– Наверняка настреляли без спроса в моих королевских лесах! – усмехнулся Генрих и поднял кубок с вином за хозяев праздника.

После этого для развлечения иностранных гостей было устроено состязание в стрельбе из лука. Генриху, разумеется, пришлось принять в нем участие, и, само собой, он победил.

Кульминацией вечерних забав стало венчание на царство Королевы Мая – милой смешливой Урсулы, дочери Маргарет Поул. Девушка сильно покраснела, когда Генрих возложил ей на голову венок из листьев. Тем и завершился этот волшебный день, пришла пора возвращаться во дворец. Целая вереница золоченых триумфальных колесниц, украшенных фигурами гигантов, дожидалась гостей, чтобы доставить их обратно. Пока участники торжества отъезжали в сопровождении королевской стражи, продолжала звучать музыка и все пели. Слух о пире в лесу распространился по округе, многие местные жители сбежались посмотреть на это представление. В последней колеснице сидели улыбавшиеся и махавшие руками Генрих и Екатерина, и по дороге к дому за ней следовала тысячная толпа.

А потом вернулась Мария Тюдор, блиставшая красотой и купавшаяся в любви своего мужа. Оба супруга смиренно опустились на колени перед Генрихом, он великодушно простил их и заключил в объятия.

– Забавно, что Генрих думал, будто это злодейский умысел Чарльза, – поделилась с Екатериной Мария, – но это я сама принудила его к браку. Предупредила: если он откажется, уйду в монастырь. И много плакала… – При этом воспоминании Мария лукаво улыбнулась.

Через неделю состоялась еще одна свадьба – в Гринвиче, на этот раз со всеми королевскими атрибутами, как полагается. Генрих не мог допустить, чтобы его сестра была выдана замуж украдкой и все ограничилось проведенной в Париже тайной церемонией. Нет, ее полагалось провести со всем великолепием, достойным принцессы из дома Тюдоров! Ему самому хотелось покрасоваться перед всем светом в новом наряде из золотой парчи и похвалиться «Зерцалом Неаполя».

С почетного места у алтаря в церкви францисканского монастыря, где когда-то отслужили брачную мессу и для нее, Екатерина наблюдала за тем, как жених и невеста дают обеты. Подумать только: прошлым летом Мария была в полном отчаянии, ожидая брака с нелюбимым. Как же круто повернулось колесо Фортуны! Теперь, когда Людовик умер, Марии удалось устроить возвращение Джейн Попинкур во Францию, и та уехала, радуясь возможности воссоединиться со своим любовником. Екатерина была очень довольна, что и Мария, и Джейн обрели счастье. Отношения Генриха с сестрой наладились.

– Прекрасная здоровая девочка, ваша милость! – светясь от счастья, объявила акушерка и благоговейно положила на протянутые руки Екатерины завернутого в пеленки младенца.

Опустив взгляд на маленькое личико, изумленная Екатерина обнаружила миниатюрную копию себя самой – тот же вздернутый носик, твердый подбородок, похожие на бутон розы губы и широко распахнутые глаза. Но рыжие волосы роднили девочку и с Генрихом тоже. Новорожденная была истинной Тюдор и настоящей Трастамара.

И все же какое разочарование, что не сын! Малышка громко кричала и подавала все признаки того, что выживет. Потеряв четверых детей, Екатерина считала чудом, что держит на руках здорового младенца. Она не переставая благодарила Бога за бесценный дар и не могла оторвать глаз от милого маленького личика.

Чудо это случилось в пятом часу темного февральского утра. Гринвичский дворец еще был погружен в тишину ночи. Но как только Екатерину вымыли, одели в чистую ночную рубашку и уложили на ложе под балдахином, человек был послан разбудить короля и передать ему, что у него родилась дочь. Не прошло и нескольких минут, как Генрих прилетел – в халате на меху и с перекошенными полами, выдававшими спешку. Не веря своим глазам, застывший Генрих смотрел на Екатерину с младенцем на руках.

– Хвала Всевышнему! – воскликнул счастливый отец и бросился целовать жену.

Когда он взял на руки дочь, фрейлины смотрели на него, лучась улыбками, но при этом утирали слезы.

– Здоровая, крепенькая принцесса! – провозгласил Генрих исполненным чувства голосом. – Да благословит и да хранит тебя Господь во все дни твоей жизни, моя малютка! – Он посмотрел на Екатерину. – Вы справились, Кейт, и справились очень хорошо. Это прекрасная девочка. Надеюсь, с вами все в порядке?

Екатерина улыбнулась, с упоением глядя, как ее супруг качает на руках ребенка.

– Я устала, но очень рада, что все прошло благополучно. Я была бы совсем счастлива, если бы родила вам сына.

Генрих покачал головой:

– Главное, что ваши мучения позади, все окончилось хорошо и у нас есть здоровый ребенок. Мы оба молоды. Даже если на этот раз родилась дочь, по милости Божьей за ней последуют сыновья. Мы назовем ее Марией в честь Пресвятой Девы. Вас это радует?

– Лучше не придумать, – радостно согласилась Екатерина. – И это в честь вашей сестры.

– Мы устроим роскошные крестины в церкви францисканцев. Маргарет Поул будет восприемницей. Но мы можем обсудить это позже. А сейчас вам надо отдохнуть. Где няня? – Вперед вышла женщина, и король передал ребенка ей на руки. – Положите девочку в колыбель и качайте ее, чтобы малышка сладко спала. – Генрих встал. – Благословляю вас, Кейт! – Он наклонился еще раз поцеловать жену. – Я навещу вас, когда вы оправитесь.

Когда Екатерина начала садиться после родов, в числе первых ее навестила герцогиня Саффолк, больше известная как «королева Франции». Екатерина испытывала облегчение оттого, что, пролежав несколько дней пластом, могла наконец-то сесть прямо. Еще больше обрадовалась она, увидев склоненное над собой улыбающееся лицо милой Марии. За последние месяцы они очень сблизились.

– Какой прелестный младенец! – воскликнула «королева Франции», заглядывая в просторную колыбель и откидывая в сторону парчовое покрывало. Малютка Мария, спеленутая и в чепчике, сладко дремала. – Надеюсь, Господь сподобит меня произвести на свет такого же милого ребенка!

Сама «королева Франции» уже была близка к тому моменту, когда ей придется удалиться в личные покои, и Екатерина быстро предложила своей гостье сесть.

– Весь двор ликует, – сказала «королева Франции». – Во всей Англии радость по случаю рождения принцессы.

– Нам это тоже принесло много радости, – поддержала разговор Екатерина. – Мы с Генрихом снова любим друг друга, как прежде.

– Я знаю, последние два года были нелегкими, – заметила ее золовка. – Даже Людовик сочувствовал вам. Он понимал, что союз с Францией плохо на вас отразится.

– Виной тому не только союз… Генрих винил меня за мнимое предательство моего отца.

– Он поступал несправедливо. Мне жаль, что я ничем не могла помочь. Я знала, что для вас настали тяжелые времена, но ведь невозможно судить брата, к тому же мне хватало своих забот. Я боялась покидать Англию и все, что мне дорого, ради брака с Людовиком.

Екатерина пожала руку Марии:

– Но он оказался не таким уж плохим мужем.

«Королева Франции» вздохнула:

– Он был очень добр. Устроил столько праздников в мою честь, был щедр и проявлял любовь ко мне. Он говорил, что я его рай, можете в такое поверить? И все время извинялся за то, что здоровье не позволяет ему принимать участие во всех торжествах. К нему легко было привязаться. Я этого не ожидала. А все прочее… – Мария слегка покраснела. – Было не так уж плохо, если не считать того, что Людовик без конца похвалялся, мол, он три раза переплыл реку в нашу брачную ночь! Этого не было, но я не собиралась ничего отрицать. Конечно, я чувствовала себя неловко, но это ничто в сравнении с тем, что пришлось вынести бедной Шарлотте д'Альбре, когда она вышла за Чезаре Борджиа. За ними подсматривали в замочную скважину. И их брак совершался шесть раз! Говорят, я уморила Людовика в постели, но это очень далеко от истины. В продолжение нашего недолгого супружества бóльшую часть времени он был болен.