Новостей о Кавардене не было и в мае, когда в Англию вернулся доктор Крузер с известием, что герцогиня Мария родила Вильгельму сына и наследника, которого назвали Карлом в честь императора, милостиво согласившегося стать крестным малыша.

— Тост, чтобы отметить эту новость! — воскликнула Анна, чрезвычайно обрадованная, и придворные собрались вокруг нее выпить за здоровье новорожденного.

Она с любовью посмотрела на них всех, особенно на Иоганна и Отто. Эти люди заменили ей семью, и было весьма кстати, что они разделят с ней радость по поводу прибавления нового члена семейства.

Позже, когда кубки унесли и все вернулись к своим обязанностям, Анна предложила доктору Крузеру сесть, чтобы тот поделился с ней другими новостями.

— Недавно я был при дворе, где слышал, что ваш арендатор сэр Томас Каварден находится в тюрьме.

— Да, но я не знаю за что, — с тревогой отозвалась Анна.

— Мне сказали, он обезобразил приходскую церковь рядом со своим домом в Лондоне. Местные жители были так возмущены, что пожаловались Тайному совету. Каварден отказался восстанавливать церковь, за это его и арестовали. Но в конце концов он организовал обиженным жителям место для молебствий, поэтому его не привлекли к суду, и теперь он свободен.

— Умеет же сэр Томас наживать себе проблемы.

— Это весьма печально, но вашему высочеству, похоже, свойственно невольно привлекать людей, создающих проблемы. Вы знали, что ваш казначей, герр Брокгаузен, написал герцогу жалобу, что вы нуждаетесь в средствах?

— Да, знала. На содержание моих домов и слуг уходит столько денег… Они текут сквозь пальцы как вода. И я не могла найти в себе сил снова просить о помощи королеву. — Анна удержалась от признания доктору Крузеру в том, что сомневается, расположена ли к ней теперь королева. — Но Яспер Брокгаузен не из тех, кто создает проблемы. Он изводит меня придирками, это верно, но только потому, что я плохо обращаюсь с деньгами, а он это делать умеет. Иногда герр Брокгаузен ведет себя со мной довольно строго.

— Вашей милости следует знать, что письмо Брокгаузена подтолкнуло Франца фон Вальдека к тому, чтобы пожаловаться на него герцогу.

— Франц с ним не дружен. Он-то и есть главный нарушитель спокойствия, почему его и отозвали с позором домой.

— Да, но он изобразил себя пострадавшей стороной и завоевал симпатию герцога. Фон Вальдек обвинил герра Брокгаузена во всевозможных прегрешениях, и теперь ваш брат хочет, чтобы его удалили от двора.

Анна закипела от возмущения:

— Как смеет Франц вмешиваться в мои дела?! Я не хочу терять Яспера. Он много лет был мне твердой опорой.

— Франц выдвинул против него несколько серьезных обвинений.

— Тогда Яспер должен узнать о них и получить возможность ответить.

Анна вызвала Брокгаузена и заставила доктора Крузера объяснить, в чем его обвинил Франц.

— Что?! — ужаснулся Яспер. — Я никогда не обкрадывал ее высочество, не подделывал ее счета и никогда не фамильярничал с ней. Как он может такое говорить? А если я возражал ей, то для ее же пользы.

— Это правда. Все это правда. — Анна улыбнулась Ясперу, желая показать, что верит ему и держит его сторону.

— Мадам, это злостнейшая клевета! — протестовал тот. — Думаю, я должен поехать в Клеве, чтобы защититься от обвинений, если вы позволите.

— Разумеется, — сказала Анна, с тревогой думая, как она управится со счетами в его отсутствие.

— Это самое мудрое решение, — заявил доктор Крузер. — Но сперва, герр Брокгаузен, я лично попрошу у герцога гарантий, что вам позволят вернуться в Англию к своим обязанностям.

— Вы не должны уезжать, пока не будете в этом уверены, — сказала Анна Ясперу, и тот неохотно согласился.

После досадной отсрочки, в продолжение которой Вильгельма убеждали дать требуемые гарантии, Яспер отправился в Клеве, оставив в Англии разъяренную Герти, которая была готова на любое насилие по отношению к Францу фон Вальдеку, если бы могла до него дотянуться.

Все эти происшествия лишили Анну покоя, а тут еще пришло письмо из Совета с требованием, чтобы она отстранила от дел подозреваемого в интригах с французами Флоренца де Дьячето и приказала ему покинуть королевство в течение тридцати дней под страхом заключения в тюрьму.

— Флоренц, вы должны прочесть это! — крикнула Анна, пробежав через весь дом и отыскав его во дворе играющим в шары с Отто.

Он прочел, высоко вскинув брови:

— Я служил вам верой и правдой пятнадцать лет, мадам. Могу предположить только, что у Совета возникли подозрения, после того как в прошлом году у меня изъяли письма в Дувре.

— Я сама поеду ко двору и заступлюсь за вас, — заявила Анна.

— Нет! — возразил он так резко, что Анна забеспокоилась: вдруг ему действительно есть что скрывать? — Они могут заодно и вас посчитать виновной. Не стоит вам встревать в это дело, мадам. Я сам с ним разберусь. — Подозрения Анны усилились. — Попрошу помощи у своего дяди, — продолжил Флоренц. — У него есть друзья в Париже, и я отправлюсь туда.

«Зачем ехать в Париж, а не в Клеве?» — удивилась про себя Анна.

Отто, стоявший за спиной Флоренца, кивнул ей, чтобы она соглашалась.

— Хорошо, но мне будет очень жаль терять вас, вы всегда прекрасно служили мне. Как вы будете жить? Вам перестанут выплачивать пенсион.

— Я скопил немного денег, — ответил Флоренц. — Как-нибудь перебьюсь.

— Вы уверены, что я ничего не могу для вас сделать? — с мольбой в голосе спросила Анна.

— Ничего, мадам, — решительно отказался де Дьячето.

— Он что-то скрывает, — пробормотал Отто, когда виновник переполоха ушел. — Что было в привезенных из Дании письмах? Флоренц об этом так ничего нам и не сказал. И почему он оставался там столько месяцев и вернулся через Дувр, когда легче было переправиться дальше к северу? Я и раньше думал, не заезжал ли он по пути во Францию? И эти друзья в Париже… Друзья ли они и вправду доктору Олислегеру?

— Но его семья всегда отличалась преданностью, — возразила Анна, — и он получает пенсион от королевы. Из всех моих слуг только ему и сэру Джону оказана такая честь. Думаю, Флоренц получил свой пенсион за услуги, оказанные королю Эдуарду. Не могу поверить…

— Нет ничего невероятного в том, что он работал на французов.

Анна вернулась мыслями к предыдущему году, когда ее саму подозревали ровно в том же. Неужели Флоренц из неверно понятого чувства долга пытался убедить короля Франции, чтобы тот ради нее, Анны, объявил войну Англии? Это казалось слишком далекоидущим допущением. Но какие иные мотивы могли у него быть?

Пока они возвращались в Королевскую усадьбу, Анна готовилась к серьезному разговору с Флоренцом, но когда послала слугу вызвать де Дьячето к ней в гостиную, тот вернулся один и беспомощно развел руками:

— Его нет, мадам.

Анна взглянула на Отто, которого попросила присутствовать при беседе.

— Черт бы его побрал! — выругался он.

Анна вызвала доктора Крузера и сообщила ему о случившемся.

— Он сказал, что собирается в Париж, — завершила рассказ она. — Я вынуждена просить вас об одолжении, друг мой. Не могли бы вы отправиться домой через Францию и проверить, есть ли там какие-нибудь известия о Флоренце?

— Я постараюсь, — пообещал Крузер.

Прошла неделя после его отъезда, когда из Клеве в весьма дурном настроении вернулся Яспер. Он вошел к Анне вместе с цеплявшейся за его руку Герти.

— Герцог не стал меня слушать, мадам, — прорычал Брокгаузен. — Франц своими ядовитыми речами настроил его против меня, и он сказал, что хотя выполнит обещание и позволит мне вернуться в Англию, но будет настоятельно просить ваше высочество уволить меня.

— Не беспокойтесь, я никогда этого не сделаю, — заявила Анна, — и, если мой брат пожалуется мне на вас, я скажу ему всю правду.

Брокгаузен явно испытал облегчение.

— Благодарю вас, мадам. С вашего позволения, я немного отдохну после поездки, а потом займусь вашими счетами.