– Вы верите, что Елизавета не ваша дочь? – спросила Джейн.

– Конечно нет, – вздохнул Генрих. – Стоит только взглянуть на нее, и сразу ясно, чей это ребенок. В ней столько же от меня, сколько и от Анны. Но я предупрежден: спекуляции на тему отцовства принцессы могут подорвать основания для наследования ею престола. Мне нужно расчистить путь к новому, не вызывающему сомнений браку.

Джейн с сожалением подумала о судьбе Елизаветы: девочке еще не исполнилось и трех лет, а она вот-вот останется без матери и наследства. Мысль была почти невыносимой. Невинное дитя… Но нужно было подумать и о Марии, которую жестоко лишили положенного ей по праву рождения. Джейн собралась с духом и сказала:

– Генрих, когда я стану королевой, то буду от всего сердца надеяться, что увижу леди Марию восстановленной в правах на престол.

Король покачал головой:

– Джейн, вы говорите глупости. Вам следует защищать права наших с вами детей, и никаких других.

Джейн, уязвленная, принялась защищаться:

– Я думаю о них, но также забочусь о том, чтобы у вас на душе был мир, ведь, если вы не поступите по справедливости с Марией, англичане будут недовольны.

Она прикрыла рот рукой, поняв, что осмелилась критиковать позицию короля по отношению к старшей дочери; благоразумные люди уже давно себе такого не позволяли. Опустив голову, Джейн ждала, что король разгневается.

– Посмотрите на меня, Джейн, – попросил Генрих; она подняла глаза и увидела, что он вовсе не сердится, но глядит на нее с любовью. – Вы снова устыдили меня своим добросердечием. Простите, дорогая. Я сейчас как старый медведь, срываюсь по любому поводу. Это ужасное дело с Анной совсем испортило мне настроение. Я подумаю о том, как быть с Марией, обещаю вам, но пока у меня хватает проблем. И сюда я пришел сказать вам, что останусь затворником в своих покоях во дворце Йорк, пока все это не закончится.

– Значит, я вас не увижу? – грустно спросила Джейн.

Как она нуждалась в его присутствии, его убежденности! Они помогали ей одолеть сомнения относительно Анны.

– Что вы, дорогая, мы увидимся очень скоро. Я с трудом выношу разлуку с вами, но это ненадолго. – Он поцеловал ее нежно и томно, после чего отпустил. – Пока я предпочитаю оставаться в уединении. Вся эта история крайне унизительна для меня. Я буду видеться только с мастером Кромвелем и несколькими своими советниками и секретарями. И с вами, когда смогу.

Она поняла. Королю, обладавшему огромной властью и мужской силой, жена изменяла с его лучшим другом, каким-то безродным музыкантом и собственным братом. Да это позор на весь мир!

– Я пошлю за вами, как только представится такая возможность, – пообещал Генрих и скрылся в ночи.

На следующий день ближе к вечеру повидаться с Джейн пришел Шапуи. Впервые посол императора открыто искал встречи с ней и посетил ее апартаменты. Все братья Джейн как раз были у нее. Это неординарное событие явно произвело на них впечатление.

Шапуи низко поклонился:

– Госпожа Джейн, я пришел сказать вам, что уже проинформировал принцессу об аресте Леди и она прислала ответ, в котором просила меня оказывать вам и господину Кромвелю, а также всем, кто вас поддерживает, всемерную помощь в достижении вашего продвижения.

Джейн не раскрыла своих секретов. Но как же ей хотелось сообщить Шапуи, что Генрих сделал ей предложение. Однако пусть король сам скажет ему в свое время, а сейчас еще рано. Тем не менее поддержка принцессы ободряла ее. Мария наверняка торжествовала, узнав об аресте своей главной противницы.

– Когда будете писать принцессе, прошу вас, передайте ей мою искреннюю благодарность, – попросила Джейн. – Я тоже не теряла времени и старалась ради нее. – Она сообщила Шапуи о своем разговоре с Генрихом. – Когда все это закончится, я надеюсь, его милость станет смотреть на нее с большей симпатией. Я не отступлюсь, обещаю вам.

Шапуи улыбнулся. Он и правда был очень привлекательным мужчиной, в нем ощущались мудрость и способность к состраданию.

– Эти аресты потрясли всех. Я слышал, в Тауэре с королевой содержатся уже пятеро мужчин, и некоторые придворные джентльмены опасаются, как бы их не обвинили следом. Утром допросу у Кромвеля подвергся даже сэр Фрэнсис Брайан, а он известен как ваш человек.

Рука Джейн подлетела ко рту.

– Неужели и Брайан?

Она увидела, что Эдвард побледнел.

– Нет, уверяю вас, – поспешил успокоить ее Шапуи. – Я видел его после допроса, и он сказал мне, что ясно выразил свое враждебное отношение к Леди и дал понять, что только выгадает от падения тех, кого обвиняют вместе с ней. В общем, он убедил господина Кромвеля в том, что уже давно сторонится Леди, и с него были сняты все подозрения. Ему повезло. Однако я вот что думаю: вероятно, его освобождение имело целью подчеркнуть вину остальных.

– Слава Богу!

Сердце Джейн колотилось.

В дверь постучали. За порогом стоял посланец в королевской ливрее.

– Я должен вас покинуть, – сказал Шапуи, поклонился и ушел.

Вестовой передал Джейн запечатанное письмо и ждал ответа. Она вскрыла послание Генриха и прочла, не зная, радоваться или печалиться.

Дорогая,

я пошлю за Вами, лишь только смогу, как и обещал, но, думаю, люди будут испытывать меньше подозрений и с большим доверием отнесутся к процессу, который идет, если Вы не станете появляться на публике. Сэр Николас Кэри предложил свой дом как убежище для Вас, и он проводит Вас туда немедленно. Это ненадолго, обещаю Вам.

Писано рукой любящего Вас от всего сердца

Н. R.[64]

Джейн повернулась к братьям:

– Он отсылает меня, чтобы избежать сплетен и кривотолков относительно возбужденного против Леди дела. Николас Кэри предоставил свой дом в мое распоряжение, и я должна отправиться туда сегодня. Не представляю, где он находится, и не хочу, чтобы меня отправляли в ссылку.

– Если король так распорядился, ты должна ехать, – строго сказал Эдвард. – От этого многое зависит.

– У Николаса дом в сельской местности, – сообщил им Томас, – недалеко от Лондона.

– Это в Беддингтоне, в Суррее, – уточнил Эдвард. – Кто поедет с тобой?

– Меня проводит туда сэр Николас, но король пишет, что я должна взять с собой одного из вас.

– Я нужен здесь, – быстро отозвался Эдвард. – Кто-то должен во все глаза следить за происходящим.

– Я должен быть в Уайтхолле сегодня вечером, – сообщил Томас.

Эдвард сердито глянул на брата:

– Что у тебя там за дело?

– Тоже буду следить во все глаза, – последовал ответ.

– Джейн, я поеду с тобой, – сказал Гарри.

Она посмотрела на него с благодарностью.

– А я помогу вам собрать вещи, – предложила Нан.

Беддингтон-парк на вид не понравился Джейн. От Гринвича он находился далеко – пришлось проехать больше двенадцати миль по окружавшим Лондон мелким поселениям. Но когда они покинули рыночный городок Кройдон, то въехали в обширный олений парк, о котором Кэри с гордостью заявил, что это его владение.

– Теперь уже недалеко, – сказал он.

Сумерки сгущались. Наконец показалась церковь.

– Дом сразу за ней. – Сэр Николас указал пальцем. Постепенно на фоне неба стал вырисовываться грозный черный силуэт большого здания. – Мой отец построил главный зал и два крыла, – рассказывал Кэри.

Джейн захотелось повернуть коня и ускакать прочь. Это место выглядело таким зловещим. Она глубоко вдохнула.

Наступил вечер. Слуги ожидали их, держа в руках факелы. Вблизи Джейн увидела, что дом построен из красного кирпича, а вокруг него разбит аккуратный сад, но все равно он выглядел неприветливым. Кэри помог ей сойти с коня, пока Гарри оглядывался, оценивая новое жилище.

– Милое у вас тут местечко, сэр Николас, – сказал он.

– Подождите, вы еще не видели главный зал, – с улыбкой ответил хозяин. – Он вдохновил строителей Хэмптон-Корта.