. По её лицу и голосу я ожидал именно этого.

С того самого момента я стал полноценной частью криминального мира города Ханкск. Меня это не радовало от слова совсем. Более того, меня слегка потряхивало внутри от страха несмотря на то, что, по сути, пока ничего ещё и не произошло. Меня просто приняли — не более, но состояние было такое, будто объявили, что завтра начинаются экзамены. Да и предпочёл бы я больше стать членом читательского кружка, но… мои собственные желания были последним, что меня интересовало.

Прошло полных два месяца с похода на стрельбище до момента, когда мы получили дело.

За это время произошли некоторые изменения, но главное — я стал такой же частью этого криминального мира, как и те, с кем я работал.

Узнай папа об этом, и я даже не могу представить его реакцию, как и последствия. Потому я старался всеми силами скрывать тот факт, что работаю на криминал, с которым он борется. Естественно, я тут же придумал себе почву под ногами, от которой могу отталкиваться, если возникнет необходимость. Сам им сказал, что у меня есть девушка, которую я очень люблю, а деньги объяснил тем, что устроился работать — это помогало объяснить свои неожиданные уходы из дома: на работе рук не хватает или у подруги родители уехали, а я помогу ей убраться дома.

Единственное, что мне сказал папа за всё это время: «Когда будете убираться дома, предохраняйся, иначе потом ещё и пелёнки будешь менять». Мама же просто улыбалась и говорила, что рада за меня.

Что касается семейной обстановки, у нас были деньги, от чего и настроение у всех было куда выше, чем раньше. Конечно, мы до сих пор были нищими по меркам страны, однако теперь хотя бы могли позволить покупать Наталиэль все лекарства и оплачивать все необходимые процедуры, которые могли помочь справиться с недугом.

Или хотя бы сдерживать его неопределённый срок, пока я не начну получать больше и не смогу позволить или более сильные лекарства, чтоб задавить, или вообще операцию. В этом плане слишком сильно наша борьба с импульсом напоминала борьбу с раком. Но по крайней мере у неё больше не было приступов, и мы чувствовали, что побеждаем. Плюс Натали хранила наш секрет и постоянно радовала родителей своей неожиданно выросшей зарплатой, за что они её обожали.

Однажды она сказала, что это я заслужил эти слова благодарности, но я лишь отмахнулся. Сказал, что без разницы, кто их получает, главное, чего мы добились. Потому что она так же прекрасно знала отца — чёрт знает, что ему в голову взбредёт со своими принципами, так что лучше вообще не будить лихо, пока тихо.

Одно то, что мы можем бороться за нашу Наталиэль, вселяло в нашу семью надежду и своё маленькое и тёплое счастье, заставляющее нас двигаться дальше. Даже папа перестал быть хмурым, а ма всё время грустить. За эти два месяца по ночам я неоднократно слышал, как скрипит кровать за стеной в их комнате.

Вместе с Наталиэль исцелялась и вся наша семья.

Что же касается моей сестрёнки, то пусть она и была ещё слаба, но выглядела куда лучше, чем раньше. Даже веса прибавила. Румянец на щёки вернулся. Живой оттенок появился. Она действительно словно немного откинула импульс назад.

Натали же наоборот, открывала в себе всё новую и новую силу импульса. Как она сказала, от приступа в любом случае не убежать, если суждено его получить, так почему бы не воспользоваться тем, что имеешь. Я знал, что она и до этого тренировалась в нём, но после первого приступа Наталиэль прекратила тренировки. А сейчас вновь за них взялась.

Я радовался за них, радовался за то, что так всё хорошо.

До тех пор, пока не приходил мой черёд работать. Счастье в семье не даётся бесплатно, и кому как не мне это понимать.

Не то что такая работа была сложной или опасной, платили за неё немного, но выходило всё равно больше, чем на работах папы и мамы. Просто мне это не нравилось. Не цель моей жизни разговаривать с людьми, которые через каждое слово вставляют «блять», «сука», «чо» и любое слово с корнем «хуй». При этом ещё и пытаются наехать на тебя при любом удобном поводе, словно желая показать, кто здесь молодец.

Меня подобное очень давило, иногда пугало и раздражало. Одно я уяснил точно — такое не для меня, и только понимание необходимости держало меня там.

Всё это время я занимался низкоквалифицированной работой, типа положить закладку в то или иное место, отвезти что-то кому-то без вопросов, побыть на стрёме, пока кто-то шерстит чей-то склад.

Или помочь, собственно, этот склад вскрыть без шума. С такой просьбой ко мне несколько раз обращался напрямую Стрела. Поэтому мне пришлось вновь засесть за книги и ролики, чтоб поднять свой уровень взлома. Благо мест с замками, где я мог тренировать свои навыки, хватало.

В моей работе ключевыми словами стали «кто-то» и «что-то». Чем меньше я знал, тем больше был в безопасности. Не сто процентов, гарантии никто не даст, однако это был факт. Но хотя бы за то время мне ни разу не пришлось выбивать что-то из кого-то, участвовать в перестрелках или устраивать разбой.

Хотя…

Здесь всё немного сложно. Разбои были, мы иногда грабили дома, магазины, иногда крали грузовики с товаром. Если дело доходило до угроз, то этим занимался Малу, доходчиво объясняя, что будет с тем или иным персонажем. Но конкретно я был лишь соучастником, помогал открывать, разгружать или делать что-то, когда всей активной вознёй занимались Алекс с Малу. Сирень чаще всего нас возила и только иногда принимала участие в подобном.