И я разделил с ней обед.

Надо сказать, что приготовили всё отменно, этого не отнять. Надеюсь, что это всё сделано не на пожертвования, предназначающиеся маленьким онкобольным детям и калекам. Хотя я бы не удивился этому, как и не удивлюсь ещё много чему. Человеческая подлость, ненависть и жадность не знает границ, уж я-то на собственном опыте это знаю. И да, я не лучшего мнения о других, потому что они тоже люди и им это тоже свойственно. Не всем, но части точно.

— Как вам? — поинтересовалась она, пока мы трапезничали.

— Не сравнить с той едой, которой перебиваюсь я, Янмэй. Ваш повар мастер.

— Старая школа, — кивнула она с толикой гордости в голосе.

— Старая школа — это хорошо, — кивнул я. — У меня работают люди старой школы. Отменные работники.

— Да, старая школа хорошо, — кивнула она, но мне на мгновение показалось, что сказала она это с грустью.

— Простите моё любопытство, но, получается, Мингю ваша младшая сестра, верно?

— Верно. Самая младшая.

— А есть постарше?

— Ищете себе невесту, молодой человек? — улыбнулась она. — Знайте, я требовательна к кандидатам, мои требования вы очень навряд ли удовлетворите. Уж кого-кого, а младшую сестрёнку я отдам в надёжные руки.

Вообще, это можно было расценивать как оскорбление, однако мне корона голову не жмёт, гордость не давит и моё «я» не настолько толстое, чтоб обращать на такое внимание. В моей команде были некоторые кадры, которые прямо на говно исходились, стоило хотя бы немного задеть их чрезмерную гордость, однако я всегда относился к этому проще. Поэтому лишь без всякой задней мысли пожал плечами.

— Я понимаю и не претендую. Однако же, сколько у вас сестёр?

— Нас осталось трое, Томас. Я самая старшая, Мингю самая младшая. И наша Хуикинг. Она у нас девушка скромная, поэтому редко появляется на людях.

Осталось трое? Или несчастный случай, или же…

Как быстро может дом разориться? Зависит от обстоятельств, но чтоб разорить его полностью, это надо столько всего сделать, ведь он держится не на одной семье, верно? И просто кинуть на деньги дом не получится, так как это не какая-то маленькая конторка. Иначе говоря, самым вероятным остаётся война с другим домом. Причём едва ли не тотальная.

На эту мысль натолкнули меня её слова. Осталось трое. Приплюсовал сюда нищету их предполагаемого дома и получил вполне логичный ответ. Если только они сами на благотворительность своих родителей не сдали и туда же не отправили все богатства дома, но что-то в этом я сомневаюсь.

Зачем мне это? Просто для общего развития. Учитывая мои подозрения к их дому, это может стать одним из объяснений их интереса к моей персоне. Когда ты тонешь, то готов схватиться за любую соломинку, даже перепачканную кровью и грязью, я-то знаю.

— А у вас, Томас, есть семья?

— Боюсь, что я сирота, Янмэй.

— А родители?

— У меня их не было, — невозмутимо ответил я. — Я всегда был сам по себе.

— Это ужасно, — покачала она головой. — Но тем более вы должны понимать, как важно то, чем мы занимаемся. Поэтому мы рады любой помощи, даже маленькой, хотя чем больше… — она покачала головой в разные стороны, как маятник, показывая, что это будет только приветствоваться.

— Поэтому я и готов вам помочь, Янмэй.

— И всё же, вы из Сильверсайда, Томас?

— Нет, я не местный, — ответил я, потому что везде давал совершенно другую информацию и им не составило бы труда узнать её. Поэтому я строго следовал своей легенде. — Из Читы приехал.

— Далековато отсюда, — заметила она.

— Не так далеко от мечты стать кем-то больше, чем был.

— А кем вы были?

— На тот момент никем.

— Страшно, когда молодые люди встают на такой путь. Не мне вас удить и корить, но вы, видимо, и сами это понимаете.

— Увы, Янмэй, жить вообще страшно. Особенно в Нижнем городе.

— Не могу оспорить. Как вам суп из креветок?

— Спасибо, это было действительно вкусно. Передадите повару мою благодарность?

— Непременно. А это мы ещё второе не пробовали, Томас. Наш повар хранит кулинарные секреты нашего рода, некоторым из которых несколько веков.

— Внушительно, — уважительно кивнул я.

Янмэй улыбнулась.

И всё же я не мог расслабиться. Казалось, что она и ничего плохого не мыслит, однако лицо было настолько хитрое, словно пыталась расшатать меня, чтоб потом обрабатывать было легче.

Обед так и прошёл под лёгкие ничего не значащие разговоры. Янмэй иногда пыталась меня тонко подколоть, не переходя границы, что-то спрашивала или что-то рассказывала. Я же либо вежливо отвечал, либо поддакивал в моменты, когда это было необходимо. Не сказать, что я не получил удовольствие — вкусная еда и разговоры, которые немного развлекали, были весьма к месту, однако, как по мне, было скучновато. Возможно, сказывается тот факт, что я просто не привык к подобному и такой образ жизни мне чужд. А может я просто вижу истину, в отличие от аристократов, которые придают слишком много значения тому, что в действительности не существенно.

Так или иначе, под конец мы выпили вина, и она предложила мне пройтись до гостиной, где мы сможем обсудить всё.

— Наверное, это может прозвучать грубо, однако вы не похожи на обычных сирот, с которыми мне приходилось встречаться, — сказала она, когда мы шли по коридору.

— Да, соглашусь, не часто встречаются сироты-наркобароны с громким прозвищем.

Янмэй негромко рассмеялась.

— Что ж, вижу, вы понимаете. Хотя не могу не отметить ваш ум.

Лесть. Когда она идёт в бой, значит, мы подходим к сути дела.

Гостиная представляла из себя небольшое помещение с камином, несколькими креслами около него, шкафами вдоль стен и стола в центре. Под ногами слегка поскрипывал деревянный пол. В углах виднелись стопки книг, которые кто-то пытался сложить более-менее аккуратно, чтоб они не бросались в глаза. Вполне себе уютная комната, но она не сильно походила на гостиную. Скорее читальня или помещение, где хозяева дома могут посидеть перед камином, наслаждаясь хорошей книгой или коньяком.

— Итак, Томас, — Янмэй села за стол, на котором лежало несколько небольших папок. Достала… откуда-то очки, нацепив их на нос, вытащила документы и начала рассматривать. — Мингю сообщила мне, что вы согласились присоединиться к нам…

— Я не соглашался ни к кому присоединяться, — тут же сказал я. Может грубо было её перебивать, однако надо было сразу внести ясность. К тому же, она сама сказала, у аристократов слова слишком много значат. — Я лишь согласился выделить деньги для вашего фонда.

— Прошу прощения, я неправильно выразилась. Да, вы согласились выделить деньги в наш фонд. Так… Томас, на какую сумму мы можем рассчитывать? Я думаю, что такой человек, как вы, должны лучше остальных понимать как наше дело важно.

Это из меня так доят деньги? То есть сначала смущают, выбивают уверенность, а потом атакуют? Или у меня паранойя?

— Не знаю, зависит от того, как пойдут дела у нас в ближайшее время.

— Мы приветствуем ежегодные пожертвования, хотя можно отправлять нам и ежемесячно небольшие суммы.

— А о каких суммах идёт речь? — поинтересовался я.

— А какие вы назовёте? — задала Янмэй встречный вопрос.

— Сто тысяч долларов, — именно такую сумму переводил Соломон. Наверняка Янмэй поняла, что вытрясти из меня много не получится, раз уж я знаю, сколько платил Соломон.

— Миллион двести в год, — кивнула она, что-то начеркав. — Благодарю вас, Томас. Ещё один момент, который стоит обсудить. У нас была договорённость с Соломоном, что некоторые зоны не покрываются вашими дилерами. Двести метров от больниц, триста от школ и детских садов с приютами. Мы не хотим никого обидеть, однако я очень надеюсь, что вы понимаете…

Многозначительно замолчала.

— Да, дети, сироты, зоны риска, но это идёт в разрез с моим бизнесом, Янмэй.

— Я понимаю, однако неужели вам будет мало взрослых людей, которые уже есть и которые вскоре подсядут? Дети слишком падки на подобное, слишком глупы, слабы и не понимают, что наркомания — не всегда выход.