Кэтрин встала и пошла на винокурню готовить на зиму для Джона желе из айвы, он его очень любил. Ей было никак не отделаться от страха, который внушил ей визит Анны. Образы из давнего ночного кошмара преследовали ее. Слышал ли кто-нибудь их разговор? Не сболтнула ли она сама чего-нибудь лишнего? Кэтрин даже подумала, что стоит созвать слуг и сообщить им: она только что избавилась от незваной гостьи, которая немного не в себе, и любые странности, которые они могли слышать, им следует считать бредом сумасшедшей. Нет. Чем меньше слов, тем легче исправить дело. Эти мудрые слова часто повторяла ее мать. Она ничего не скажет даже Джону.
Сестра Кэтрин Анна расцвела. Уильям Герберт оказался превосходным супругом. Когда у них родился первенец, которого в честь короля назвали Генри, Кэтрин и Джон отправились навестить Анну во дворец Уайтхолл, где супруги жили в тесных, но вожделенных комнатах для придворных с видом на Темзу. Они повосхищались ребенком, маленьким крепышом, очень похожим на отца, и подарили ему серебряную погремушку, которую Кэтрин заказала у ювелира на Чипсайде.
Когда Генри наконец перестал голосить и заснул в своей колыбельке, а мужчины удалились в другую комнату поднять праздничный тост, Анна села в постели и повернулась к Кэтрин.
— Ты знаешь, что король собрался снова жениться?
— Нет!
Вот так сюрприз! Прошло два года после смерти королевы Джейн, и Кэтрин, как большинство людей, считала, что его милость теперь, имея сына, не рискнет вновь пуститься в опасное плавание по штормовым морям супружества.
— О его намерении объявили на этой неделе. Он женится на германской принцессе, которую зовут Анна Клевская. И я буду придворной дамой!
— Это прекрасная новость. — Кэтрин улыбнулась. — Но как же юный Генри?
Лицо Анны помрачнело.
— Мы не можем держать младенца здесь, это ясно. Пока не узнала о назначении, я собиралась жить с ним в Эвасе, но теперь придется отправить его туда с кормилицей. Миледи Саффолк порекомендовала хорошую, чистую женщину. Я этого не хочу, но так будет лучше для Генри.
Кэтрин подумала, что лучше всего для Генри — быть вскормленным родной матерью, и задалась вопросом: а как она сама поступила бы на месте Анны? Однако с горечью заключила, что ей, видно, никогда не бывать на месте сестры, а потому и судить ее не стоит.
— Ты будешь скучать по нему, — сказала Кэтрин.
— Знаю, и очень сильно. Но, получив новые преференции, я смогу обеспечить ему более достойную жизнь, — отрывисто проговорила Анна.
Видя, как расстроена сестра, Кэтрин решила отвлечь ее от печальных мыслей рассказом о визите Анны Аскью.
— Я слышала о ней, — ответила та. — Она открыто проповедует, и ей выговаривали за это, но она не смутилась и гнет свое.
— Боюсь, это добром не кончится, — сказала Кэтрин. — Не связывайся с ней, она опасна.
— Я не настолько глупа. — Анна скорчила гримаску. — Мне ни к чему, чтобы меня поджарили! — Она склонилась над колыбелью, чтобы взглянуть на сына. — Сменим тему, я заметила, что Уилл несчастен.
— Знаю.
С того момента, как они стали жить с Энн, он утратил свое обычное благодушие.
— Она странная девушка, — заметила Анна. — Уилл привел ее сюда посмотреть на ребенка, а она почти ни слова не сказала. Ее назначили камеристкой в личные покои новой королевы, но она ненавидит двор. Король устраивает банкет ближе к концу месяца, и все дамы королевы приглашены, но Энн заявила, что не хочет идти. Она понятия не имеет, какую честь ей оказывают!
— Она должна пойти, — сказала Кэтрин, не веря своим ушам. — Пусть Уилл заставит ее. Но я беспокоюсь о нем.
Анна сделала глоток укрепляющего напитка.
— Кажется, Энн не испытывает к нему никаких чувств, между ними не пробегают искры.
— Бедный Уилл. Он заслуживает много лучшего.
Кэтрин угнетал несчастный вид брата. Когда вскоре после этого он привел Энн на ужин в их дом на Чартерхаус-сквер, она приготовилась к тому, что вечер пройдет напряженно, но Уилл принес добрые вести.
— Я захватил с собой хорошего вина, сегодня вечером мы празднуем! — объявил он, ставя на стол в холле серебряную бутыль. — Меня возведут в дворянство, я стану бароном Парром! В признание заслуг перед королем при подавлении недавнего бунта.
Раскинув руки, Кэтрин обняла брата, Джон одобрительно похлопал его по спине, а Энн безучастно стояла рядом и вовсе не разделяла общей радости. Что не так с этой девушкой?
Кэтрин охватил гнев. Оторвавшись от Уилла, она повернулась к своей невестке и спросила:
— Разве это не прекрасная новость?
— Конечно, — ответила та. — Это шаг наверх. Но когда мой отец умрет, он будет графом.
Грубить гостям, находящимся под крышей твоего дома, — это нарушение всех правил вежливости. Однако у них есть и обратное действие: умаляя достижения Уилла в доме сестры, Энн унижала его. Кэтрин не сумела сдержаться. Она не допустит, чтобы триумф ее брата так портили.
— Гораздо похвальнее заслужить почести, чем унаследовать их! То, что вы делаете в этой жизни, важнее того, кто вы есть.
Бледное лицо Энн вспыхнуло, но она ничего не сказала. Кэтрин снова повернулась к Уиллу и сжала его руку:
— Я рада за тебя, братец. Ты заслужил это отличие. Ну, пойдемте в гостиную? Ужин скоро подадут.
Трапеза прошла напряженно. Энн не проронила почти ни слова. Даже Джон, который обычно не обращал внимания на настроение женщин, заметил, как отчужденно она вела себя.
— Энн, вам понравилось на королевском банкете? — спросил он, зная, что девушка не хотела там присутствовать.
— Там было довольно хорошо, — ответила та, возясь с куском жареного мяса, к которому едва притронулась. — Но мне не нравится при дворе. Я предпочитаю жизнь в деревне.
— Ну, мы поедем в деревню на Рождество, — покорно произнес Уилл.
Кэтрин догадывалась, что он предпочел бы остаться на пышные торжества при дворе.
— Вы можете провести Рождество здесь, с нами, — с улыбкой сказала она ему.
— Да, мы будем вам очень рады, — поддержал жену Джон.
— Благодарю вас, но мы поедем в деревню, — холодно ответила Энн.
— Ты этого хочешь, Уилл? — спросила Кэтрин.
Он кивнул:
— Это порадует Энн.
Больше она ничего не могла сделать. Люди сами выбирают, каким путем им идти в ад.
Глава 12 1540 год
После свадьбы короля, состоявшейся в январе, Кэтрин неожиданно для себя стала все чаще бывать при дворе. Анна и Уилл то и дело приглашали ее туда. Она отправлялась либо вниз по течению — в Гринвич, либо вверх — в Уайтхолл, а иногда, с приближением весны, уезжала еще дальше от дома — в Хэмптон-Корт.
Кэтрин считала, что живет в роскоши? Ее богатство было ничто в сравнении с великолепием королевских резиденций: огромные залы, блеск золоченого декора, прекрасные гобелены, дорогая мебель и увеселительные сады, полные душистых цветов и чудесных аллей. Кэтрин обожала цветы, и они с Анной провели немало счастливых часов на прогулках, распознавая растения и отщипывая от самых диковинных кусочки побегов для маленького сада Кэтрин, разбитого у дома на Чартерхаус-сквер. Повсюду они встречали придворных, которые предавались отдыху на досуге. А тут было чем себя потешить: теннисные корты, аллеи для игры в шары, мишени для стрельбы из лука, турнирные площадки и пруды, где можно удить рыбу, — все для удовольствия и развлечения приближенных короля. Не раз Кэтрин проводила послеполуденные часы, состязаясь с Уиллом в стрельбе из лука. В Хэмптон-Корте они охотились с соколами в огромном парке или катались на лодке по Темзе, добираясь до заброшенного аббатства Сион.
Кэтрин считала, что хорошо одевается, но ее наряды не могли соперничать с дорогими бархатными и дамастовыми костюмами придворных, их роскошными мехами и броскими украшениями. Она вдруг начала придирчиво осматривать свой гардероб и строить планы по его обновлению. Это было необходимо, чтобы не выглядеть в королевских дворцах белой вороной.
