Сам он растолстел, черты его мрачного лица огрубели. Анне неприятно было брать Франциска за руку, но она продолжала улыбаться, решившись очаровать предводителя французов, ведь он желал быть другом Генриху и мог оказаться полезным. Новый союз с Францией создаст мощный противовес любым угрозам со стороны императора.

Генрих, смеясь, обходил танцовщиц и снимал с них личины. Остановившись перед Анной, он убрал маску и с ее лица.

– Теперь вы можете видеть, как красива миледи! – сказал он Франциску.

Анна милостиво приняла комплимент, а Генрих тем временем увлек ее в новый танец. Она заметила, что Мария оживленно говорит о чем-то со своим партнером, молодым человеком, которого Анна не знала.

– Кто это? – спросила она Генриха.

– Юный Стаффорд, мой дальний родственник. Он здесь в моей свите.

Казалось, партнеры ладят. Анна наблюдала, как сестра флиртует со Стаффордом, который, судя по виду, был на несколько лет младше Марии. Приятно было видеть сестру довольной после долгих лет печального вдовства.

После отъезда французов во главе с Франциском, который обещал сделать все, что в его власти, для примирения Генриха с папой, в Английском канале разыгрался сильный шторм, а потому Генриху с Анной пришлось задержаться в Казначейском дворце еще на две недели. Это не имело значения. Генрих радовался вынужденному перерыву в делах государства и целиком посвятил себя Анне. Они подолгу, не спеша обедали и ужинали, совершали поездки за пределы городских стен, чтобы полюбоваться разбегающейся во все стороны сельской округой Кале – небольшой части Англии на окраине Франции, и занимались любовью каждую ночь и каждое утро. Анна даже надела бриджи и обыграла Генриха в теннис. Никогда еще она не чувствовала такой близости с ним.

Идиллия закончилась однажды в полночь в середине ноября, когда Генрих решил, что им следует использовать возможность, которую давал благоприятный ветер, и отплыть в Англию. Переход получился жуткий – двадцать девять часов ада в бушующем море, и Анна, которая хорошо переносила качку, была вне себя от радости, когда завидела вдали скалы Дувра.

Чинно и неторопливо королевский поезд двинулся на восток через Кент. Остановились в Лидсе – прекрасном замке, который словно вырастал прямо из озера, а потом поехали верхом в Каменный замок, где задержались погостить у старинной подруги Анны Бриджит Уингфилд; они были знакомы с детства и часто встречались в Хивере. После сытного обеда Генрих и Анна вместе с хозяйкой, сэром Фрэнсисом Брайаном и Фрэнсисом Уэстоном занялись их любимой карточной игрой «Папа Юлиан», и стонущий Генрих в пух и прах проигрался Анне.

Потом все сидели у огня и беседовали, угощаясь вином со специями. Уэстон говорил, какое счастье он обрел в недавнем браке с Анной Пикеринг и как он ждет не дождется встречи с ней.

– Вы намекаете, Уэстон, что распутница наконец утихомирилась? – пошутил Брайан.

– Я хочу домой, в Саттон-Плейс, – вздохнул Уэстон.

– Я слышала, это красивый особняк, – сказала Анна.

– Великолепный, – заверил ее Генрих. – Я подарил его отцу Фрэнсиса за его добрую службу. Он должен гордиться вами, Фрэнсис.

– Он гордится, сир, кроме тех случаев, когда выговаривает мне за то, что я обыграл вас в карты.

– Тут он прав, – усмехнулся король. – Ну давайте, Фрэнсис, раз Марк уже в постели, сыграйте нам что-нибудь на лютне.

Уэстон взял в руки инструмент:

– Эта песня для вашей милости и леди Анны. – И он запел густым баритоном:

Генрих украдкой обвил рукой возлюбленную и взглянул на нее, приподняв бровь.

– Это ваша песня, – заметила Анна. – Никто не превзойдет вас, когда дело касается прекрасного союза музыки и стиха.

– Ничего особенного, – промурлыкал ей на ухо король. – Лучше пойдемте в постель, когда он закончит.

Во дворце Уайтхолл готовились к Рождеству. Анна обнаружила на столе в своих покоях тонкую книжицу. Это оказалась брошюрка о пророчествах с грубыми картинками, и кто-то оставил ее открытой на одном очень страшном рисунке, изображавшем женщину с отрубленной головой. Приглядевшись, Анна поняла, что нарисована она. Подпись предупреждала: такая участь ждет ее, если она выйдет замуж за короля. Нэн Сэвилл, подошедшая к Анне сзади и увидевшая рисунок, ужаснулась:

– Если бы я поверила в такое предсказание, то не стала бы держаться за него, будь он даже император.

Анна захлопнула книгу:

– Тише, Нэн, это пустяк. И я намерена заполучить его, чтобы в моих детях текла королевская кровь, что бы со мной ни случилось.

Несмотря на эту браваду, рисунок Анну расстроил, и она отправила книгу в огонь. Кто подложил ее? Доступ в личные покои Анны был открыт только избранным слугам и близким к хозяйке людям или тем, кого она сама допустила к себе. Анна подумала, не сделала ли это Джейн Рочфорд? Упомянула при ней о книге, но не заметила никакой ответной реакции.

Дни шли, и Анна забыла об этом инциденте. Приближалось Рождество. В этом году, благодарение Господу, она проведет его не в хиверской ссылке, но во главе двора рядом с Генрихом.

Встав утром со стульчака и вымыв руки, Анна почувствовала нарастающий внутри восторг. Месячные задерживались уже на неделю, грудь стала чувствительной, и сегодня, проснувшись, она впервые почувствовала тошноту. Она носит ребенка, в этом не могло быть сомнений.

Анна поспешила отыскать Генриха, но он заседал со своим советом. Она нетерпеливо и беспокойно стала ждать на галерее, пока он не выйдет. Наконец это произошло. Анна торопливо подошла к королю, державшиеся позади него лорды обратили на нее любопытные взгляды.

– Я должна поговорить с вашей милостью, – тихо сказала Анна, едва способная сдерживаться.

Что скажет Генрих, когда она объявит ему, что у нее под поясом спит наследник Англии?

– Конечно, дорогая, – согласился он. – Джентльмены, мы встретимся завтра в то же время.

И к тому моменту все изменится!

Король отвел Анну в находившуюся неподалеку часовню. В глазах его был вопрос.

– У меня будет ребенок! – выпалила Анна.

Лицо короля изменилось – на нем засияла лучезарная улыбка.

– Благодарю Тебя, Господи! – выдохнул он, затем поклонился распятию на алтаре и снова повернулся к Анне. – Вы понимаете, что это означает? Это оправдание всего, что я сделал. Небеса улыбаются нам обоим. Наш брак будет воистину благословенным. О моя дорогая, я так горжусь вами! – Заключив Анну в объятия, Генрих очень бережно и нежно поцеловал ее и наставительно добавил: – Вы должны беречь себя. У вас под поясом ценнейшая ноша. Благодарю вас, Анна, благодарю! Вам не понять, как важна для меня эта новость. – Он положил руку ей на живот. – Сын – наследник Англии и ее спаситель, не меньше. Теперь мы освободимся от угрозы гражданской войны.

– Я счастливейшая из женщин! – ликовала Анна. – Моим королевским девизом будет такой: «Самая счастливая», он будет напоминать мне об этом дорогом сердцу моменте.

– Нам нужно срочно пожениться, – забеспокоился Генрих. – Я сейчас же пойду и переговорю с Кранмером.

В покои Анны Генрих вошел радостным:

– Кранмер сказал, нет никаких препятствий к браку и мой союз с Екатериной окончательно аннулирован и недействителен. Он обещает официально подтвердить все в суде. Дорогая, нам незачем ждать и ни к чему терять время. Люди должны быть уверены, что наш ребенок зачат в законном брачном союзе. Нам нужно пожениться немедленно.