— Значит хочешь его спасти?

Чтоб не заикаться я просто закивала усиленно головой.

— Но он тогда не сможет вернуться сюда. Ему скорее всего придётся забыть о своей цели.

— Н-но это лучше, чем быть мёртвым! — ответила я.

Ведь живой, он всё равно может двигаться дальше. А мёртвому уже и цель не нужна.

Намбира думала очень долго, прежде чем мне помочь. После её согласия я бегала и покупала ингредиенты для того, чтобы помочь совершить побег Рею. Она создавала зелье всю ночь и под утро, когда я ещё раз предложила ей перепрятаться, она покачала головой.

Больше я в комнату не возвращалась, мысленно прощаясь с местом, что стало для меня моим новым и единственным домом.

Прошло несколько дней. Я постоянно ждала, что меня схватят, изо дня в день нося с собой то, что должно помочь сбежать Рею. Изо дня в день вздрагивала, когда в мою сторону шли рыцари. Ждала этого мгновения с сжиманием сердца, мысленно молясь, чтоб всё прошло очень гладко. Главное было добраться до Рея, а там он уже сам сможет выбраться, я просто уверена.

И вот настал тот момент — сейчас меня ведут по каменному коридору подвальных помещений. Ведут вниз словно преступницу, хотя они меня даже обыскать не попытались, ведь я выгляжу слишком наивно и молодо. Слишком мило и невинно. Им было даже стыдно меня брать под руки и тащить, попросили просто пройти с ними. Моя внешность сыграла с ними злую шутку.

Я не могу видеть лица этих четырёх рыцарей из-за шлемов, но мне кажется, что они чувствуют себя слегка неловко — четыре таких больших мужчины рядом со мной, обычной горничной. Они не желают мне зла и от того мне становится стыдно за то, что я собираюсь сделать. Мне очень стыдно, но я не позволю им убить Рея.

Пусть будет что будет.

Я та, кто принадлежит душой тому человеку, и я буду стоять за него до последнего даже если весь мир от него отвернётся. Если они позволяют себе делать всё, что захотят лишь из-за своего страха, то и Рей имеет право на любую защиту.

Мы спускаемся всё ниже и ниже. Здесь уже нет окон и солнечный свет не проникает в эти коридоры, от чего мне становится неуютно и страшно. Эти каменные стены словно давят собой меня, заставляя себя чувствовать уже виноватой во всех грехах и желать поскорее от сюда выбраться.

А мы спускаемся ещё ниже, пока наконец не останавливаемся перед камерой.

— Просим вас… эм… госпожа служанка, пройдите внутрь, — сказал один из них, открыв решётку передо мной.

Неуверенно, словно маленькие дети. Они не видят во мне угрозы и пытаются быть вежливыми. Мне действительно очень жаль за то, что я делаю, простите меня.

Четыре рыцаря, что стоят за мной ждут пока я зайду, но вместо этого я падаю на колени и начинаю плакать. Плакать так, как умею.

— Что с вами?

Они не видят во мне преступницу. Возможно им просто сказали меня спрятать, чтоб избежать проблем. И они, даже не понимая, кто я, бросаются, чтоб поднять меня и…

Очень быстро сползают на каменный пол.

А в моих руках маленькая бутылочка, что испускает голубоватый дымок.

Снотворный газ, так назвала это Намбира. Она сказала, что жидкость быстро испаряется и если разбить её, то уже через несколько секунд все рядом уснут. Но она так же быстро выветривается — через несколько секунд как я разобью или выпущу его, эффект пропадает. Поэтому мне просто стоило задержать дыхание всего на несколько секунд, откупорив бутылочку и дав вдохнуть газа этим мужчинам. А как только закупорила её обратно, то уже через пару секунд могла сама вздохнуть, ничего не боясь.

Металлический грохот разлетелся по коридору, когда они упали на каменный пол. А я, не теряя времени даром, перепрыгнула их тела и бросилась бежать по коридору дальше. Я не знаю план этого подземелья, но если судить по тому, что я видела, проход здесь один. Уверена, что там будет лестница вниз. И скорее всего Рея, как опасного человека, поместили в самые нижние камеры. По крайней мере я так думаю.

Я быстро бегу дальше, молясь богине, чтоб проход здесь вниз был всего один. Добегаю до лестницы, спускаюсь и вновь бегу по длинному коридору. Иногда встречаю стражников, но у меня много этих баночек — я просто бросаю в них эти склянки и те засыпают, так ничего и не успев сделать. Некоторые перед этим успевают схватиться за меч, но не более. А где-то сверху я слышу топот ног в стальных сапогах. Они бегут за мной, они уже знают. И этот топот всё ближе и ближе.

Я спускаюсь всё ниже и всё меньше остаётся у меня моих снарядов.

Уже, когда топот ног за моей спиной совсем рядом и уже слышно, как мне приказывают остановиться, я попадаю в длинный тёмный коридор. Это должно быть точно то место! Я бегу что есть сил, подхватив подолы юбки, чтоб не споткнуться. Около последней двери стоят сразу восемь стражей, а не по два, что обычно разгуливали на этажах. Значит я рядом!

Последние снаряды, что у меня остаются, я, не жалея их, бросаю в рыцарей, что уже вытащили мечи и подняли перед собой щиты. Голубоватый дымок охватывает их, и они начинают медленно оседать на землю с металлическим лязгом. А за моей спиной всё ближе и ближе топот рыцарей…

О богиня, пусть я не ошиблась и Рей действительно в этой камере, пусть мне удастся его спасти.

Я уже почувствовала, как чья-то рука схватилась за подол платья, но я дёргаюсь, и та часть рвётся, оставаясь в руках преследователя. Слышны ругательства, лязг мечей, что достают рыцари из ножен, последние предупреждения, а я тем временем перепрыгиваю тела в латах, подбегаю к двери, толкаю её, и оказываюсь в большой комнате, где…

— РЕЙ!!!

Муромец молча оглядывал то, что когда-то было лагерем работорговцев. Это место, что приносило столько боли и страданий и которое он бы сам с удовольствием разрушил, теперь было ничем иным как пепелищем. Обугленные, разрушенные дома, от некоторых до сих пор поднимался дымок, обгоревшая земля и груда тел, что лежала в центре этого хаоса, словно в завершение картины.

Он уже видел подобное не раз и не два за свою слишком долгую жизнь. Именно поэтому такая картина не вызвала у него никакой реакции. Ещё одно место боли, где людская ненависть нашла свой выход.

Он прогуливался среди этих развалин по направлению к форту, зная, что там никого не будет. В какой-то момент он почувствовал странное ощущение, что словно что-то происходит, но оно скрылось так же быстро, как и возникло. Поэтому, не сильно обращая внимание на это, Муромец отправился по обгоревшему лагерю дальше.

На самом входе уже под ногами виднелась подсохшая грязь, пропитанная кровью. Возможно здесь работорговцы попытались дать бой противнику, которого им было не суждено победить.

Ещё одна деталь, на которую он обратил внимание — ворота. Они были просто выбиты, словно получили чудовищный удар в то время, как их центр был просто аккуратно вырезан в форме круга. Он проследил взглядом дальше к месту, где была разрушена вышка, а дальше таким же образом уничтожен забор. Муромец был уверен, пройди он дальше и увидит уничтоженные деревья, которые точно так же будут ровно спилены тем оружием.

Лилит, которую он держал одной рукой подобно младенцу (спасибо его большим и её маленьким размерам) завошкалась. В последнее время она очень много спала, что говорило лишь о том, что ей знатно досталось во время телепортации. Она всю дорогу мирно спала у него на руках, просыпаясь лишь поесть да поговорить.

Как и сейчас она начала поворачивать голову, её нос при этом забавно дёргался, когда она принюхивалась к окружению.

— Илья, пахнет горелым. Мы в какой-то выезженной деревушке?

— Можно и так сказать, — ответил он, оглядываясь.

— И… пахнет палёным мясом. Это ты кушать готовишь или мы набрели на кладбище?

— Всё продолжаешь шутить, даже в такой обстановке…

— Ну а что? — сделала она удивлённое лицо и повернула голову в его сторону. — Им то всё равно ничем не помочь. Подгорели ребятки знатно, раз даже я почувствовала. Кстати… это дела нашего подопечного?