Он нахмурился. Уже хотел что-то сказать, но я его опередил.

— Господин Ли, я только за честные деловые отношения и поэтому не хочу вас обманывать никаким образом и тем более подставлять. Я мог бы сказать: «да, давайте, я прыгну под ваше крыло», а потом просто кинуть. Конечно, нас бы преследовали, но согласитесь, удар был бы ниже пояса. Именно поэтому говорю начистоту, как есть — я не соглашусь на ваше покровительство, потому что для меня это не имеет смысла и вам нечем на меня надавить. Но мы вполне можем сотрудничать с вами на равных правах. В этом случае вы можете быть уверены, что я вас не кину, не подставлю и в деликатных вопросах не сдам. Я не буду отрицать, своим влиянием и репутацией вы сможете нас прикрыть, но нам это не нужно.

Он вздохнул, облокотившись на спинку дивана, в то время как госпожа Ли всё это время сидела ровно, не позволяя себе такого.

— Что же, тогда, если я вам откажу, куда вы пойдёте?

— Для начала, даже если я приму предложение, то вы никогда не сможете быть уверенными, что мы подчинимся вам в нужное мгновение, потому согласитесь, лучше вообще быть одним, чем иметь таких помощников. А потом, есть и другие дома, — пожал я плечами. — Только прошу, не думайте, что я вас шантажирую или угрожаю. Я просто стараюсь описать ситуацию.

— Я понимаю, — кивнул он. — Но другие дома вас как раз-таки и прижмут.

— Соломона не прижали, и нас не будут. К тому же, мы просто найдём тех, кто согласится работать с нами на равных. Лучше иметь честного партнёра, чем гнилого слугу.

Естественно, я немного шантажировал их. Иначе никак, если я хочу получить то, что необходимо. Лесть, шантаж, скрытые угрозы, опять лесть.

К тому же, если уж откровенно, они были слабым домом. Великим, но слабым, который пытался выёживаться и показываться себя чуть больше, чем они есть на самом деле. В любом другом доме это всё воспринимали как бизнес, но здесь он пытался несколько раз сначала перевести это на свой счёт, чтоб состроить обиженку. Довольно вульгарный ход, как по мне, так как прекрасно ясно, что речь идёт о вполне адекватной услуге, а не о том, что я пытаюсь купить их.

Как по мне, жалкие попытки тех, кто слаб, выставить себя сильными. Но тем не менее, именно с ними мне и светило больше всего пользы. Слабые после войны, от них можно было получить больше преференций, чем от других домов, которые, вполне возможно, и попытаются сделать нас должниками. Им наша дружба будет тоже выгодна, какие-никакие, но сила и партнёр, который поддержит. Так что я был уверен на семьдесят процентов, что глава дома согласится вести со мной дела.

— И что же получит дом от партнёрства? — спросил старик.

— Кроме обязательств, которые накладываются на обе стороны? — мягко, но прямо намекнул я. — Во-первых, наш деловой партнёр — наши интересы, которые мы будем отстаивать в случае необходимости. Если на вас нападут, и вы попросите, мы, конечно, не будем открыто воевать, но потравим кровь вашему врагу знатно. Во-вторых, если ваши интересы коснутся Нижнего города и вы попросите, мы будем их защищать и проталкивать. В-третьих, как уже и говорил, посреднические услуги, если надо достать что-то или кого-то.

— Ты упомянул об обязательствах с нашей стороны. Какие именно, мог бы уточнить? — спросил он.

— Мы имеем право отказаться. Всегда. Вы не можете заставить нас. Мы будем исправно платить вам за порт или выполнять какие-то услуги, равноценные плате за вашу помощь в порте. В принципе, на этом всё.

— Ты так не хочешь иметь нас в покровителях?

— Я хочу свободы, господин Ли. Я кровью научен, что, когда кто-то сверху, покоя не будет. Всегда будут требовать что-то, и каждый раз всё больше и больше.

Я уже не стал говорить, что если бы и захотел иметь покровителей, то не выбрал бы такой слабый, пусть и великий дом. Потому что правда в том, что ещё несколько месяцев, может полгода, и я уже своими силами смогу его снести, оставив после себя руины. Не нужен мне такой покровитель, если уж действительно выбирать.

Господин Ли не спешил отвечать. Вместо него неожиданно оживилась хозяйка дома. Поднялась, предложила нам чаю, после чего отправилась его готовить. Едва вышла, и господин Ли вновь продолжил.

— Хочешь партнёрства с нашим домом, значит, — вздохнул он.

— Хотелось бы, господин Ли, — кивнул я.

— Видишь ли, в чём дело, Томас, ты пришёл ко мне в дом лишь потому, что думал, что нас будет легче уговорить. В других домах нет даже гарантии, что тебя будут слушать, не говоря о том, чтобы прийти к соглашению. И не факт, что, добившись его, вас не заставят подчиниться, как ты заметил. Ведь Соломон был человеком взрослым, уже набравшим определённую силу, а ты…

— Подросток.

— Верно. И воспринимать многие тебя будут, исходя из этого.

— Хотите сказать, что мне ничего не светит там?

— Ты, молодой человек, смелый и отчаянный, не буду отрицать. Ты умеешь пробивать себе дорогу и не боишься подниматься всё выше и выше. В твоём возрасте добиться таких высот… Мне, честно признаюсь, всего несколько раз приходилось видеть подобных тебе за семьдесят девять лет. Вы редкие экземпляры. Возможно, тебя даже захотят заполучить к себе. Но никто не даст того, чего ты хочешь.

— Потому что не воспринимают всерьёз, — подытожил я.

— Не только поэтому. Поговори с тобой, и многое встанет на свои места, и воспринимать тебя будут уже как должно. Однако делать партнёром такой слабый картель никто не будет. Будь ты официальной компанией или представителем официального бизнеса, то и разговор бы был другой, но ты преступник, уж прости за такие слова. Я не говорю, что с криминальным миром не сотрудничают, но для подобных твоей организации это подачки в то время, как требовать будут по полной. Вести дела могут только с тем, кто равен или близок по силе — остальные лишь подчиняются. И ты должен это понимать хоть отчасти.

Он внимательно всматривался мне в глаза на протяжении нескольких секунд.

— И ты это понимаешь, как вижу. Потому и пришёл именно сюда, к нам. Считаешь, что наш дом вот-вот утонет и мы будем готовы схватиться за любую возможность, лишь бы остаться в живых. Так вот, Томас, это не так. Возможно, криминалу это и не свойственно, но домам присуща гордость, поэтому…

Он сделал неопределённый жест рукой.

Мы сидели молча друг напротив друга, пока я первый не нарушил тишину.

— Иначе говоря, вы не видите возможности договориться со мной, господин Ли?

— Это ты мне скажи, Томас, видишь ли ты её или нет.

— Я вижу, господин Ли, но, как вы сказали, гордость не позволит вам вести дела с криминалом, даже если на кону будет дом.

— Не совсем верно ты интерпретировал мои слова, молодой человек, — покачал он головой. — Я сказал, что со слабым картелем никто не согласится вести дела на равных, потому ты не пошёл и вряд ли в будущем пойдёшь к ним. Ведь ты не хочешь покровителей над головой.

— Тогда прошу простить, но я не понял, что вы имели ввиду.

— Я сказал, если ты думаешь, что мы не откажем тебе, то сильно ошибаешься, Томас. Возможно, для нас такой союз и будет полезен, но он нам не критичен. Он критичен для тебя.

— Значит, вы не говорите «нет», но и «да» не говорите, — до меня не доходило, к чему он может клонить. Его штучки действовали мне на нервы, и этому старику доставляло удовольствие играть на них. Я уже не стал говорить ему, что мне он тоже не критичен, потому что шансы договориться ещё были.

— Верно. Ты приходишь ко мне и предлагаешь сотрудничество. Вопрос в том, почему я должен на него соглашаться? Я тебя не знаю. Одно дело, если бы ты пришёл ко мне с желанием служить, но другое — ты хочешь равных прав. Почему я должен принять положительное решение в пользу твоего предложения?

— Может потому, что вам это выгодно?

— Допустим, что выгодно. Но не настолько, чтоб мы сразу вот так согласились. Я даже не знаю, будешь ли ты обузой для нас или принесёшь пользу.