Припав к его груди, она почувствовала себя уверенной и любимой. Желания, которые она столько лет подавляла, расцвели буйным цветом.

– Боюсь, я совершенно невинна в вопросах любви, – прошептала она.

Он приподнял ее лицо:

– Тут нечего бояться, Джейн. Уверяю вас, это будет большим удовольствием для нас обоих. Идемте, позвольте мне побыть вашей фрейлиной.

Король ловко помог ей расстегнуть крючки на платье и расшнуровать киртл, потом попросил лечь на кровать, а сам стал стягивать чулки, одновременно лаская ее ноги. Она лежала на постели в одной сорочке, пока он снимал одежду. Краем глаза она увидела его нагим в свете свечей – мускулистое тело зрелого мужчины. И вот он уже с ней в постели, крепко обнимает, отдавшись на волю желания. Когда она ощутила, что он вошел в нее, возникла резкая боль, но вскоре все ее страхи смыло волной удовольствия, которое она наконец познала. В двадцать девять лет, а это зрелый возраст для девицы, какой восторг отдаваться мужчине, которого желаешь! И когда все закончилось, он лежал, накрытый ее руками, и плакал слезами, в которых смешались радость и печаль.

1536 год

Она проснулась перед зарей, ощутив губы Генриха на своих губах и его тело, требовательное, настойчивое, овладевающее ею. Он был сильным и крепко сложенным, а она – маленькой и хрупкой; и Джейн вновь изумилась, как прекрасно они подходят друг другу. Она растворилась в его объятиях. Вчера вечером он пришел к ней в ужасном отчаянии, и их любовное соитие оказалось крайне эмоциональным опытом, но этим утром Генрих совладал с собой, взял чувства под контроль, и его властность испугала ее.

После, когда он заснул рядом с ней, сомнения начали заползать в ее разум. Ночью она была абсолютно уверена, что поступает правильно. В ее действиях не было никакого расчета; она просто улучила нужный момент. И то, что происходило, не ощущалось как уступка, но было слиянием по обоюдному согласию. Однако теперь Джейн занервничала. А что, если Генрих бросит ее, как многих других женщин? Ну и ославится же она в глазах тех, кто возлагал на нее надежды! А вдруг она забеременела? Осознав, что такое вполне вероятно, Джейн перестала дышать. В голове у нее пронеслась картинка: вот она с позором едет домой, в Вулфхолл, и живет там, всеми презираемая.

Может быть, напрасно она поддалась любовному порыву? Но тут Генрих зашевелился и потянулся к ее руке.

– Спасибо, Джейн, – сказал он. – Благодаря вам я снова чувствую себя целым. – Он приподнялся на локоть, наклонился и нежно поцеловал ее. – Знаете, это все равно что купить себе наряд самых ярких цветов, а потом увидеть такой же, но в других тонах, какой вы никогда не приобрели бы первым, и обнаружить, что второй вам нравится больше, потому что вы даже представить себе не могли, что он будет больше вам к лицу. Я знаю вас уже четыре года, дорогая, и по-настоящему не видел до того дня, когда вы, не задумываясь, предложили мне утешение после потери Анной ребенка. А в прошлом году, в Вулфхолле… я понял.

– Поняли? – тихо проговорила Джейн, ощущая огромное облегчение.

– Я понял, что могу полюбить вас и любовь эта будет чистой и полной, ничем не омраченной и не мимолетной. Я понял, что с вами смогу обрести мир, как случилось прошлой ночью, дорогая, и это стало для меня величайшим утешением. О Джейн, не оставляйте меня никогда!

Она подняла на него взгляд и сказала:

– Разве я смогу, Генрих?

Что бы он ни сотворил и на что бы ни был способен, Джейн знала: ее чувство к нему – настоящее. Быть любимой, ощущать заботу о себе и безопасность – это для нее важнее всего.

Анна лежала в своих покоях и выглядела больной. Дамы сидели вокруг нее за шитьем. Потеря сына состарила королеву, на ее лице не осталось и следа от той искусительницы, которая когда-то сводила с ума короля. Однако она храбрилась.

– Все к лучшему, – сказала Анна своим дамам, – тем скорее я снова буду ждать ребенка. Сын, которого я выношу, не будет сомнительным, как этот, зачатый, пока была жива вдовствующая принцесса.

«Значит, она понимала, что ее брак – сплошная фикция», – подумала Джейн, сидя в уголке, как можно дальше от своей госпожи. Она старалась быть совершенно незаметной и лелеяла в душе воспоминания о минувшей ночи. Анна подчеркнуто игнорировала ее, но бравада надолго не затянулась. Вскоре королева снова была в слезах.

– Я боюсь, – призналась она. – Не нужно было мне корить короля. – Она схватила руку Мэри Ричмонд. – Он может решить, что я так же не способна к рождению сыновей, как Екатерина, найдет предлог аннулировать наш брак и объявить Елизавету бастардом.

Анна была вне себя, и не без причины, Джейн теперь это знала. Вины она не ощущала, но Анну ей было жаль.

– Кто меня защитит?! – восклицала королева. – Когда Екатерина впала в немилость, у нее за спиной была мощь Империи. Но кто замолвит слово за меня?

– Архиепископ Кранмер, к примеру, мадам, – попыталась утешить ее леди Зуш.

Джейн задумалась: поговорил ли уже Генрих с Кранмером?

– И ваши епископы, – добавила леди Ричмонд.

– Отец и брат всегда вас поддерживали, – сказала Мадж.

Анна промокнула глаза:

– Но если я утрачу милость короля, они все могут отвернуться и у меня никого не останется! – Она опять была близка к истерике. – Есть люди, которые ищут моего падения. Без защиты короля враги меня уничтожат.

– Мадам, успокойтесь, – увещевала ее леди Уорчестер. – Лекарство от страхов у вас в руках. Сосредоточьтесь на том, чтобы поскорее оправиться, а потом снова увлеките собой короля, как бывало раньше. Оденьтесь красиво, чтобы порадовать его. Танцуйте, пойте и демонстрируйте таланты, которыми он восхищается. Будьте остроумной собеседницей, не замыкайтесь в своем горе. Будьте женщиной, в которую он влюбился. Остальное не заставит себя ждать.

– Я не могу… – жалобно проговорила Анна.

– Вы можете! – настаивала Мэри Ричмонд. – Верните его себе. Напомните ему, почему он женился на вас.

Анна с сомнением посмотрела на них. Ее боевой задор иссяк. Она была слишком подавлена горестями. И вновь Джейн испытала прилив сочувствия. Позволит ли ей совесть добавлять печалей Анне? Даже если она добилась своего нечестно, истинное счастье не построить на чужих страданиях.

В галерее Джейн перехватили Эдвард и Брайан.

– Весь двор говорит о вас, Джейн, – сказал ей сэр Фрэнсис, в его единственном глазу поблескивал огонек. – Ходят слухи, что король будет разводиться с Леди и собирается снова жениться.

Эдвард пристально вглядывался в сестру:

– Люди больше не смотрят на тебя как на одно из мимолетных увлечений короля. Говорят, он намерен жениться на тебе. Ты хорошо все сделала.

Брайан нагнулся к ней:

– Он и правда рассматривал возможность развода. Мне говорил об этом господин секретарь. А кого же еще ему брать в жены?

– Принцессу с богатым приданым, полагаю.

– Но он любит вас. – Брайан улыбнулся. – Зачем ему искать другую?

– Я же с самого начала говорил, что ты можешь стать королевой, – напомнил ей Эдвард.

– Это только мечты! – возразила Джейн.

– Но вам бы этого хотелось, не правда ли?

– Я не знаю!

– Тогда вам следует подумать об этом, – не отступался Брайан. – И король дает вам повод для подобных размышлений.

– Послушайте. Он любит меня. Он сам мне так сказал.

Лица мужчин просветлели.

– Звучит обнадеживающе, – заметил Эдвард.

– Братец, ты спешишь с выводами! – упрекнула его Джейн и передала им слова Генриха. – Я не знаю, говорил ли король с архиепископом. И кроме того, не уверена, хочу ли быть королевой.

– Дело не в том, чего хотите вы, – сказал Брайан, – а в том, что лучше для вас, для вашей семьи и друзей, для Англии в целом. Леди уязвима. У нас появился шанс скинуть ее. Обещайте сделать все, что в ваших силах, чтобы помочь.