Я провёл здесь… не знаю, минут десять или двадцать (хотя снаружи мог пройти и час, и два), прежде чем понял, что ничего не происходит. То есть я просто медитировал и очень медленно впитывал в себя Ци. Я даже не чувствовал, в какую сторону надо прорывать барьер, не чувствовал оков или чего-то подобного, что бы сдерживало мой рост или меня самого.

Как пробиваться через этот барьер, хрен знает, возможно, надо было этот вопрос сразу поднять, прежде чем погружаться сюда. Поэтому, не видя результата, я всё же решил сначала поинтересоваться у самого Гоя или Люнь, что делать дальше.

Открыл глаза и…

Едва не свалился с кровати от неожиданности и испугу.

Нет, я был всё в той же комнате, где и ушёл в медитацию, но передо мной теперь сидел не Гой, а незнакомец, которого не узнать было слишком тяжело, пусть эту рожу видел я не так уж и часто. Передо мной сидел…

Я сам…

Блин, ну гачимучи с самим собой — это вообще что-то за гранью добра и зла.

Он сидел передо мной, сгорбившийся, облокотившись локтями на колени, и смотрел в пол. Парень выглядел точно таким же, каким я запомнил его… перед зеркалом ещё в моём мире. Ни единого намёка на шрамы, ни единого намёка на хоть какое-то счастье.

Я осторожно спустил ноги на пол и встал. Не считая его, всё остальное было точно таким же, как до моего погружения в медитацию. Даже пустые флаконы от пилюль и микстур остались стоять на том самом месте, где я их оставил.

— Странно встретить самого себя, — неожиданно произнёс он и покачал головой так, будто это я был его воображением, хотя технически, возможно, мы оба лишь плоды одного мозга.

— Да, я ожидал от барьера немного иного, — согласился я. — Не встречи с самим собой, а…

— Сражения и борьбы, к которой я привык, — кивнул он, не поднимая головы.

Я прошёлся по комнате и даже потрогал вещи: дерево, стекло, железо — всё было на ощупь как настоящее. Я бы не догадался, что это всего лишь иллюзия, если бы не сидящий передо мной я сам.

Правда, за дверью меня ждал сюрприз. Едва я её открыл, как меня ослепило ярким светом. Только секунду погодя я смог рассмотреть пейзаж.

Бесконечный белый пейзаж.

Комната находилась посреди бесконечного белого пространства. Пустота, бесконечная пустота, которой было не видно ни конца, ни края.

— Вау…

— Красиво, да? — хмыкнула моя копия. — Покрасивее нашего внутреннего мира, в котором всё просто в говно разрушено.

— Да, к сожалению…

— Сожаление… — протянул он как-то странно.

— Тебе что-то не нравится в этом слове? — поинтересовался я.

— Просто странно слышать от самого себя о сожалении.

— Ты о чём? — нахмурился я.

Моя копия подняла взгляд.

— За столь бурной деятельностью, которую я развёл в этом мире в поисках девчонки, так легко всё забывается, даже сожаление о прошлом, да? — протянул он с ехидной ухмылкой и встал. Взмахнул руками, и комната рассыпалась.

Осталось лишь бесконечное белое пространство.

— К чему это ты?

— Хорошо почувствовать себя нужным, сильным и даже важным для кого-то, да?

— Ну… вполне, — подумав, согласился я. — Да, мне нравится.

— Виляя хвостом, бежать на край света ради ребёнка, который для меня никто, — фыркнуло моё отражение. — Пожил с ней годик, и всё, решил, что можно назвать её семьёй, да?

— Ну… да. Да, так оно и есть, — кивнул я, согласившись.

— Как в прошлом и его, да? И мы-то оба знаем, зачем я это теперь делаю, не так ли?

Было… немного жутко, если честно, смотреть самому себе в глаза. Смотреть и не видеть ничего, кроме пустоты. Не могу сказать точно, но мне казалось, тогда я всё же поживее был, особенно когда узнал про то, что на биткоине заработал себе состояние. А этот же…

— Мёртв? — хмыкнул он.

— Извини, я…

— Не хочу разговаривать со своим же воображением, — продолжил он.

— Очень…

— Смешно.

Только сейчас до меня дошло, что я буквально сам и говорю. По сути, это всё были мои собственные мысли, так как я знал, что спрошу, и так же знал, что отвечу. Словно веду монолог внутри головы. И всё же я говорил, не мог не говорить, так как эти реплики возникали в голове ровно тогда, когда они произносились.

Это был я, вернее, та часть меня, что до сих пор тянула груз вины. Та, которая не смогла оставить прошлое и каждый раз возвращалась назад, к тем дням, и задавалась вопросом — а ради чего это я затеял? Ради Ки? Или ради меня самого?

Меня эти мысли уже не раз и не два посещали, потому что я боюсь обнаружить, что это всё лишь лицемерие, попытка доказать самому себе, что я не такой уж и плохой.

Я банально не мог разобраться в самом себе.

Он усмехнулся.

— Ты врёшь сам себе, признайся в этом. Ты идёшь за девчонкой, чтобы искупить собственные грешки. Доказать, что ты не подонок. Что типа смотрите, там в прошлом я поступил как конченный ублюдок, но я изменился, будто их смерть была не зря, ведь я смог спасти жизнь здесь.

— Я знаю, почему слышу это. Потому что это мои собственные сомнения.

— Можешь убеждать себя сколько угодно…

— Меня до сих пор гложет чувство вины. Гложет за него, за неё, за них обоих. Я до сих пор сомневаюсь, спасаю я Ки, потому что мелкая мне действительно дорога, как человек, или чтобы как-то заглушить чувство вины, и малышка для меня не более, чем способ это сделать.

— И мы оба знаем…

— Что она мне дорога, — я внимательно посмотрел на себя самого. — А ты — это чувство вины за прошлое. Та моя часть, которая вечно думает, что всегда есть второе дно.

— Нет, я тот, кто помнит! — неожиданно… сорвался я сам на крик и удивлённо смолк.

— Я тот, кто помню, — повторил я негромко.

— И тот, кто не даёт забыть самому себе, — повторила моя копия. — Не даёт забыть, какой же ты ушлёпок.

— Был ушлёпком, времена меняются.

И… это и есть мой барьер, значит? Моё прошлое? Все мои сомнения и угрызения совести?

— Твоё чувство вины, лицемерный ты ублюдок, который прикрывается маленьким ребёнком, чтобы оправдать себя, — выплюнуло моё второе я. — Ты, как ищущий спасение души, хочешь оправдаться в собственных глазах, и плевать тебе на неё. Тебе вообще на всех плевать. На своего друга, которого ты называл братом, на мать…

— Я делаю это не из-за чувства вины. Я просто считаю, что так правильно, и не хочу повторения истории, — покачал я головой. — А ты… ты то, что тянет меня назад. Воплощение моего прошлого, того придурка, который сидит и страдает, не в силах идти дальше.

Теперь я понял, к чему это всё.

Я должен переступить через себя, убить ту часть, которая меня тормозит. Нельзя стать лучше, если постоянно цепляться за прошлое. Оно как болото, которое тебя будет тянуть обратно, на глубину. Будет каждый раз заставлять сомневаться и в конце концов…

Я шагнул в его сторону.

Если я хочу двигаться дальше, мне придётся отпустить своё прошлое, попрощаться с ним навсегда.

У меня в руках появился меч.

И, глядя на него, моё отражение усмехнулось.

— Вот оно, значит, как… решил избавиться от всего, что тебе мешает жить? Я всегда надеялся, что не опущусь до этого. Ничего, если я поборюсь за свои ценности?

Он хлопнул в ладони, и весь мир содрогнулся. На мгновение опустилась тьма, но, когда она развеялась, я обнаружил себя на холме. На огромном холме из старой винды. Ещё будучи мелким, я гадал, что находится там, за холмом.

И сейчас я мог увидеть, что за ней скрывалось. Как я себе и представлял раньше, бескрайние луга, убегающие за самый горизонт. От такого вида захватывало дух, сердце начинало странно щемяще биться, будто от ностальгии, а глаза…

А глаза поймали движение справа от меня, и я тут же ударил. Тело, моя копия, упало на землю с рассечённой грудью, из которой на траву брызнула кровь. Я другой вздрогнул с хрипом и затих.

Честно говоря, меня от собственной смерти аж пробрало.

Я потом меня пробрало от количества людей, которые стягивались ко мне. От количества моих собственных копий, которые были вооружены мечами. Они, словно какая-то волна, приближались ко мне со всех сторон, закрывая собой зелёные луга. Их было так много, что издалека они казались то ли ковром, то ли полчищем саранчи.