— Вы мне нравитесь, Анна, — продолжил король, глядя на нее пронзительными голубыми глазами. — Вы мне очень нравитесь, и я в долгу перед вами. По горькому опыту я знаю, что развод способен обернуться запутанным и неприятным делом, которое может тянуться долгие годы, поэтому мне нелегко далось решение добиваться аннулирования брака. Скажу вам, мой Совет ужаснулся этой перспективе. Но вы проявили такую сговорчивость, такое понимание моего беспокойства. Я думал, вы станете разыгрывать оскорбленную женщину, окажетесь капризной и упрямой, но вы удивили меня, и я начал понимать, какое сокровище теряю. Несмотря на это, мы не могли оставаться в браке, не являвшемся таковым. Я сердечно благодарен вам за то, что вы немало облегчили весь процесс.

— Ваша милость всегда были добры ко мне и проявили большую щедрость, когда распоряжались моим содержанием. — Она обвела рукой богато убранную комнату и указала на видневшуюся за окном часть дворца. — И мне нравится жить в Англии, а также быть вашей сестрой.

— Мартин Лютер не был таким благосклонным! — Генрих поморщился. — Знаете, что он сказал, когда узнал о расторжении нашего брака? «Сквайр Гарри хочет быть Богом и поступать, как ему вздумается!» Кто бы говорил! Он обескуражен, так как считает, что лишился союзника в Англии.

— Я никогда не была его союзницей! — отрезала Анна.

— Знаю. — Генрих поднял бокал и протянул к ней. — Знаю, потому что вы верная католичка и не поклонница папы. Но боюсь, ваше имя все равно упорно связывают с реформистами в Германии.

— Вашей милости известна правда, и мне не хотелось бы, чтобы мое имя пятнали ересью.

— Не волнуйтесь, Анна, я никогда в это не поверю. Еще этой прекрасной оленины?

Пока Генрих накладывал ей мясо, умело отрезая его, как и положено джентльмену, Анна заметила, что дверь слегка приоткрыта и за ней мелькает дамастовая юбка. Ошибиться было невозможно — Фрэнсис Лилгрейв подслушивала. Разоблачить эту женщину и навлечь на нее гнев Генриха означало разрушить идиллию, а потому Анна извинилась, встала и закрыла дверь.

— Сквозняк, — объяснила она.

— Я рад, что мы одни, — мягко сказал Генрих, и на какое-то мгновение ею завладела безумная мысль: уж не собрался ли он делать ей авансы? — Есть новости, которые я хотел передать вам сам. У меня новая королева. Пребывая в Отлендсе, двадцать восьмого июля я женился на Кэтрин Говард.

Это признание настолько не соответствовало ожиданиям Анны, что она буквально онемела.

— Полагаю, вы знали, что я женюсь на ней, — продолжил Генрих, и щеки его снова залились краской. — Меня привлекла ее девическая скромность, и мне подумалось, что следует почтить эту девушку предложением руки, дабы на склоне лет — после стольких проблем, тяготивших мой разум в браках, — обрести в ней совершенное сокровище женственности. Анна, ее любовь не только утешает меня и дарует покой уму, но и позволяет надеяться, что она принесет вожделенные плоды супружества.

Анне не хотелось слушать эти признания. Из-за них она ощущала себя еще более нежеланной и испытывала жгучую зависть к бывшей фрейлине, перед которой, она знала, ей теперь придется преклонять колени. Видимо, похожие чувства довелось пережить королеве Екатерине и королеве Анне, когда им, каждой в свою очередь, подыскали замену. Анне хотелось хорошенько встряхнуть Генриха за бестактность. Но нет, она не станет придавать ничему этому значения; она не должна. Сохранив на лице беспечное выражение, Анна обрела голос:

— Я очень рада за вашу милость и первой поздравлю королеву Екатерину с такой великой и счастливой судьбой.

— Благодарю вас, Анна. — Генрих засиял улыбкой. — Я знал, что вы поймете. Мне нужны сыновья, и в моем возрасте я не могу позволить себе тянуть с этим. К тому же я ведь не овдовел и не должен ждать положенный срок. Кэтрин молода, и я надеюсь на сына.

Он сообщал ей, что сделал с Кэтрин то, чего не смог сделать с ней!

— Желаю вашей милости обрести много сильных и здоровых сыновей. Мне всегда нравилась Кэтрин. Она добра и заботлива.

И слишком юна, чтобы искренне привязаться к стареющему, больному мужчине.

— Да, да, она такая! — с энтузиазмом согласился Генрих. — Она обладает замечательными личными качествами и вполне сможет носить корону.

Король неумолчно изливался в поэтических похвалах очарованию и прелести Кэтрин, и Анна поняла, что он по-настоящему влюблен. Именно это так красило его, делало добросердечным и откровенным. Она не винила Генриха и не завидовала его счастью, хотя теперь отчетливо сознавала, чего именно не хватает ей самой. Король просто не мог не поддаться чувствам. Если бы ему на жизненном пути встретилось больше истинной любви, то сам он — и его королевство, — вероятно, были бы совсем другими. Наверное, все обернулось к лучшему, и любовные дела Генриха вершила рука Всевышнего.

Однако что-то беспокоило Анну. По словам Генриха, он женился двадцать восьмого июля. Эта дата тревожным колокольчиком прозвенела у нее в голове. Теперь она вспомнила: в тот день Кромвель отправился на плаху. Неужели Генрих все специально так подгадал, чтобы отметить начало новой главы в своей жизни завершением прежней?

Когда унесли вазы с фруктами и оставшиеся несъеденными пирожные, король поднялся:

— Анна, я был бы благодарен вам, если бы вы, прежде чем я уеду, подписали документ о разводе.

— Конечно, — не раздумывая согласилась она.

И удивилась, так как король тут же деловито вызвал троих лордов, сопровождавших его в Ричмонд; все они были членами Тайного совета. Вот, значит, какова истинная причина появления Генриха! И тем не менее Анна чувствовала: он получил удовольствие от визита; ему понравилось в ее компании. Они поладили, и дружба между ними укрепилась.

Когда перед ней положили грамоту о разводе, она охотно ее подписала.

Проводив короля и лордов и помахав им вслед с пристани, Анна отвела дам обратно в свои личные покои, где слуги убирали столы. Как только за ними закрылись двери, дамы завели возбужденный разговор.

— Мадам, мы очень обрадовались, видя, что король так дружествен к вам! — воскликнула Гертруда.

— Может быть, он изменил свое отношение к разводу, — рассуждала Кэтрин Бассет.

— Он наконец начинает понимать, что любит вас, — добавила Фрэнсис.

— Фрэнсис, вы подслушивали у дверей! Я видела, — укорила ее Анна. — А если бы король вас заметил?

— Простите, мадам, но я не могла удержаться, — зардевшись от стыда, ответила та. — Мы страшно хотели узнать, как у вас все складывается с королем. И было так приятно видеть, что вы с ним мило обедаете вместе. Могу поспорить, мы еще увидим, как вы снова займете свое место.

— Чепуха! — резко возразила Анна; ее хорошее настроение рассеивалось.

Вдруг король узнает, что ее дамы, находящиеся в наилучшем положении для того, чтобы влиять на нее, мечтают, что он возьмет назад свою бывшую супругу? Не решит ли Генрих, что это она, Анна, потворствует таким разговорам?

— Король отказался от супруги, ссылаясь на угрызения совести, и, если он вдруг возьмет ее обратно, это слишком сильно заденет его честь, — холодно сказала она. — Получится, что он сам себе противоречит. Для нашего брака имелись законные препятствия, и аннулирование останется в силе, как бы хорошо мы с королем ни относились друг к другу. Кроме того, Фрэнсис наверняка уже сообщила вам, он взял себе другую жену.

Очевидно, Фрэнсис ничего подобного не говорила, поскольку она сама и остальные дамы вытаращили глаза от изумления.

— Да, это правда, — продолжила Анна. — Он женился на Кэтрин Говард, и я приказываю вам всем считать ее вашей королевой.

Матушка Лёве скривилась. Послышался недоуменный ропот.

— Эта девушка…

— Она слишком молода для него…

— Маленькая потаскушка…

— Довольно! — оборвала всех Анна. — Я не потерплю, чтобы ее порочили в моем присутствии и в любом другом месте, если уж на то пошло. Вы будете говорить о ней уважительно — и думать тоже, как я.