– Нет, это полозья прилипли, – сказал Карп. – Прихватило морозом. Тащите!

Потащили, но с большим усилием.

– Не хочет уходить, – сказал Ермола. – Своих сторожей ждёт, скотина. Давайте, давайте, пока они нас не сожрали!

Стрельцы потащили нарты всё быстрее и быстрее. Маркел шёл сбоку и присматривал, чтобы Баба не свалилась. Ермола, шедший рядом, усмехался, а потом спросил:

– Что в самом деле никого там не было?

– Никого, – сказал Маркел. – но место там гиблое, конечно. Всякая чертовщина мерещится. Как будто дурных грибов нажрался.

– Тебе ещё свезло, – сказал Ермола. – А были бы там самоеды, они тебя сразу сожрали бы. На том щовале прикоптили, а после…

И не договорил, перекрестился. Маркел молчал. Зато Ермола продолжил:

– Я тоже раньше в них не верил. Думал, брехня это. А потом поверил. Лысого шамана помнишь? А черепа на его мольбище?

Маркел только вздохнул.

– Вот то-то же, – сказал Ермола. – Зря мы сюда полезли, прости, Господи, и как теперь вылезать? Я бы бросил эту деревяшку, чёрт с ней, да после что говорить? Воевода спросит, где она, мы промолчим, а ты же молчать не будешь! Ты же сразу ляпнешь. Ты же опять будешь говорить, что ты на службе, что тебе нельзя кривить. Так, может, нам тебя здесь сразу…

И замолчал, и усмехнулся. Маркел тоже усмехнулся и сказал:

– Это уже как Бог решит, кому отсюда выйти, а кому нет.

– Ну-ну! – насмешливо сказал Ермола. – Бог! Вот кого стал вспоминать! А сам с нечистыми стакнулся!

– Я не стакнулся, – ответил Маркел, – а я здесь по государеву делу. А ты у меня на службе. Будешь язык распускать, я тебе его вырву. Без ножа!

И он показал свою руку! Растопырил пальцы, как его учил Ефрем Могучий, лучший на Москве палач! Ермола сразу присмирел, сказал:

– Но-но! Выискался! Тоже мне!

И замолчал, прошёл вперёд, и весь оставшийся день шёл впереди и к Маркелу больше не вязался. Также и Маркел шёл молча, никого не цеплял, помалкивал, вспоминал про самоедов, хмурился и порой даже оглядывался.

Но никого нигде видно не было. Они шли по бугру воль берега, справа был откос к реке, слева откос к болоту. Как только начало смеркаться, Ермола объявил привал, они остановились. Одни стрельцы взялись обустраивать табор, другие пошли на реку за рыбой, а Маркел сидел на нартах, возле Бабы, и думал о всяком.

Потом его позвали есть, подали миску. Ушица была жидкая, без ничего, зато горячая. Маркел хлебал с удовольствием. И нет-нет да и поглядывал на Бабу. К ней никто не подходил. Оробели, подумал Маркел, и это хорошо, не будут лезть куда не надо, и весело хмыкнул. Но тут Ермола спросил, что он будет делать дальше.

– Как что?! – сказал Маркел. – Домой пойду. В Москву, через Берёзов. Придём в Берёзов и сочтёмся. Пятьдесят рублей за мной.

Стрельцы, услыхав такое, оживились. Один Ермола с недоверием сказал:

– Так ведь было тридцать пять.

– А стало пятьдесят! – сказал Маркел. – Или не рады?

Стрельцы засмеялись. Ермола усмехнулся. А Маркел прибавил:

– Если бы вы только знали, братцы, чего я только там не насмотрелся! Оттого и увернул её, и не смотрю теперь, и также и вам не советую.

И замолчал. И все молчали. Маркел отставил миску, отдал ложку, ещё раз повернулся к Бабе и сказал:

– В Москву приеду, сразу в церковь и свечку поставлю. И сделаю вклад! О, – спохватился он, – а долго ли меня здесь не было?

– Да нет, как будто бы, – сказал Ермола. – Вчера ушёл, сегодня возвратился.

– Вот! – нараспев сказал Маркел. – А я там как будто три года промучился! Но! – перебил он сам себя. – Обо всём этом ещё рано рассказывать. Это же дело государево, его сперва надо в Москве доложить. – И он замолчал. Потом спросил: – Сколько здесь по реке до Берёзова?

Ермола сосчитал в уме, ответил:

– За неделю, думаю, дойдём.

– И хорошо, – сказал Маркел. – Скорей бы!

И опять невольно обернулся, посмотрел на Бабу. Баба была как баба, вся плотно замотана. Маркел тяжко вздохнул, перекрестился. Ему дали ещё ухи. Пока он ел, Егор взялся рассказывать про то, как у них дома, в Костроме, поймали ведьму и как она от них сбежала.

– У нас не сбежит, – сказал Маркел.

Егор сказал, что он же не для этого. Ему велели помолчать, и он молчал. После ещё немного посидели, поговорили о всяких мелочах и разошлись по шалашам. В ту ночь Маркел спал плохо, то и дело просыпался, выглядывал наружу и смотрел, на месте ли нарты и не стряслось ли чего с Бабой. Всё, слава богу, было тихо.

Утром Маркел встал раньше всех, подошёл к нартам, проверил ремни, задрал угол шкуры, постучал пальцем по золоту, задумался. Из шалашей выходили стрельцы, разожгли костёр, начали готовить перекус. Никто ни о чём не спрашивал, но все нет-нет да косились на Бабу. А поели, собрались, Ермола сказал выступать, и пошли. Маркел шёл рядом с нартами. Баба молчала.

Но недолго Маркел шёл спокойно. Вскоре к нему подошёл Ермола. Даже как бы и не подошёл, а вначале он шёл впереди, да после будто засмотрелся и отстал, его оттёрли нартами, вот он и пристроился рядом с Маркелом. Так они прошли шагов, может, три сотни, и уже только потом Ермола вдруг тихо сказал:

– Зря мы связались с этой Бабой. Добра нам от неё не будет.

Маркел на это даже головы не повернул. Но Ермола всё равно продолжил, и уже со злостью:

– Когда мы были ещё в Куновате, не хотел я с тобой идти! Сон же мне тогда дурной приснился, и надо было сказать нет, а я, дурень, не сказал. А теперь что? Теперь поздно! Мне сегодня тот же сон опять приснился. Опять самоед с ножом стоял, смеялся!

Маркел глянул на Ермолу и пожал плечами.

– Чего молчишь? – спросил Ермола очень злобным голосом.

– А чего тут говорить, – сказал Маркел. – Мало ли что кому приснится.

– Э! – сказал Ермола. – Мало ли! А вот и немало! Сны нам не зря даются. Так мне и этот самоед уже тогда вдруг дался, когда я ещё и думать не думал про эти места. И так и теперь: ты только от Бабы вернулся, только сказал, что никого там не было, и мне он опять является – сторож её, с ножом!

Маркел усмехнулся и сказал:

– Смешно тебя слушать. То ты говорил, что лысый шаман – это сторож Золотой Бабы, а теперь ты говоришь, что нет, не лысый шаман, а самоед её сторож. А потом ты ещё про кого-нибудь скажешь, а на самом деле…

– А что на самом деле? – перебил его Ермола. – А на самом деле так оно и есть, что и лысый шаман её сторож, и самоеды – её сторожа, и также и все здешние люди и звери, и рыбы, и птицы, и земли, и воды – всё это её сторожа, и не дадут они тебе её забрать, ты только себя убьёшь и нас погубишь, а ничего ты с ней не сделаешь! Да что я тебе толкую! Ты сам всё это даже лучше меня знаешь! Ведьма она! Надо её убить!

– Убить! – сказал Маркел. – А как ты идола убьёшь? Она же деревянная!

– Ну так поджечь её! – с ожесточением сказал Ермола. – И пусть горит, пока не поздно, а самим тикать!

Маркел очень внимательно посмотрел на Ермолу, потом строго спросил:

– Чего это с тобой такое?

– Не со мной одним! – сказал Ермола, и при этом кивнул на стрельцов, и прибавил: – Да и ты, что, ночью ничего не слышал?

– Нет, ничего, – сказал Маркел. – А что?

– Ну так послушай этой ночью! Если мы до неё доживём!

Сказав это, Ермола злобно засверкал глазами и ушёл вперёд. А Маркел шёл, думал, что вот как оно повернулось: ведьма от него отстала, взялась за стрельцов. Или кривит Ермола? Ну да недолго осталось гадать, ночью всё станет понятно, если, конечно, доживём до ночи.

И худо-бедно дожили. День тогда был пасмурный, пуржило, идти по бугру было не очень ловко, зато, видел Маркел, стрельцы стали тащить нарты всё быстрее и быстрее. И не так уж сильно они упираются, думал Маркел, не так часто меняются, как раньше, и больше переговариваются между собой, и даже одни над другими подшучивают. Маркел удивлялся, но молчал и ни о чём не спрашивал. Так же когда остановились на ночлег, он будто случайно, проходя мимо, толкнул Бабу плечом, и она сильно пошатнулась. Маркел помрачнел, но промолчал.