И тут вдруг раздалось:

– Эй!

Клим и Трофим остановились. Из бокового перехода вышли сторожа, их было пятеро, не меньше, у одного был горящий светец. Он им посветил сначала на Клима, после на Трофима, почти в самые глаза, спросил:

– Пыжов? Трофим?

Трофим утвердительно кивнул.

– С нами пойдёшь. К боярину.

– Я… – начал было Трофим, но Клим дёрнул его за рукав, и Трофим замолчал.

Сторож поднял светец над головами и велел идти. Трофим повернул туда, откуда вышли сторожа, а Клим остался на месте. Трофим со сторожами шёл по переходу. Шли, поворачивали, снова шли. Сошли по лестнице на нижнее житьё, после опять взошли на верхнее. Трофим спросил, к какому боярину они идут. Ему не ответили. Но почти сразу повернули в небольшие сени, там дальше была дверь, при ней стояли рынды. Один рында открыл дверь, второй содрал с Трофима шапку. Трофим шапку выхватил и быстро убрал за спину, переступил через порог…

И поклонился – в пояс. Перед ним, на мягкой лавке, в просторном халате, в золочёной малой шапочке сидел боярин Борис Годунов.

– Явился! – сказал Годунов, да так, что было непонятно, хорошо ли это.

Трофим на всякий случай поклонился ещё раз.

– Ладно, ладно! – сказал Годунов. – Твоё дело не поклоны бить, а злодеев сыскивать. Сыскал?

– Ищем, – ответил Трофим.

– Искать можно до весны, – сказал Годунов. – Тебе какая честь была! Сам царь-государь за тобой послал, а ты что?

Трофим молчал. Годунов продолжил:

– Твоё счастье, что царю пока не до тебя. А кабы стал спрашивать, что бы я ответил? Да ничего. Ну, сказал бы: нашли кочергу. Государь спросил бы: что за кочерга? А я ответил бы: не знаю, государь, стояла за печью. В кровище вся и волосы на ней налипшие. Длинные. Так?

Трофим согласно кивнул, а сам подумал, что какие теперь волосы, пообрывались все давно, когда он с ней по крыше лез, крушил черепицу. Годунов опять заговорил:

– Я про эту кочергу сегодня весь день думал. Откуда она там взялась? Ума не приложу. Кто её туда занёс? Зачем? Неспроста всё это.

Говоря это, Годунов ещё и усмехался. А, подумал Трофим, вот ты как, из меня ещё болвана строишь, и сказал:

– Так там же есть ещё одна, вторая дверь, за печью, вот кочергу через неё и принесли.

– А! – ничуть не удивляясь, сказал Годунов. – Так ты про ту дверь уже знаешь?

– Знаю.

Годунов утёр ладошкой губы, облизал их и опять утёр. Сказал:

– И я на эту дверь тоже грешил. Тоже думал, что нечисто там. А Зюзин говорил…

И вдруг замолчал. Усмехнулся и сказал:

– Да что Зюзин! Мы и своим умом управимся. Ведь так?

Трофим молчал, думал, что это Годунову хорошо так говорить. Он сейчас, может, в силу входит, особенно если старший царевич…

Ну да. И дальше Трофим даже думать не стал. А Годунов спросил:

– Чего вы вдруг Марьяна начали искать?

– Какого Марьяна?

– Ты у меня смотри! – строго сказал Годунов. – Думаешь, я ничего не знаю? Знаю! Марьян за той дверью присматривал, а после крест поцеловал на том, что ничего не видел. И вдруг пропал! С чего бы это?

Трофим не ответил.

– А кочерга возле печи стояла! – продолжил Годунов. – На кочерге кровь и бабьи волосы. Что за волосы и что за баба? Или не баба, а сам знаешь кто! И почему Марьян пропал, теперь смекаешь?!

Трофиму стало жарко, он аж головой мотнул.

– Вот-вот! – продолжил Годунов. – А ты как думал? – И вдруг велел: – Дай кочергу!

Трофим достал кочергу из-за пояса. Годунов взял кочергу и только глянул на неё, как тут же воскликнул:

– Э! – и сразу же спросил: – А где кровь? Где волосы?

– Так это… – начал объяснять Трофим. – Я с ней на крышу лазил…

– Зачем?!

– Карлу было велено поймать…

– Поймал? – взъярился Годунов. – А что дальше?! Да и зачем нам карла?! Карла – известное брехло, какой с него толк? А кочергу ты с умыслом испортил! – уже спокойней сказал он. – Чья была кровь на ней? Ну?! Отвечай!

Трофим молчал. А что тут было говорить!

А Годунов, усмехаясь, продолжил:

– Я в тебе сразу измену почуял. И говорил Зюзину. Ну да о Зюзине мы ещё вспомним. А пока что отвечай, кто тебя к нам подослал? Что тебе Матрёна говорила? Сколько тебе Нагие посулили, а?

– Государь боя… – начал было Трофим.

– Цыть! – приказал Годунов. Ещё раз осмотрел кочергу, положил рядом с собой, сказал: – Да и чего теперь болтать? Теперь уже поздно. Виноват ты или нет, а мне уже пора ответ держать. Вот я и отвечу: был грех, стакнулся Трофим со злодеями, подкупили они его, и он кочергу затёр, чтобы следов на ней не было.

Трофим молчал. Во рту всё пересохло! Но он сглотнул раз, другой, немного полегчало, и он сказал:

– Бес меня попутал, государь боярин, с этой кочергой. Да и она здесь, может, ни при чём.

– Как это? – удивился Годунов. – С чего ты взял? Кочерга, а на ней кровь. Чья кровь? Царевича! Ибо злодей царевича той кочергой… Так?

– Может, так. А может, и не так, – сказал Трофим. – Потому что если бы злодей бил кочергой, он бы её после просто отбросил и сбежал в ту дверь. И кочерга на полу бы валялась. А так она стояла к стенке прислонённая.

– Так, может, её после кто-нибудь поднял и прислонил, – сказал Годунов. – Да и кровь на кочерге была откуда? И чья кровь? Зачем ты кровь затирал? Злодея покрывал? Так? Нет?

– Кураж меня взял, – сказал Трофим. – Хотел карлу достать. Ну, и увлёкся. Винюсь.

Годунов на это только хмыкнул. Трофим продолжил:

– Государь боярин! Мне воевода сроку дал до ночи. А ночью, сказал, глаза вынет, если никого не приведу. Пособи мне, государь боярин! Я, чую, на злодея вышел. Совсем мало мне осталось – и возьму его. Мне только нужно ещё посмотреть кое-где. Да кое-кого попытать. И тогда наверняка скажу. Тебе первому скажу, боярин!

– Ну мне-то это что, – ответил, усмехаясь, Годунов…

И вдруг стал смотреть на Трофима. Смотрел долго, пристально. Трофим глаз не отводил и не моргал. Годунов, не сдержавшись, мотнул головой и сказал:

– Ну, не знаю, что и говорить. – Ещё подумал и спросил: – Так, говоришь, до ночи тебе срок? До ночи можно подождать, это уже недолго.

– А до утра? – спросил Трофим.

– До утра воевода не даст. А где думаешь искать? Кого допытывать?

– Перво-наперво Семёна Ададурова хочу взять в розыск, – ответил Трофим. – Вели взять Ададурова, боярин. Он, чую, дело скажет. Он там был!

– Ладно, – подумав, сказал Годунов, – будь по-твоему.

Повернувшись к двери, два раза хлопнул в ладоши. Открылась дверь, показался стрелец. Годунов велел, чтобы привели Ададурова, и живо.

Дверь закрылась. Годунов сидел на мягкой лавке и смотрел то на Трофима, то в окно. За окном темнело. Окно у Годунова было большое, прозрачное, почти как в покойной палате. Трофим стоял столбом, не зная, куда глаза девать, и думал, что Годунов прав, потому что как это Трофим такое вытворил – испортил кочергу! Ведь если её знающему человеку показать, он бы сказал, и чья там кровь, чьи волосы, а по волосам сказал бы, чьи они – с живого или с мёртвого, и для чего та кочерга… Да что и говорить! Теперь-то уже поздно. Теперь пропала кочерга, а с ней и сам Трофим. Хотя, может, кочерга здесь ни при чём, потому что, в самом деле, если бы злодей бил кочергой, он её после что, на место ставил? Нет, конечно! Но отвечать будет Трофим. Так что теперь хотя бы Ададуров не подвёл!

И вот открылась дверь, стрельцы ввели Ададурова и сразу же вышли. Ададуров не спеша снял шапку и поклонился Годунову – сдержанно. Годунов кивнул ему в ответ. Ададуров глянул на Трофима. Годунов сказал:

– Вот, человека нам прислали. Из Москвы. Трофим Пыжов. Подьячий.

– Стряпчий, – несмело поправил Трофим.

– Стряпчий, – согласился Годунов. – Из Разбойного приказа. Князя Михайлы человек. Поручили ему разыскать, кто, сам знаешь, кого чуть не убил до смерти. А он взялся разыскивать и оробел, запутался. Или запутали?

Трофим, отведя глаза, молчал.