— Это говорит не моя Кейт. Моя Кейт знает, что я никогда больше не обижу ее. У нас есть масса причин, чтобы жить, дорогая. Отдохните, наберитесь сил и живите ради меня и ради Мэри!

Великий покой снизошел на Екатерину, и ее охватило непреодолимое желание уснуть. Она была расстроена и злилась из-за чего-то, но уже не помнила причины своего гнева, и это не имело никакого значения. Она уснула.

Проснулась Екатерина опять в объятиях Тома. Ум ее, кажется, работал нормально, но тело было измучено и выжато. Она по-прежнему ощущала, как из ее чрева непрерывно сочится кровь; боли в животе не прекращались. Но ей становится лучше, в этом она была уверена.

Том пошевелился и сел.

— Вы снова с нами, — сказал он, в тревоге глядя на нее. — Я приведу доктора Хюйке.

Когда Том ушел, она услышала, как он сказал леди Тирвитт:

— Думаю, у нее ремиссия.

Доктор пощупал пульс Екатерины, потрогал лоб, выслушал дыхание и взглянул на нее мрачно:

— Мадам, я нарушу свой врачебный долг, если не посоветую вам подготовить свою душу к смерти. Вы можете поправиться, но я больше ничего не в силах для вас сделать.

Екатерина не вполне сознавала, что он говорит. Том в тревоге смотрел на него:

— Но ей еще может стать лучше?

— С Божьей помощью все возможно, — сказал доктор Хюйке. — Но поправиться ей будет очень нелегко.

Как только доктор ушел, Том повернулся к Екатерине:

— Не слушайте его. Вам нужно только отдохнуть и выспаться, поесть хорошенько, и вы скоро поправитесь.

Екатерина уловила страх в его голосе и удивилась своему спокойствию. Она была в руках Божьих; Он решит, что для нее лучше.

— Все равно, Том, мне нужно составить завещание, с вашего позволения.

Муж смотрел на нее, убитый горем.

— Лучше на всякий случай приготовиться, — добавила Екатерина. — Тогда я смогу расслабиться и буду думать о выздоровлении.

— Хорошо, я даю вам согласие, — сказал Том.

По просьбе Екатерины он вызвал ее секретаря, чтобы тот написал завещание, а доктор Хюйке и доктор Паркхёрст засвидетельствовали его.

— Я буду краткой. Напишите, что от всего сердца и по собственному желанию я без принуждения отдаю и завещаю своему супругу, лорду Сеймуру, лорду главному адмиралу Англии, все свое имущество, желая, чтобы оно было в тысячу раз больше, чем есть. — Говоря это, она улыбнулась Тому и добавила: — Я не упоминаю Мэри. Знаю, вы сделаете для нее все, что нужно.

— Но вы будете здесь и позаботитесь о ней, — сказал Том, приподнимая Екатерину, чтобы она могла поставить подпись.

— Об этом я молюсь постоянно, — с трудом проговорила она.

Ее оставили отдыхать. Когда Екатерина проснулась, Анна попыталась напоить ее бульоном, но ей удалось выпить только немного вина. У нее снова закружилась голова, все стало как будто нереальным. Иногда она словно играла в садах Рай-Хауса, или препиралась с Рыжим в Снейпе, или наблюдала, как Генрих выпроваживает лорд-канцлера…

Она смутно сознавала, что доктор Паркхёрст стоит на коленях рядом с ее постелью, произнося молитвы за больных, потом его руки помазали ее миром, готовя в последний путь. Над ней не произведут католических обрядов. Екатерина видела, как свершилось великое дело Господне, и теперь могла, подобно библейскому Симеону, уйти с миром.

Было темно, когда Том принес к ней Мэри.

— Кейт, — тихо произнес он, и она поняла, что Том плачет. — Наша дочь здесь. Вы можете дать ей материнское благословение?

Он положил ее руку на головку девочки.

— Благословляю вас, моя дорогая, — одними губами произнесла Екатерина.

Голос ее стих, и свет померк. Но вперед поманил высший свет, и она пошла к нему, полная радости и надежды, слыша позади негромкий голос, возгласивший:

— Из милосердия молитесь за душу Екатерины, бывшей королевы Англии.

Взглядов на религию, отображенных в этой книге, придерживались простые люди, жившие в XVI веке, и исторические фигуры того времени. Они важны для понимания того, как складывалась жизнь Екатерины Парр.

Когда я подошла к написанию этого романа, прошло уже тридцать лет с того момента, как завершилось мое первое исследование, посвященное ей. За это время у историков появились новые подходы к данной теме. Я пользовалась многими источниками, но в особенном долгу перед трудом Линды Портер, Сьюзен Джеймс и Элизабет Нортон.

В изложении событий романа я следовала историческим свидетельствам, хотя в отдельных местах немного сжала их ход, чтобы избежать описания некоторых мелких сцен, которые никуда не продвигают повествование, и иногда вкладывала слова, сказанные историческими личностями, в уста других персонажей.

Нет никаких сведений о гомосексуальности Эдварда Бурга, хотя некоторые исследователи выдвигают такое предположение, основываясь на отсутствии детей у него и Екатерины. В отношении Екатерины к гомосексуальности отражены взгляды на этот предмет, свойственные тому времени, а не мнение автора.

Выражения «ваша милость», «ваше высочество» и «ваше величество» взаимозаменяемы, и все они использовались при обращении к королю. То же относится к фамилиям Бург и Боро. Я использовала Бург как родовое имя, а Боро — как именование при титуле.

Нет сомнений в том, что лорд Боро был чрезмерно властным и неприятным человеком. Сцена, в которой он порет свою жену, вымышлена, но основанием для нее стала гравюра елизаветинского времени, на которой изображен мужчина, занятый поркой своей супруги, а его дети смотрят на это поучительное зрелище, извлекая для себя урок. Муж имел право бить жену, если она вызывала его гнев.

Исторические свидетельства показывают, что Генрих VIII и, вероятно, Томас Сеймур проявляли интерес к Екатерине Парр еще при жизни ее супруга лорда Латимера. За первые сделанные ей подарки, о которых сохранилась запись, было заплачено 16 февраля 1543 года. Латимер умер в конце этого месяца. Через четыре года в письме к Сеймуру Екатерина написала: «Мой разум был полностью склонен (к Вам) в то время, когда я была свободна выйти за Вас прежде, чем за любого другого известного мне мужчину. Тем не менее Господь на время весьма решительно сковал мою волю в этом отношении». Это показывает, что ухаживания Сеймура предвосхитили интерес к Екатерине короля.

Что касается сюжетной линии, затрагивающей связи Екатерины Парр с виндзорскими мучениками, внимательные читатели могли заметить, что в книге «Королева секретов. Роман об Анне Клевской» этот эпизод хронологически появляется раньше, чем в данном, последнем романе серии. Собирая материал для Анны Клевской, я нашла очень мало сведений о причастности к этим событиям Кавардена и решила провести более глубокое исследование этого вопроса для книги о Екатерине Парр. То, что использованная мной для первого романа датировка событий неверна, стало очевидным, когда я начала работать над историей Екатерины, а потому была вынуждена разыскивать дополнительные свидетельства, чтобы сделать повествование исторически корректным.

В 1543 году Уильям Парр обратился в парламент за разводом на основании неверности своей жены. Недостоверная «Испанская хроника» правления Генриха VIII утверждает, что он требовал от короля утвердить смертный приговор (пэр королевства имел право требовать такого наказания для неверной супруги), и Екатерина Парр упросила его сберечь жизнь невестки. Мне не удалось обнаружить никаких иных свидетельств в подтверждение этого, но тот же источник предполагает, что Екатерине были известны некие подробности истинных обстоятельств измены леди Парр, отличные от тех, в которые заставили поверить ее брата ложные обвинения против супруги. Именно это позволило мне развивать данную сюжетную линию, и я прошу прощения у тени Дороти Брей за то, что запятнала ее.

Слова утешения, сказанные Екатериной после того, как умер новорожденный ребенок ее сестры Анны, взяты из письма, отправленного ею леди Ризли. Я немного смягчила тон ее выражений, так как для современной чувствительности они показались бы слишком резкими, тем не менее они ясно свидетельствуют о вере Екатерины в обретение Небес.