Светало, поднимался ветер. Он был попутный, в спину. Войско двигалось по краю тайги, вдоль реки, но на лёд не сходило. Маркел спросил, почему это так. Чухпелек ответил, что это делается из предосторожности, на тот случай, если люди берёзовского воеводы напустили на лёд порчу и он начнёт ломаться, как только вогульское войско взойдёт на него. Маркел ничего на это не ответил.

Шло время. Войско двигалось вдоль берега. Солнце поднималось всё выше. Сколько нам ещё идти, спросил Маркел. Не так и много, уклончиво ответил Чухпелек.

Вдруг войско начало сворачивать в тайгу. Чего это мы вдруг, спросил Маркел. Чухпелек на это помрачнел и очень нехотя ответил, что Маркелу уже поздно интересоваться земными делами, он должен думать о Великой Богине и только о ней. Маркел насупился и больше ни о чём не спрашивал.

Они ещё довольно долго шли по тайге, солнце, то и дело мелькавшее между деревьями, поднималось к полудню. Снег был очень глубокий, собаки крепко утомились и с большим трудом тащили нарты. Может, я пойду пешком, сказал Маркел. Не вставай, злобно сказал Чухпелек, иначе я убью тебя! Маркел усмехнулся и хотел сказать, что тогда некого будет подносить Великой Богине…

Но посмотрел на Чухпелека, на его перекошенное от гнева лицо, и промолчал.

Они проехали ещё немного, уже в полной тишине, войско двигалось всё медленней и медленней, а потом совсем остановилось. И продолжало стоять. Все молчали. Маркел посмотрел на Чухпелека. Тот сказал, что они уже пришли. Маркел спросил, где Берёзов. Впереди, ответил Чухпелек. Но там густой лес, сказал Маркел. Нет, там поле, сказал Чухпелек, мы просто стоим на краю леса. А что будет дальше, спросил Маркел. Сейчас услышишь, ответил Чухпелек.

Только он это сказал, как впереди забухали бубны, загайкали ляки, и войско опять пришло в движение. Только Маркеловы нарты стояли на месте. На нартах сидел Маркел, а возле нарт стоял Чухпелек, а с ним ещё с десяток ляков-караульных. Не убежать, подумалось Маркелу, да и куда бежать? И он сидел и ждал, что будет дальше.

А дальше бубны загремели ещё сильнее, завыли шаманы – и выли всё громче и злее…

А потом вдруг замолчали, и послышался голос Лугуя. Он говорил, даже почти кричал, очень громко, но вот о чём он кричал, было не разобрать. Маркел повернулся к Чухпелеку. Тот слушал с большим вниманием и, похоже, понимал, о чём шла речь.

Потом Лугуй вдруг замолчал, и наступила тишина. Маркел досчитал до двадцати, и чей-то голос начал отвечать Лугую, голос отвечал то по-нашему, то по-вогульски, какие-то слова были понятны, но таких слов было мало. Маркел опять посмотрел на Чухпелека. Чухпелек сердито поджал губы. Маркел хотел спросить у Чухпелека, что случилось, но не открывался рот, язык не поворачивался. Да и что было спрашивать, думал Маркел, и так ведь сразу было ясно, что воевода не согласится с лугуевым требованием, да и какой из Маркела посол, Маркел – простой стряпчий, серая лошадка, вот и отрубят ему голову, спустят с него ух-сох – и сразу забудут о нём, вот и всё. Так что очень хорошо, что он успел сказать Параске про кубышку, а то бы маялась…

Но тут Чухпелек подступил к нартам, положил руку Маркелу на плечо и приказал:

– Вставай!

Маркел встал и увидел, что из-за деревьев, со стороны Берёзова, идут быстрым шагом кучкупы и что-то несут. Маркел присмотрелся и понял, что это они несут тот самый мешок с солью, который ему в Выми дали передать в Берёзов, а после, тут же вспомнилось, Лугуй обещал казнить Маркел на этом мешке как на плахе.

И вот теперь его к нему несут! У Маркела задрожали руки, но несильно.

– Держи! – приказал Чухпелек не своим голосом и вынул из ножен саблю.

Так он, оказывается, с самого утра был с саблей, сердито подумал Маркел, вот оно как, они всё давно решили, получается.

– Держи! – ещё сердитей приказал Чухпелек.

Маркел взял у кучкупов мешок и закинул его на плечо. Мешок был не очень тяжёлый, с пуд весом, не больше.

– Иди! – приказал Чухпелек очень злобно.

Маркел пошёл за кучкупами. Снег там был истоптан очень сильно, так что и без ступанцев было легко идти. Маркел шёл неспешным шагом и поглядывал по сторонам. Потом стал поглядывать только вперёд. Войска пока что видно не было.

Только когда он вышел из тайги, тогда увидел войско. Оно стояло чёрной тучей, от опушки до опушки, через поле. А дальше, на невысоком холме, по-вогульски на сопке, стоял Берёзов. Это был совсем небольшой городок, меньше Выми и меньше Яренска, но стены у него были новенькие, желтоватые, от них, наверное, ещё смолой крепко разит, думал Маркел, поправляя мешок на плече.

– Иди! – злобно прикрикнул Чухпелек и даже ткнул Маркела в спину саблей.

Маркел пошёл дальше. Войско стало расступаться перед ним. Маркелу стало тяжело, пот тёк по лбу, Маркел утирал его свободной рукой. До Берёзова было уже не так далеко, Маркел видел людей на стенах и на башенках. На самой большой, надвратной башне, тоже стояли люди, и там, думал Маркел, должен стоять воевода Волынский, собака, который не пожелал его спасать…

Нет, тут же подумал Маркел, не спасать, а менять, менять одного дурака-стряпчего на целый город, где это такое видано?! Сам виноват! Подумав так, Маркел остановился.

– Давай, давай! – послышался Лугуев голос. – Великая Богиня ждёт тебя! Или тебе помочь?

Маркел сердито хмыкнул, поправил мешок на плече, пошёл дальше. Караульные вогулы забежали вперёд и теперь шли, оглядываясь на него.

До Берёзова осталось шагов триста, сопка была покатая, идти было легко.

Вдруг сзади загремели бубны, Чухпелек крикнул:

– Стой!

Маркел остановился, оглянулся. Чухпелек бежал к нему, на бегу снял рукавицу, утёр голой рукой саблю и крикнул:

– Бросай его! Ложись!

Это он про мешок, подумал Маркел, это его бросай, а дальше что? И стоял, смотрел на Чухпелека. Чухпелек подскочил к нему, гневно крикнул:

– Бросай! Ложись! Буду рубить!

Маркел скинул мешок с плеча, кратко размахнулся – и огрел Чухпелека мешком. Со всей силы! Чухпелек упал. Маркел кинулся вперёд, к вогулам, махнул ещё раз, сбил одного, бросил во второго, оттолкнул руками третьего и побежал к Берёзову, к воротам! Сзади гремели бубны, гайкала толпа, свистели стрелы… А Маркел бежал по бездорожью к воротам. От ворот тоже кричали. И со стен. Потом затрещали пищали. Густо завоняло порохом. Маркел ещё прибавил. Стрела сбила шапку, и чёрт с ней. Стрелы защёлкали по шубе. Маркел оступился и чуть не упал. Да и упал бы, но тут он увидел, что открываются ворота, из них выбегают стрельцы с бердышами, Маркел ещё прибавил и вскочил в ворота, пробежал ещё немного и упал, перевернулся на спину, увидел вверху небо, открыл рот…

Но так ничего и не сказал, только закашлялся. Над ним склонились наши рожи, бородатые, стали о чём-то спрашивать. Он ничего не понимал, только широко моргал и улыбался.

Лежалось очень хорошо, спокойно. Рожи ничего уже не спрашивали, а просто молча смотрели. Где-то высоко над ними, в небе, ширкали стрелы. Сбоку, со стен, бухали пищали. И вдруг послышалось:

– Эй, не замай!

Рожи сразу начали расступаться. Стало светлей, небо просторнее. И ещё Маркел увидел, что к нему подходит кто-то очень важный – в дорогущей шубе, в куньей шапке, а сам из себя ухоженный, румяный, с коротко подстриженной бородкой. Воевода, сразу же догадался Маркел и, повернувшись на бок, попытался приподняться. А воевода, Волынский Василий Степанович, как после вспомнил Маркел, немного склонился к нему и спросил:

– Так ты и есть тот посол из Москвы, о котором нам Лугуй кричал?

– Я не посол, – сказал Маркел и сел на снег.

– А кто?

Маркел полез за пазуху, а там залез в двойной шов и вытащил оттуда красную овчинку. И назвал себя.

– О! – громко сказал воевода. И, обернувшись на своих, строгим голосом продолжил: – Чего глаза повылупливали? К нам человек от государя прибыл! Пособите!

К Маркелу тут же кинулись и стали поднимать его. Но Маркел сказал, что он сам справится. И справился. Из толпы ему подали его шапку. Маркел осмотрел её. В ней была рваная дыра. Маркел сунул в неё палец.