Если бы меня не отбросило в сторону.

Я попытался встать, чтобы броситься на нового гостя, но из земли вырвались цепи, которые буквально сковали меня по рукам и ногам. Я дёрнулся вперёд, раз, другой, разрывая оковы, но с каждым разом их становилось всё больше и больше. На место одних приходили другие, будто головы гидры, не давая мне выбраться. Я дёрнулся рукой в сумку, пытаясь найти хоть что-то, что поможет мне вырваться…

И ещё одна цепь ударила по ней, сорвав с плеча. Я взревел, глядя на ещё двух гостей, которые с удивлением оглядывались. Я орал, визжал и дёргался, словно больной, в их стороны, исходя желчью. Пытался встать, обрывая оковы, когда на меня лёг внезапно непомерный груз, буквально вдавив в землю, и даже так я пытался подняться.

— Этот тот, кто нам нужен? — негромко спросил один из женоподобных шлюх и после невнятного ответа потаскухи щёлкнул пальцами, лишив меня сознания.

И если бы я в тот момент умер, было бы намного лучше. Так мне бы не пришлось вновь приходить в себя и видеть, как то, что ещё живо, продолжают у меня отбирать.

Наверное, самое сложное во всё этом — понять, что твой конец оказался гораздо ближе, чем казалось. И что будущее, которое ты успел себе навыдумывать, уже никогда не будет таким, а тебе лишь остаётся за этим наблюдать в бессилии.

Моё состояние безумия спало — какой-то эффект от печати или ублюдки похимичили, но я больше не чувствовал его. Теплилось что-то внутри души, но не более, будто что-то подавляло теперь его.

Я стоял на коленях. Весь скрученный цепями, под давлением будто всего мира, парализованный и не способный даже пошевелиться. На этот раз они постарались на славу, чтобы я ничего не учудил.

Четверо великих мастеров — они стояли передо мной, взирая на меня со смесью брезгливости и пренебрежения.

Помимо них и меня, на поляне была ещё Лин Чёрная Лисица, Совунья и полуживая Мимань. Последней явно постарались вернуть обратно часть тела, и подозреваю по окровавленным рукам, что это дело рук Совуньи. Однако дело до конца не довели, и сейчас Мимань сидела так же на коленях без сознания скованная по рукам и ногам и с вываливающимися на землю внутренними органами. И у всех будто были заклеены рты.

В стороне лежала располовиненная Джа, которая больше никогда не увидит свободу. Взгляд сам собой трусливо убежал от её тела. Стрекозы не было вовсе.

Лучше всех среди мастеров я знал, конечно же, Люнь. Она стояла, буквально изнутри сгорая ненавистью, которая была направлена именно на меня. Единственное, что её удерживало — Люнь, которая до сих пор была при мне.

— Хороший меч, — негромко произнёс один из них, на вид как самый главный, который держал в руках МОЙ меч, разглядывая его, как какую-то диковинку. — Удивительно увидеть такое оружие у такого, как ты. Даже интересно, насколько он хорош в деле.

— Ну ваш дружок не жаловался вроде, — заметил я, пусть и убил его голыми руками.

— Ты убил нашего брата по оружию.

— Неприятно, когда начинают резать как скот уже вас, а не как обычно, да? — улыбнулся я.

— Можешь сколько угодно паясничать, но за это нет прощения, — покачал он головой.

Лицемерные ублюдки. Мне хотелось их всех искалечить, и злость с новой силой начала кипеть во мне, заставляя чёрное начало исходиться на дерьмо. Но сколько я ни выделял грязной Ци, разрушить оковы у меня не получалось. Видимо, они поняли, с чем имеют дело, и решили подойти к вопросу более обстоятельно.

— Но ты ещё можешь спасти других. Например, эту женщину, — указал он моим клинком на Совунью. — Или её, — он указал на Мимань. — Нам лишь нужно то, что у тебя есть.

Забавно, что на Чёрную Лисицу он не указал.

— А если я откажусь, вы всё равно меня не убьёте, — заметил я.

— Но и твоя жизнь будет кошмаром наяву. Ты готов слышать, как мы мучаем твоих друзей? — наклонился он ко мне. — Или ты думаешь, что самый умный, и мы раньше не имели дел с такими, как ты? О нет, позволь тебя заверить, что мы уже проходили подобное, и на любого есть управа. Ты смог убить одного из нас, но это было чистое везение, судьба была явно благосклонна к тебе, но теперь это тебя не спасёт. Так что, нам начать с неё? — указал он мечом на Совунью. — Вырезать из неё зарождающуюся жизнь и скормить ей же на твоих глазах?

Я поджал губы.

— Я могу поклясться, что их не тронут, отдай ты нам то, чего мы хотим. Или же…

Он взмахнул мечом, и многострадальное тело Джа дёрнулось, когда у неё отсекли голову. Даже несмотря на то, что она уже была мертва, смотреть на это было больно.

— Такое будет с твоими друзьями.

Я смотрел на тех, кто ещё был в живых, а потом на тело Джа. Она была мертва, бесповоротно мертва, и это уже ничего не изменит. И были те, кого ещё можно было спасти. Если не Мимань, которая находилась на последнем издыхании, то Совунью и Лисицу. Правда, если я отдам им Люнь, то они всё равно убьют их.

Или не убьют?

Был ли вообще выбор?

Не было сил даже злиться сейчас. Я чувствовал усталость и хотел, чтобы этот внезапно возникший кошмар поскорее закончился. Закончился как можно быстрее. Но отдать Люнь…

— Поклянись, — внезапно произнесла призрачная подружка, обращаясь отнюдь не ко мне, а к своей второй половинке. Всё это время прячась во мне, она выплыла вперёд, будто заслоняя меня собой во весь рост. Даже недобрая Люнь сделала полшага назад. — Поклянись, что ты не тронешь никого, если он отдаст меня тебе. Что ты не тронешь даже его.

Недобрую Люнь аж перекосило.

— Или тебе никогда не быть полноценной, а я могу это устроить, — добавила она холодно.

Казалось, что недоброй Люнь легче прирезать меня, чем взять на себя такую ответственность. Она переглянулась с товарищами, после чего вновь посмотрела на призрака. Они не могли слышать её, но, возможно, они поняли всё по взгляду недоброй Люнь.

— Люнь… — начал было я, глядя на призрака, который прошёл со мной и огонь, и воду, который стал частью моей собственной души, но она, казалось, даже не слышала меня. Она смотрела на саму себя, на собственное отражение, готовая стоять на своём до последнего.

— Поклянись своей жизнью, что не тронешь никого, если я вернусь обратно.

Я не был уверен, что недобрая Люнь согласится на это, но…

— Клянусь, — прошипела она, после чего выхватила из сумки кристалл и вложила мне в руку, да так, будто пыталась её оторвать.

Я знал, что для таких людей, как недобрая Люнь, клятвы ничего не значат, но… может сама Люнь знала больше, чем было известно мне о ней? Я вновь посмотрел на других членов своей команды, которые стояли на коленях, не в силах даже поднять головы. Готов я был променять их на ту, кто прошёл весь путь от и до со мной?

Готов ли я был выбрать, кому из моей команды придётся исчезнуть, а кому — нет? Как выяснилось, не готов. Особенно отпустить ту, что была частью моей души.

— Юнксу, — негромко позвала меня Люнь и улыбнулась. — Это было самое удивительное путешествие, но даже оно рано или поздно подошло бы к концу.

— Люнь, я…

— Давай. Ты знаешь, что нужно делать, — улыбнулась она ещё теплее. — Я была счастлива быть рядом с тобой, но сегодня наши пути разойдутся. Такова судьба.

Я посмотрел на недобрую Люнь, которая следила за мной холодным взглядом.

— Она тебя не тронет, раз поклялась собственной жизнью, — сказала уверенно и мягко Люнь. — Иначе её жизнь станет твоей.

— Я…

Я даже не понимал до этого, насколько для меня много значила Люнь, пока не настал момент, когда я должен был её потерять.

— Всё в порядке, — повторила она и положила руку на камень. — Давай.

И я…

Я сделал то, что она просила, заставив кристалл, до этого пустой, засветиться мягким светом. И в то же мгновение в душе стало как-то пусто. Люнь, моя призрачная Люнь, растворилась в воздухе, напоследок улыбнувшись и шепнув:

— Всё будет хорошо…

Оставив меня один на один с миром, который одичал в конец.

— Готово! — вырвала из моих ладоней кристалл недобрая Люнь, кивнув остальным. — Можно уходить.