Второй князь на это усмехнулся и сказал:

– Да, это правильно. Смерть ему будет обязательно!

Лугуй тоже усмехнулся, а потом сказал садиться. Князья сели. Заиграла музыка. Вошли кучкупы, принесли ещё еды, и это всё только Маркелу. Маркел, не глядя на князей, вновь начал есть. Он же чувствовал себя очень голодным! Что они за гадость ему подмешали, думал Маркел, жрать теперь хотелось просто люто, по-волчьи. И Маркел ел. Грыз. Обкусывал. Жевал. А эти сидели и смотрел на него. В горницу вошли ещё зеваки, они становились вдоль стены, глазели. А Маркел устал. Он сгрёб пригоршню чего-то сырого, холодного, жгучего, сунул это себе в рот, но там ничего уже не помещалось. Маркел запихал это как мог и начал медленно жевать. По лбу у него тёк пот. Трещало за ушами. Челюсти не закрывались. А есть хотелось ещё больше! Нестерпимо! Маркел обернулся. Стоявший рядом с ним кучкуп подал ему чашку питья. Маркел начал пить, правильней, цедить через еду, и питьё вливалось, и еда мало-помалу пропихнулась в глотку. Маркел утёр пот со лба, отдышался.

– Кушай, кушай, – сказал, усмехаясь, Лугуй. – Царские послы должны много кушать, иначе Великая Богиня разгневается. Она любит жирные жертвы. А нам уже сегодня выступать, так что тебе надо торопиться.

Но Маркел его не слушал. Маркелу стало всё равно. Маркелу было тяжело сидеть, он мягко повалился на бок и, как ни в чём не бывало, продолжал смотреть на сидящих перед ним князей, на стоящего за ними Чухпелека и на зевак вдоль стены. Господи, помилуй, думалось, играла музыка, медленно взад-вперёд ходили голоногие девки, поднимали и опускали руки, улыбались очень широко, было страшновато от таких улыбок…

А потом ушли князья. Скоро за ними ушли девки, ушёл Чухпелек, ушли зеваки, и музыка стихла, только дрынькал санквылтап. У Маркела поплыло в глазах, он заснул.

Но и во сне ему снилось то же самое – он сидел возле горящего щовала и ел, ел, ел, ел очень жадно, не в себя, руки были в жире…

А по ту сторону щовала сидела голая золочёная баба и улыбалась. Смотреть на эту бабу было почему-то боязно, и, чтобы её не видеть, Маркел, не поднимая головы, ел, ел…

Пока не упал и не заснул – там, во сне.

А здесь он проснулся, осмотрелся. В горнице было уже светло – так, как может стать светло там, где всего два небольших оконца. Вошёл Чухпелек и сказал:

– Поднимайся! Все уже собрались. Выступаем.

– Я не могу идти, – сказал Маркел.

– А тебе идти не надо, – сказал Чухпелек. – Это другие все пойдут, а тебя повезём на нарточках. Зря, что ли, мы тебя столько кормили? И ещё будем кормить, до самого Берёзова.

– Кормить на убой, – сказал Маркел.

– Называй это как хочешь, – сказал Чухпелек, – но таков наш обычай. Вставай!

Маркел встал. Его качало. Опять они его каким-то ядом обкормили, агаряне-ироды, сердито подумал Маркел, но вслух ничего не сказал. Они спустились вниз, вышли во двор. Во дворе было пусто, только виднелись следы от костров. Небо было серое, шёл редкий снег. Было тихо.

Они подошли к крепостной стене, правильней, конечно, к тыну, и поднялись по наклонному бревну на подмости. Оттуда, сверху, было видно поле, на котором стояло Лугуево войско. Оно стояло не строем, конечно, а, прямо сказать, двумя большими кучами. Слева, Маркел его сразу узнал, стоял Лугуй со своими, а справа второй князь и его люди. И там же стояли шаманы. Да тут войска, прикинул Маркел, сотен пять от силы, и это по большей части ляки, лучники, а отыров, в шлемах и в кольчугах, совсем мало. И это всё, о чём Маркел успел тогда подумать, потому что его там, внизу, уже заметили, и шаманы сразу начали бить в бубны, визжать и плясать, а войско стало притопывать им в лад и, было заметно, все смотрели на Маркела. Маркел хотел было перекреститься…

Но ему не дали, потому что сзади подскочили стенные сторожа, схватили Маркела за локти, заломили ему руки за спину, связали, перетолкнули через колья тына и, на верёвках, начали спускать вниз, на ту сторону, к войску. Чухпелек, слышал Маркел, то и дело приказывал, чтобы спускали с бережением, помягче.

И так и спустили, мягко. Тут же от войска, так, наверное, велел Лугуй, к Маркелу побежали лугуевские ляки. Так что не успел он подняться на ноги, как его уже опять схватили, подняли над собой и понесли. Шаманы закричали во весь голос, и в бубны тоже начали бить изо всей силы. Также и ратники стали подпрыгивать и топать всё быстрей и громче, но Маркел не видел этого, его же несли на руках, он лежал брюхом вверх и видел только небо. Но, думал Маркел, сейчас они поднесут его к князьям и опустят на снег…

Но было не так. Его понесли дальше, и несли всё быстрей и быстрей, несли уже бегом, трясли нещадно, и бубны бухали всё громче, шаманы кричали всё злее, ляки топали чаще и чаще, и подпевали «гай, гай!». А что там было ещё, Маркел не видел, он только видел вверху облака, облака вертелись, значит, понимал Маркел, его носят по кругу.

Потом его вдруг подбросили вверх, подбросили довольно высоко, и разбежались. Маркел подумал, он сейчас убьётся…

Но его поймали, и это, он понял, были уже другие ратники, отыры, а не ляки, и отыры понесли его ещё быстрей, а вокруг все гайкали и гайкали, бубны бухали, шаманы выли во всё горло, после Лугуй закричал дико-дико – и в небо, со всех сторон, взлетели стрелы. Их было несчитанная туча. Отыры замерли на месте, стрелы начали сыпаться вниз. Ляки кричали «гай!». После Лугуй снова закричал, и опять в небо взлетела туча стрел. Отыры опять побежали. Стрелы упали вниз, ляки ещё раз стрельнули…

И так они стреляли ещё трижды, а потом шаманы перестали выть, ляки топать, бубны тоже больше уже не бухали, отыры перешли на шаг, прошли совсем немного и опустили Маркела на нарты, вверх брюхом. Сразу стало тихо-тихо. Маркел лежал, смотрел на небо и молчал. К нему подошёл Лугуй и стал его рассматривать, как будто в первый раз увидел, а потом спросил:

– Ты всем доволен?

Маркел тоже сперва помолчал, потом ответил:

– Всем.

– Вот и хорошо, – сказал Лугуй. – Я так и думал, что ты так ответишь. Тогда мы едем к Великой Богине.

Маркел усмехнулся. А что ему ещё оставалось делать? А Лугуй махнул рукой, стоявший рядом отыр причмокнул на собак, и те, сорвавшись с места, побежали. Но теперь они бежали не так быстро, как когда они бежали через Камень, тогда ведь Маркел был один, ну и с ним было ещё двое провожатых, а теперь с ним было целое войско, пять сотен отыров и ляков, и хоть все они были на лыжах-ступанцах, им всё равно было тесно, поэтому они бежали почти шагом, если это можно так назвать. Маркел, лёжа на спине, поглядывал по сторонам. Ни Лугуя, ни второго князя он не видел, рядом был только Чухпелек, он то и дело поглядывал на Маркела и добродушно улыбался. А ведь это он, скорей всего, будет рубить ему голову, думал Маркел и время от времени трогал себя за шею. И так он ехал, а все другие бежали, довольно долго, до полудня.

А потом они встретили ещё одно войско. Правда, Маркел его не видел, а видел только то, что Лугуево войско остановилось, началась какая-то суета, впереди снова забухали бубны, загайкали ляки. Маркел приподнялся, сел на нартах и спросил, что случилось.

– Это к нам Мамрук пришёл, князь Обдорский, – сказал Чухпелек. – И это наше третье войско. А первое ведёт мой брат, а второе сегодня утром привёл князь Бегбилий Сосьвинский, и ты Бегбилия уже видел.

– А кто ещё придёт? – спросил Маркел.

Чухпелек нахмурился, сказал:

– Раньше бы, конечно, пришёл Агай Кондинский, но ты же знаешь: ваши люди увезли его в Москву. Также и наши пелымские родичи к нам не придут. Их тоже некому вести! А раньше у них был очень храбрый князь, Аблегирим его звали, и он очень любил ходить на ваших. И быстро ходил! У него на поясе было два ряда ух-сохов!

Тут Чухпелек замолчал, тяжко вздохнул и продолжил уже совсем другим, невесёлым голосом:

– А потом, одни говорят, Аблегирима убили недобрые люди, а другие что он нарочно пропал в кантым-ма, злом болоте, когда ваши воины поймать его хотели. И вот уже больше года прошло, а он никак из кантым-ма не возвращается. Значит, он уже и не вернётся, потому что он уже не с нами, а он в другом мире поселился – в том, в котором мы все когда-нибудь окажемся – одни позже, а другие, как ты, раньше. Поэтому я думаю…