— Не могу ручаться за всё, но он явно побывал здесь. И тела… Вряд ли это рабы, скорее Рей на пару с тем мужчиной перебил здесь работорговцев, придя за тем, что его интересовало.

Буквально недавно Муромец с Лилит на руках набрёл на женщину с мужчиной. И если женщину он не узнал, то мужчину Муромец уже видел, пусть и очень давно. Не думал он, что встретит его повторно.

Это было на юге от этого места, когда они шли в этот район, куда, по словам одной из свидетельниц, которую он смог найти в городе, Рей отправился. Мужчина и женщина брели, обнявшись, словно поддерживая друг друга, когда Муромец их заметил. Он тогда аккуратно положил Лилит под дерево у дороги, от чего она проснулась и обратила у нему своё удивлённое лицо. Он вытащил копьё из-за спины, готовый дать бой давнему противнику, который каким-то чудом до сих пор топтал эту бренную землю.

Да вот только бой ему дала женщина рядом с мужчиной.

Когда тот заметил его, то остановился, создавая оружие. Он попытался отстранить её рукой, но женщина оттолкнула его самого, выскочила вперёд и врезалась в Муромца, словно пыталась столкнуть его на землю.

— Не смейте! Не смейте на нас нападать! Чего ещё вы, подонки, можете забрать у нас!? Хватит! Хватит с нас ваших безумств! Чего вы хотите от нас!?

Она что-то кричала, рыдала и молотила своими кулачками по Муромцу, для которого дождь был более чувствительным, чем её удары.

Мужчина же стоял с каким-то безразличным видом, глядя на всё это, словно последние силы уходили у него на поддержание собственной жизни. Это представление длилось не больше трёх минут.

Под конец она просто тихо сказала:

— У нас забрали уже практически всё. Оставьте нам хоть какую-то надежду.

И Муромец просто отступил назад. Отступил, потому что знал, что такое настоящее зло, он знал, что такое отчаяние и что такое последняя надежда.

Для женщины эта дорога была последней надеждой уйти подальше из этого ада, и она была готова отчаянно бороться за неё. И тот мужчина, что был когда-то его врагом, может он и заслуживал смерти, но для этой женщины, на чьём лице отпечаталось бесконечное горе, он был последним смыслом существования. Не ему отбирать его.

Женщина взглянула на него с какой-то стальной жилкой, которую даже не у всех воинов можно было заметить, и молчаливой благодарностью, которая проскользнула в её мокрых глазах. Она бросилась к мужу, обхватила его за плечи и повела дальше, оглядываясь своим острым взглядом, словно прикрывая свой смысл существования самой собой.

Возможно своим женским чутьём она почувствовала, что для её мужа Муромец может стать последним противником и ему он был не по зубам.

Когда они скрылись из виду, Муромец вернулся к Лилит, которая послушно сидела под деревом, облокотившись на него.

— Кто это был? Твоя бывшая девушка? — хитро прищурилась она.

— Жена одного из моих бывших врагов, — ответил Муромец.

— Врагов? И кто же?

— Ты знала, что есть ещё один охотник на ведьм? — спросил он.

Лилит слегка удивилась, но быстро вернулась в своё обычное состояние.

— Охотник на ведьм? Ну… ходили неподтверждённые слухи… С ума сойти, сколько живу, не перестаю удивляться миру. Ещё один охотник. И?

— Что и?

— Чем всё закончилось?

— Думаю, вряд ли он представляет опасность, — сказал Муромец, пряча копьё за спину и подхватывая Лилит рукой. — Мне кажется, что кое-что он в этом хаосе тоже потерял.

— Кое-кого, имеешь ввиду?

— Верно.

Они прошли совсем недалеко, прежде чем Лилит вновь с ним заговорила.

— Слушай, Илья, ты же человек, верно? Почему тогда поддержал ведьм, а не свой род.

Муромец вздохнул и щёлкнул легонько пальцем по носу, от чего она ойкнула и продемонстрировала ряд своих белоснежных зубов.

— Много задаёшь вопросов, принцесса.

— Ой-ой-ой, я принцесса, — она прильнула к нему с довольным лицом словно кошка. — Но ты не уходи от ответа. Почему?

— Ну, во-первых, мой род остался в моём мире, — вздохнул Муромец. — А во-вторых, меня то уже и человеком нельзя назвать. Ты-то должна это чувствовать.

— Ты особо не рассказывал мне о своём прошлом? Это тайна?

— Не то, чтобы тайна. Просто каждому такое лучше не рассказывать. Да и не спрашивал никто особо.

— Но я не каждая, — хитро улыбнулась она, задвигавшись.

— Лилит, вытаскивай руку оттуда, иначе пешком пойдёшь.

— Мы оба знаем, что ты так не сделаешь, — улыбнулась она, игнорируя его требование. — Во-первых не говори, что тебе неприятно, я чувствую обратное. Во-вторых, я… Ай-ай-ай, Илья, что ты делаешь!?

Муромец вытянул руку вперёд, держа её вниз головой за ногу. А та… Та лишь довольно улыбается, пытаясь прикрыть спадающую юбку. Искалеченная, ослабшая, но всё такая же неугомонная. Демон такой демон, что аж до боли в зубах. Она не изменилась с тех пор, как он её встретил, сохраняя неведомым образом в себе ту свою детскую беззаботную демоническую часть.

— Я тебя в следующий раз через калено перекину и вылуплю так, что сидеть не сможешь, — отчеканил он грозно.

Но это явно на Лилит не действовало. На кого угодно, но только не на Лилит. На неё вообще ничего не действовало.

— Я обожаю жёсткие прелюдии, дорогой, — буквально светилась она то ли от счастья, то ли просто так, потому что в ней жизнь всегда бьёт ключом.

Вздохнув и понимая, что ничего не добьётся от неё, Муромец вернул её на место.

— Кстати, Муромец, а почему у тебя борода седая, а волосы каштановые? — задала она ещё один из столь важных вопросов. Лилит уже явно понесло в какую-то сторону. — Ты же вроде не старик?

— Лилит, милая моя, — он нагнулся к её лицу так, что чуть носом не касался. — Ещё одна глупость, и я придумаю тебе наказание.

— Я чувствую себя такой беззащитной, — разулыбалась она ему в лицо. — Меня это нереально заводит!

Ему пришлось лишь смериться и промолчать, давая Лилит прийти себя. Иногда она была подобно лавине. Раз начинала спуск, так не останавливалась пока сама не уставала. Это было подобно наваждению, которое должно само потом пройти. И на этот раз ей потребовалась минут десять, чтоб прийти в себя из своего безумного состояния.

— Так, я готова, — сказала она спокойно, обратив к нему своё лицо. — Так что на счёт того, кто ты? Говоришь, что не человек, но и не ведьма уж точно. Хотя в другом мире могут быть свои расы, наверное.

— Вряд ли таких, как я много. Чаще всего во всех мирах нас почему-то зовут предвестниками смерти. Хотя может потому, что там, где мы, там и смерти. Мы приходим, делаем дело и исчезаем, появляясь в другом мире.

— Жуткое название… А что ты здесь так задержался?

Муромец пожал плечами.

— Не знаю, ваш мир в тот момент показался мне наиболее родным из тех, что я видел. Да и не выбираем мы миры. Просто в какой-то момент обнаруживаем себя то в одном, то в другом, словно перерождаясь.

— И ты решил задержаться здесь сам? Как?

— Есть способы, — спокойно ответил он. — Мне здесь нравится. Пусть и есть свои тёмные стороны.

— Война тысячу лет назад? — спросила Лилит, на что Муромец лишь кивнул.

— Ты спросила, почему я не поддержал их. Я вообще никого не поддерживал.

— Почему?

— Потому что сказать, кто прав, а кто нет сложно, Лилит. С одной стороны ведьмы, что хотят мира и боятся силы людей. С другой стороны, люди, что тоже хотят мира, но не любят ведьм. Видишь ли, у ведьм действительно были причины пойти на подобное. Я не поддерживаю их решения, но во всех мирах люди только и делали, что воевали между собой и с другими. Особенно с другими. Не так много миров, где люди бы не пытались уничтожить другие расы. Везде одно и тоже — алчность, желание власти и денег, попытка подмять под себя слабейшего.

— Значит ты поддерживаешь ведьм?

— Не поддерживаю, я лишь понимаю их мотивы. Как и понимаю мотивы людей, которые хотели силы, чтоб стать независимыми и в случае необходимости дать отпор всем, в том числе и ведьмам. Они пережили настоящий ад, когда другие вместо помощи им в борьбе с хаосом, спасали свой народ. И опять же, они спасали свой народ, а не чужой. Где здесь правда? Война бы рано или поздно всё равно случилась. Если бы она произошла позже, то возможно бы уже ведьмы заняли место людей, но… ведьмы просто успели ударить первыми, вот и всё. Кто прав? Не знаю, не могу судить, потому что и вы, и они думали в одном направлении, видя лишь угрозу друг в друге. Просто вы решили этот вопрос ещё в зародыше.