– Он жилистый.

– А где он сейчас?

– На пристани, – сказал Маркел. – Я же подумал, что куда его сюда тащить, ему здесь не повернуться. И потому и не повёл.

– Это верно, – сказал Бутурлин, ещё раз посмотрел на Маркела, спросил: – А от меня ты чего хочешь?

Маркел подал ему подорожную. Бутурлин посмотрел на золочёную печать на ней, покачал головой, усмехнулся, развернул и стал читать. Читал неспешно. Потом черканул внизу и отдал. Маркел поклонился, но не уходил. Бутурлин поморщился, спросил:

– Чего ещё?

Маркел вздохнул и ответил:

– Мне надо скорей в Москву, а ехать не на чем. Струг, на котором я хотел идти…

– Знаю, знаю! – перебил его Бутурлин. – Он ещё позавчера ушёл. Потому что не мог я тебя больше ждать! У меня тут сорок кораблей сошлось, их больше уже ставить было некуда, а вас с Кирюхиным всё нет да нет. А почему нет? А когда придёте?! А тут ещё ваш Смыков говорит… Ну, я и велел ему идти вместе с купцами, стеречь их. Потому что не одних же их пускать! Ну, и они ушли.

– А как теперь я? – спросил Маркел. – Меня в Москве ждут! Со слоном!

– Да, – строго сказал Бутурлин. – Незадача какая!

Маркел гневно хмыкнул. Тогда Бутурлин спросил:

– А как ты сюда пришёл? На чём?

– Этот струг мне воевода князь боярин Троекуров дал, – сказал Маркел.

– Так это его струг?

– Нет, не совсем. На этом струге я весной пришёл сюда из Нижнего. Потом этот струг поменяли на бусу. Потом буса утонула в Кызылбашах, потом…

– Э! – перебил Маркела Бутурлин. – Что-то очень мудрено напутано. А нам нужно просто и скоро! Тебя же в Москве ждут не дождутся! И поэтому что у тебя в царёвой подорожной сказано? Чтобы никто тебе нигде препону не чинил, а будут надобны тебе корабль и люди ратные, то давать тебе и того и другого в достатке. И вот воевода Троекуров дал тебе корабль, это очень славно, а теперь сотник, как его, Рыжов желает дать тебе ратных людей в достатке. Всех, что у него есть! Да-да! И ты сейчас иди к этому Рыжову и скажи ему: низкий тебе поклон за службу, что довёз нас до Царицына, а теперь сходи с моего струга и иди себе обратно в Астрахань, пешком, а я здесь наберу себе людей надёжных, хватких, воевода Бутурлин мне пособит и ещё по рублю всем накинет. Ну, что?

Маркел молчал.

– И это всё, – сказал Бутурлин, – больше я тебе ничем не пособлю.

И сделал вот так рукой. Маркел вздохнул и вышел вон. За порогом надел шапку и пошёл. А вышел из хором, сошёл с крыльца, а там его ждал Рыжов. И он сразу же спросил:

– Ну, что?

– Сказал, никого вас никуда не отпускать, а дать всем ещё по рублю, и это всё, – сказал Маркел. – Пока не догоним Смыкова!

Рыжов помолчал, потом сказал:

– Ну ладно! Ты тогда покуда здесь постой, а я сейчас вернусь!

И развернулся, и быстро пошёл по лестнице вверх, к воеводе. Маркел вздохнул, перекрестился и стал ждать.

Ждал он недолго. Рыжов скоро вышел из двери, сошёл вниз по ступенькам и остановился. Был он красный как кумач и очень гневный, и сказал:

– Скотина!

– Кто? – весело спросил Маркел.

– Я, кто ещё! – сказал Рыжов. – Айда!

И они пошли из крепости. Маркел шёл, похмыкивал. Рыжов тяжело дышал, сверкал глазами. Так они, больше ни о чём один с другим не разговаривая, пришли на пристань. Там Рыжов сразу взошёл на струг, и его обступили стрельцы, а Маркел свернул к слону и спросил у караульного, кормили зверя или нет. Караульный сказал, что кормили. Тогда, сказал Маркел, его надо выгулять на травке. И показал, как водить, и сказал слону быть смирным. Слон начал ходить взад-вперёд, травку пощипывать, пастись. Любопытных вокруг было много, но близко никто не подходил. Маркел поправил шапку и пошёл на струг.

Там все сразу замолчали. Маркел спросил, в чём дело.

– Да вот люди спрашивают, – сказал Рыжов, – сколько им всего будет заплачено, а я им говорю, что по рублю накинут и на обратном пути ещё рубль.

– Кто про обратный рубль сказал? – строго спросил Маркел.

– Воевода, – ответил Рыжов.

– Значит, так оно и будет.

– А выступать когда? – спросили из толпы.

– Когда харчи загрузят.

А харчи уже носили, и носили много, бутурлинский дьяк присматривал, чтобы всё было донесено как следует. Вскоре это дело было сделано, и тогда слона взвели на струг, народ стоял на берегу, смотрел, с колокольни ударили время, Рыжов велел отчаливать, они поплыли.

Плыли они тогда не очень хорошо, потому что ветер был встречный, из Москвы, как приговаривали гребцы и посмеивались. Зато Рыжов ходил мрачный как туча и то и дело покрикивал на гребцов. А слона нарочно обходил стороной, так, как будто это был не слон, а мешок понятно с чем.

Ну а слону до этого и дела не было. Слон лежал на боку, высунул хобот за борт и то набирал воды, а то её разбрызгивал. Те, кто был посмелей, смеялись. Но, правда, таких было немного. А потом стало темнеть, слон задремал, Маркел ушёл к себе в чердак, сел и задумался. Пришёл Ефим и спросил, может, ему чего нужно. Маркел усмехнулся и велел позвать Рыжова. Пришёл Рыжов. Чердак у Маркела был маленький, тесный, и ещё там было темно, плошка едва светила. Маркел, помолчав, спросил, за что это Рыжов так невзлюбил слона.

– А за что его любить, – сказал Рыжов сердито. – Он же несъедобный, говорят.

– Ну, вот как ты сразу! – весёлым голосом сказал Маркел. – Разные вещи бывают несъедобными, а мы всё равно их любим. Да вот как вам сегодня накинули по рублику, а на обратном пути посулили ещё по полтора, это разве не любо?

Рыжов в ответ только откашлялся. Тогда Маркел продолжил:

– Да и, кроме денег, у нас ещё и всякие другие подарки бывают, и по службе тоже могут вспомнить. Ведь бывает же у нас такое, правда?

Рыжов подумал, усмехнулся и сказал:

– Так-то оно так, да только не всё, что дают, можно брать.

– Это почему ещё? – спросил Маркел.

– Да потому, что дела бывают разные, – сказал Рыжов. – Бывают богоугодные, а бывают и не очень.

– Какие же это такие не очень? – насторожился Маркел.

– Ну, – нехотя сказал Рыжов, – я человек маленький, я-то и в сотниках всего только второй год хожу. А ты из Москвы! Поэтому что я против тебя понимаю? А что мои люди? Да совсем, почитай, ничего! Вот оттого и болтают они… – И тут Рыжов остановился, помолчал, потом продолжил: – Болтают, будто никакой это не слон, а чёрт однорукий.

– Так что это, – вкрадчиво спросил Маркел, – мы, получается, чёрта царю везём?

– Нет, пока что мы везём слона, – сказал Рыжов. – А после мало ли что может приключиться?! В прошлом году ведь так оно и было: вначале у них был слон, а потом вдруг стал чёрт!

– Брехня это! – строго сказал Маркел.

– Брехня не брехня, – ответил Рыжов насмешливо, – а там раньше место было тихое, а теперь стало беспокойное. Люди там стали пропадать. Вот даже где ваш Ряпунин?

– В расспросе он, в Москве! – строго сказал Маркел.

– В Москве! – насмешливо повторил Рыжов. – А кто его там видел?

– Кому надо, те и видели! – ответил Маркел грозным голосом. И тут же ещё грозней прибавил: – И ещё вот что я тебе скажу, Рыжов: не называй слона чёртом, а то недолго языка лишиться. А пока иди, служи. И не гневи меня!

Рыжов невесело вздохнул, встал, поклонился, надел шапку и вышел. А Маркел задумался. Очень ему не понравились эти рыжовские речи! Опять, думал, вспомнили Ряпунина! Дался он им! И ряпунинский слон дался, хотя чего там непонятного? Да попробовали бы они сами с таким зверем справиться! Вот Ряпунин и не справился, разгневался, нечистый сунул ему в руки копьецо… А дальше что? Подумав так, Маркел ещё громче вздохнул и начал вспоминать о том, как он этой весной плыл из Саратова в Царицын и как на второй день пути он сперва увидел по левую руку длинный низкий берег, про который Кирюхин сказал, что это Бабий остров, а когда Маркел повернулся к другому берегу, то увидел стоящий там большой белый камень, про который Кирюхин сказал, что это Каменная Рожа. «Та самая?» – спросил Маркел. «Та самая», – ответил Кирюхин, и стрельцы продолжали грести во всю силу, а Маркел с Кирюхиным смотрели на тот камень и молчали. А вот теперь, думал Маркел, пришёл Рыжов и говорит загадками. Посмотрите на него, какой он умник! Ну да здесь легко быть умником, а вот посмотреть бы на него, когда бы это было бы в Москве! Там бы его сразу привели ко кресту, он побожился бы и стал бы отвечать как миленький, а только начал бы кривить, его сразу к Ефрему Могучему! А Ефрем Могучий – это ого, с ним шутки плохи, а он бы сразу закатал рукава…