Его люди, продолжая выпивать, закивали, что они согласны. Одна только старушка сказала:

– Яша, Яша, как тебе не стыдно! Значит, ты уже совсем напился, если говоришь чего ни попадя.

– Как это чего ни попадя! – воскликнул Яшка. – А вот мы сейчас у Москвы спросим! – И повернувшись к Маркелу, спросил: – Что, разве три тысячи землекопов для такого дела – это мало?

– Мало, – сказал Маркел. – Надо хотя бы триста тысяч.

– Триста тысяч! – рассерженно повторил за ним Яшка. – Это где же столько слонов наберёшься, чтобы столько наменять?

И он замолчал, задумался. Его люди перестали выпивать. Они смотрели на него, молчали. Потом Яшка сказал очень сердитым голосом:

– И всё равно я им слона не отдам! Как я теперь буду без слона? А ты, Москва, что про это скажешь?

Маркел молчал.

– Молчи, молчи! – насмешливо воскликнул Яшка. – А не приведут твои слона, мы отрубим тебе голову. Потому что надо держать слово!

И тут он даже ударил кулаком по столу. Потом грозно велел, чтобы ему налили. А когда ему налили, он со своими людьми выпил. Старушка покачала головой и грустным голосом сказала:

– Яша, Яша, зачем тебе слон? С ним же столько хлопот! Он же не бык и не корова, а он же из полуденной стороны, и поэтому он это ест, а этого не ест, а это пьёт, а этого не пьёт. И ему на зиму сена накоси, и в холодном хлеву он зимой жить не станет, а ему подай хоромы, постели ему перины, поднеси ему…

И тут она задумалась. А Яшка сразу же сказал очень сердитым голосом:

– А я тогда его убью! Чтобы спору между нами не было, чтобы ты только замолчала, ведьма проклятая! Всегда всё из-за тебя! Сама на три сажени под землю видишь, а мне никогда не помогаешь! Ну да я без тебя обойдусь! Сменяю сыщика на слона, слона продам, на эти деньги куплю землекопов… и выкопаю клад!

– Яша, – тихо сказала старушка, – ты уже копал однажды, обвалил половину горы, хочешь опять опозориться?

– Ничего я не хочу! – гневно ответил Яшка. – А утром пойду к воеводе и разобью его войско, поймаю слона и убью! И этого тоже убью на месте! – И он указал на Маркела.

Маркел усмехнулся. А Яшка сразу покраснел от гнева и сказал:

– А попросишь, и сейчас убью! А что!

И он, крепко шатаясь, встал из-за стола, вытащил саблю…

Но передумал и обратно сел, повернулся к старушке и тихо сказал:

– Налей мне чарку, бабушка.

Бабушка взяла пустую чарку, налила немного, повертела так и сяк, а после встряхнула, подала. Яшка взял и начал пить…

Но не допил, а опустил чарку на стол, в сам подпёр рукой голову и так и заснул. Старушка строго посмотрела на его товарищей. Они тихо встали из-за стола и так же тихо вышли в дверь. А старушка повернулась к Маркелу и сперва долго смотрела на него, потом спросила:

– Как тебя зовут, касатик?

Маркел назвал себя. Старушка горько улыбнулась и сказала:

– А моего звали Данилка. Ты на него крепко похож. А как меня зовут, ты знаешь?

– Знаю, – сказал Маркел. – Ведьма Фёкла. – Подумал и прибавил: – Жигулиха. А Яшка – твой внук.

Ведьма подошла к Маркелу, остановилась перед ним, наклонилась, взялась за верёвки, они развязались. Ведьма взяла Маркела за руку. Маркел поднялся.

– Яша у меня хороший, добрый, – продолжала ведьма. – Но очень обидчивый. Ох, завтра он на меня накинется! Зачем, скажет, ты злодею помогала? Да разве я помогаю? Я же только говорю: иди куда тебя ноги несут, и если вынесут, то так тому и быть, а если не вынесут, то ты сам в этом виноват!

Маркел постоял, подумал, посмотрел по сторонам. После шагнул к столу, взял с него нож, засунул за голенище, ещё раз осмотрелся, подступил к печи, перекрестился и полез в неё.

В печи было душно и угарно, и ещё давно золу не выгребали. Маркел пролез немного, долез до трубы, начал ощупывать её и нащупал в ней скобу. А выше ещё одну, потом ещё. Теперь он стоял во весь рост, затаился и слушал. Где-то вдалеке кричали. Маркел полез выше.

И он ещё долго лез, нащупал двадцать девять скоб, а когда долез до тридцатой, труба повернула в сторону. Маркел полез по наклонной трубе, может, пять саженей – и вдруг услышал мерный шум. Это был шум воды. Маркел опять затаился. После ещё пролез, совсем немного, и увидел над головой звёзды. Маркел высунул голову наружу и стал часто глубоко дышать, а то уже в глазах стало рябить от угара. Потом он вылез из трубы и лёг на землю, стал смотреть на звёзды. Звёзды были маленькие, тусклые. Скоро начнёт светать, подумалось, эти придут, разбудят Яшку, кинутся искать Маркела, а Маркела нет нигде! Яшка разъярится и начнёт кричать…

Маркел вскочил, осмотрелся. Было ещё темно и без луны, вокруг торчали кусты, внизу должна была быть Волга, но её ещё не было видно. Также и вельяминовского войска видно не было. Куда бежать? Маркел ещё раз осмотрелся, ничего не высмотрел и пошёл куда глаза глядят. Идти было неудобно, Маркел продирался очень медленно, зато небо светлело быстро, думалось. И ещё думалось, туда ли он идёт. Маркел опять остановился и стал слушать. Было тихо.

А потом вдруг раздался рёв! Маркел его сразу узнал! Это ревел слон! И он ревел где-то прямо впереди – значит, Маркел шёл правильно, надо и дальше так идти! А ещё лучше бежать, пока ему не отрубили голову! И Маркел побежал! Кусты под ним затрещали! Сзади почти сразу крикнули:

– Стоять! Убью!

И стрельнули! Но, слава Богу, мимо. Маркел побежал ещё быстрей. Сзади по нему стреляли, и ещё кричали что-то, и свистели! А он бежал, падал, поднимался и опять бежал. Но с каждым шагом становилось всё светлее, и пули вжикали всё ближе. Но зато и слон ревел всё громче.

А потом Маркел его увидел! Слон стоял на берегу, на Ведьминой косе, конечно же, и, повернув к Маркелу голову, ревел во всю силу! А вокруг него толкались вельяминовские люди, они хотели увезти его, а он не шёл на струг! Он упирался! И он уже даже начал размахивать хоботом! Да он сейчас их покалечит, думалось! И Маркел на бегу закричал:

– Фу, Ширка, фу! Фу, Ширка, мать!..

Ну и так далее. И эти отступились от слона, слон опять повернулся к Маркелу и начал приплясывать, мотать ушами и реветь от радости! Маркел бежал к слону…

А сзади по нему стреляли, очень густо, но Маркел на это не оглядывался, а продолжал бежать. Было уже совсем светло, солнце взошло, но его ещё не было видно за горой, а дальше, внизу на реке, было уже солнечно. Маркел выбежал на берег и упал. Сзади стреляли, он не поднимался. К Маркелу подбежали наши и стали его поднимать, а он был как тряпка, как соломенное чучело. Его держали под руки, чтобы не падал. Вельяминов подбежал к нему и закричал:

– Откуда ты такой весь чёрный?

– Из пекла, – ответил Маркел равнодушно.

Его взяли за руки – за ноги и потащили к стругу. Возле струга стояла толпа, все с бердышами и пищалями. Фитили у пищалей дымились. А впереди всех стоял слон. Маркел встал на ноги, его ещё шатало. Маркел стоял и смотрел на слона, а слон смотрел на Маркела, и они оба молчали. Из-за горы показался верхний краешек солнца, слон прищурился. Вельяминов закричал:

– Скорей садитесь! Мне ещё надо от них отбиваться!

Маркел повёл слона на струг. Там все уже сидели на местах, держали вёсла, а Рыжов ходил туда-сюда между скамьями и покашливал. Маркел подвёл слона к мачте, слон сел. Вельяминов с берега сказал:

– Дальше у вас места пойдут спокойные, до Казани птичкой долетите. А там уже и Москва близко! – и махнул рукой.

Рыжов скомандовал отчаливать, вельяминовские оттолкнули струг, рыжовские навалились на вёсла. А на горе толпились Яшкины люди и медленно спускались вниз. Они были ещё далеко и поэтому казались маленькими муравьями, но их было очень много. Маркел подумал: «Господи, помилуй!» – и перекрестился.

А дальше было вот что: вельяминовские люди выстроились в две линии и попеременке начали стрелять вверх, в гору, в Яшкиных людей. А Яшкины стреляли вниз, по вельяминовским. Ну а рыжовский струг, как только началась вся эта кутерьма, пошёл, всё быстрей и быстрей, к повороту. И ещё порохового дыма было очень много, ничего нельзя было рассмотреть и никуда прицелиться, но Вельяминов всё равно после рассказывал, что они положили Яшкиных людей без счёта. Также и Яшка после очень любил похвалиться, что они тогда набили государевых людей как шишек с ёлки. Но, правда, это говорилось уже после, а тогда как можно было это посчитать? Да и не до счёту тогда было, а просто постреляли и разошлись: Яшка к своим печорам, а Вельяминов и Хлебцов, теперь уже вверх по Усе, к сотнику Евстигнею Долгопятову, который стоял у начала волока и стерёг вельяминовские корабли. Вот чем для них дело тогда кончилось.