Анну поглотил гнев. Когда Генрих в следующий раз пришел к ней обедать, она отпустила слуг и встала спиной к двери.

– Почему вы тратите свое семя на эту дрянную телку Джоан Эшли? – с вызовом спросила она. – Вы МОЙ муж и по возрасту годитесь ей в деды!

– Не забывайтесь, Анна, – ледяным голосом ответил Генрих. – Я ваш король, и у вас есть основательные причины быть довольной тем, что я для вас сделал и чего не стал бы делать теперь, если бы пришлось начать все сначала.

– Это презабавно! Вы совершаете измены и при этом имеете нахальство упрекать меня!

– Посторонитесь! – покраснев от гнева, приказал Генрих. – Пообедаю в другом месте, где мне точно будут рады.

– Идите к своей шлюхе! – прошипела Анна, уступая дорогу.

Когда Генрих ушел, а она, тихо всхлипывая, села на пол. Как случилось, что все пошло прахом? Почему Господь отказывает ей в благословении иметь сына? И куда подевался обожающий слуга, который так страстно за ней ухаживал? Как мог он превратиться в этого жестокого и равнодушного мужчину?

Три дня Анна не виделась с Генрихом. Очень хотелось кому-нибудь довериться, поделиться своим горем. Джордж был в Дувре – председательствовал в комендантском суде; а Мария оставалась в Хивере. Лучше бы она вернулась. Конечно, Мария не Джордж, но в сердце своем она хранила верность сестре.

В тот вечер намечался пир в честь прибывших французских послов. Анна заняла свое место в приемном зале рядом с Генрихом, который кивнул головой, но даже не взглянул на нее. Ей хорошо был виден строгий профиль короля, по большей части обращенный в сторону ее отца и других гостей. Недовольство монарха супругой было очевидно всем. Отец хмурился. Он знал о трагедии, которая с ней произошла.

После пира начались танцы. Генрих встал, поклонился Анне и вывел ее на площадку. Она старалась, как могла, танцевать соблазнительно и грациозно, сознавая, что все взгляды прикованы к ней, но это не дало результата, потому что по завершении первого танца Генрих проводил ее на место, а сам встал в пару с Джоан Эшли. Глядя на эту глупую кокетку, победоносно улыбавшуюся, Анна дорожала от гнева. Люди глазели на нее – одни с жалостью, другие глумливо. Нет, больше она терпеть этого не станет, решила про себя Анна. Как только танец закончится и начнется смена партнеров, она ускользнет отсюда.

А потом Анна увидела свою сестру. Мария входила в зал, живот ее заметно округлился, и вся она была воплощением цветущей плодовитости. Все взгляды обратились к ней. Сестра королевы без смущения заявляла о своем положении всему миру, и придворные, даже сам король, уставились на нее кто в изумлении, кто с торжеством…

Анна мигом поднялась и, надев на лицо улыбку, пошла приветствовать Марию; сделала реверанс королю и как можно быстрее утащила сестрицу прочь. Следом за ними с лицом мстителя поспешил отец. Он прошел за дочерьми в апартаменты Анны и, не успела та раскрыть рта, накинулся на Марию:

– Ты опять взялась за распутство, дочь моя?!

Мария смело взглянула на него:

– Нет! Я замужем.

– Замужем? – переспросил он. – Без моего разрешения?

– Или моего! – встряла Анна. – Я твоя королева! Кто он?

– Уильям Стаффорд, – ответила Мария, дерзко сияя улыбкой. – Я познакомилась с ним в Кале и встретилась вновь на вашей коронации. Он навещал меня в Хивере.

– Он делал не только это! – взревел отец.

– Простите меня, – взмолилась Мария, – но мы любим друг друга.

– Стаффорд из гарнизона Кале?! – гремел отец, его обрюзглое лицо побагровело. – Человек незначительный и без состояния! Ты могла бы, по крайней мере, выходя замуж, подумать о выгодах нашей семьи.

– Он на двенадцать лет младше тебя, – с отвращением добавила Анна.

– Уильям меня любит! Он охотно женился на мне.

Марию так и распирало от гордости. Анна ее такой никогда не видела.

– Любит, поди ж ты! – выпалил отец. – Брак по любви оскорбляет Господа, старый добрый порядок и всех вообще. Это неприлично и глупо. Пренебречь нашим дозволением – это уже негодное дело, но у тебя не хватило учтивости даже на то, чтобы спросить короля! А что твоя мать? Снизошла ты хотя бы до того, чтобы поставить ее в известность?

Мария покачала головой. Храбрость ее улетучилась.

– Мы заплатили священнику в Тонбридже, и он обвенчал нас. Мама так разозлилась, когда мы ей сказали. Она написала вам. Вот почему пришлось явиться сюда. – И Мария заплакала.

Но отец был неумолим.

– Ты просто поступила по-своему, невзирая на наше мнение и вполне вероятное неудовольствие короля. Ты сестра королевы! Тебе не приходило в голову, что скандал, который произведет этот брак, плохо скажется на ее репутации?

– Ты не подумала обо мне, – вторила Анна, которая и сама была готова разрыдаться. – Скандала мне только сейчас и не хватало.

За дверью послышался звук шагов. Дверь распахнулась, возгласили появление короля. Генрих вошел размашистым шагом, лицо его потемнело от гнева.

– Госпожа Кэри, весь двор говорит о вас, – резко произнес он. – Прекрасное зрелище устроили вы моим гостям.

Вся дрожа, Мария сделала реверанс, по щекам ее в три ручья лились слезы.

– Она тайно вышла замуж за Уильяма Стаффорда из гарнизона Кале, – сообщила Анна.

– Правда? – отозвался Генрих. – Удивляюсь, что кто-то из вашего семейства так продешевил, вступив в брак, притом с человеком, имя которого запятнано связью с изменником. Я не забыл, что родственник этого Стаффорда Бекингем лишился головы, решив устроить заговор против меня, а еще эти Стаффорды поддерживали вдовствующую принцессу.

– Сир, Уильям предан вам, и он ваш кузен, – обрела наконец дар речи Мария. – Он хороший человек и любит меня.

– Пусть так, но все равно вы должны были спросить разрешения на брак с ним. Вы поскупились на уважение и послушание, которым обязаны милорду отцу вашему и вашей королеве. Они имеют полное право быть недовольными этим мезальянсом.

– Сир, – взмолилась Мария, – что у меня есть в этом мире! Я от всех завишу. Родные стыдятся меня. А господин Стаффорд был добр ко мне, добрее всех, а доброта значит больше, чем родовитость или положение.

«Как верно сказано», – с завистью подумала Анна.

Ей стало понятно, насколько предпочтительнее ситуация, в которой оказалась Мария, по сравнению с ее собственным плачевным положением. У Марии был любящий супруг, тогда как Генрих проявлял неверность и даже жестокость. Мария жила надеждой на ребенка, а Анна только что безвозвратно потеряла своего. Хотя и безрассудно, но Мария обрела свое место в мире, в то время как сама она долгое время томилась ожиданием, что-то выгадывала и вымаливала себе лучшую участь, но так и не обрела ни истинной любви, ни сына, который обеспечил бы ей уверенность в завтрашнем дне. В Анне разгорелась ненависть к сестре.

– Ты никогда не ценила меня, – обвинила ее Мария. – Всегда считалось, что успех ждет тебя, а я скомпрометировала свою репутацию и запятнала фамильную честь, хотя это была не моя вина.

Анна чувствовала присутствие Генриха, который беспокойно переминался с ноги на ногу сбоку от нее. «Поделом ему! – злорадствовала она про себя. – Пусть помучается!»

– Лучше бы вы не говорили таких слов своей сестре, – предостерег Марию Генрих. – Она тут ни при чем. Главное – неравный брак, в который вы вступили. Ребенок был зачат в браке?

Мария покраснела:

– Нет, сир.

– Тогда ты не получишь от меня ни пенни! – презрительно фыркнул отец. – И я уверен, его милость согласится, что я поступил правильно, перестав выплачивать тебе содержание.

– Теперь это обязанность вашего супруга, – одобрил Генрих.

– И я не хочу видеть тебя под крышей моего дома! – прокричал отец.

– Но куда же нам деться? – жалобно спросила Мария.

– Это не мое дело, – ответил сэр Томас.

– При дворе ты мне не нужна, – сказала Анна.

Ситуация скандальная, но не это главное: ей не хотелось иметь перед глазами постоянное напоминание о том, в чем не преуспела она сама. Наблюдать, как вьется вокруг Марии обожающий жену Стаффорд, было выше ее сил. Анна повернулась к Генриху: