Кэтрин огляделась, проверяя, плотно ли заперта дверь. Представлять себе смерть короля — это уже измена. Она понизила голос:

— Тогда Господь может решить за нас эту проблему. И подумайте, если я выйду за него, то скоро стану богатой вдовой и мы попадем в еще лучшее положение для вступления в брак.

— Вы считаете, я не думал об этом? Но мне невыносима мысль, что вы станете его женой, ляжете с ним в постель. Боже! — Том встал и поднял Кэтрин на ноги, сжимая в объятиях. — Я не хочу, чтобы он опередил меня. Отдайтесь мне, Кейт! Станьте моей сегодня — и навсегда!

— Том, — выдохнула она после того, как он страстно поцеловал ее. — Том, послушайте. Я бы отдалась вам, но боюсь беременности. Подумайте, какой поднимется скандал!

Вероятность этого была мала, но всякое случается.

— Это отвратит короля! — Глаза Тома дико сверкали.

— А что станет с моей репутацией? Она будет повергнута во прах! Я не смогу показаться ни при дворе, ни в Лондоне.

Руки Тома крепче сжали ее.

— Я буду осторожен. Только будьте моей.

— Вы перестанете уважать меня, — сказала Кэтрин. — Если любите, то должны беречь мою честь.

Том вздохнул, целуя ее волосы:

— О Боже, Кейт, за что нам такие мучения?

— Господь проверяет нашу любовь. — Она впитывала в себя ощущение телесной близости с Томом, отправляя его в тайники памяти перед грядущей разлукой. — Я не сомневаюсь, это укрепит нас.

Остаток вечера они провели в объятиях друг друга. Кэтрин позволила Тому целовать ее грудь над вырезом платья, но ничего больше, несмотря на страстное желание принадлежать ему целиком. Она познала брачную жизнь с двумя мужьями, но понимала, что с Томом это будет бесконечное блаженство. Кэтрин никогда еще не хотела так сильно ни одного мужчину.

Часы на каминной полке показывали одиннадцать, когда они наконец отстранились друг от друга. Кэтрин встала, оправила платье и подняла с пола капор, который скинул туда Том.

Она налила им вина, и они выпили его в молчании. Тоска закрадывалась ей в сердце.

— Ну вот, — наконец сказала Кэтрин, — теперь прощайте, любовь моя. Да пребудет с вами Господь.

— О Кейт! — простонал Том и снова поцеловал ее. — Останьтесь верны мне. Я поспешу вернуться к вам, как только смогу.

— Идите, — молящим голосом проговорила она. — Идите скорее, пока у меня хватает сил отпустить вас.

Не прошло и двух дней после отъезда Тома, а время для Кэтрин уже начало тянуться убийственно медленно. Он, наверное, еще не добрался до Дувра. Пройдут недели, даже месяцы, прежде чем они увидятся вновь.

Она решила заняться домашними делами и взялась руководить весенней уборкой дома. Одетая в передник и с простой льняной шапочкой на голове, Кэтрин едва услышала стук в дверь, за которым последовало объявление о прибытии гонца от короля. Его величество спрашивал, не согласится ли она посмотреть вместе с ним игру в теннис, а потом пообедать.

Кэтрин побежала наверх сменить одежду и выбрала одно из платьев, подаренных ей королем. Оно было слишком роскошным для теннисного матча, но не для обеда, к тому же так она продемонстрирует, что ценит внимание монарха. Только сев в лодку и оказавшись на середине реки, Кэтрин осознала, что Генрих может расценить ее наряд как знак поощрения его ухаживаний. Но возвращаться было поздно.

Она с удовольствием следила за игрой, кричала вместе с королем, когда его защитник выигрывал.

— Видели бы вы меня в свое время, леди Латимер! Я бы всех их одолел. Увы, теперь я могу быть только зрителем. Но пользуюсь преимуществом следить за матчем в хорошей компании. — Он искоса глянул на нее и улыбнулся.

Обед был подан в богато обставленном кабинете. Слуг не было, и они сами накладывали себе холодное мясо, рыбу, салаты, фрукты и желе. Во время трапезы говорили о теннисе и состязании в стрельбе из лука, которое король запланировал на послеобеденное время в надежде, что Кэтрин присоединится к нему.

— Посмотрим, как вы опытны в этом деле! — усмехнулся он, потом замолчал, и взгляд его стал более серьезным. — Миледи Латимер, — начал король, вытерев салфеткой рот, — вы наверняка знаете, что я держусь высокого мнения о вас. Вы очень миловидная дама, наделенная многими добродетелями и природными дарами, все это мне весьма приятно. С вами интересно разговаривать. От вас исходит ощущение доброты и мягкосердечия.

Кэтрин почувствовала, что заливается краской.

— Ваша милость, вы мне льстите.

Боже правый, к чему он клонит?

— Никогда я не был льстецом, — запротестовал король. — Я человек прямой. Говорю то, что думаю. А думаю я, что вы женщина, которую я могу уважать, и что вы стали бы прекрасной королевой Англии. — Генрих потянулся и взял ее за руку, а она сидела напротив и не смела вдохнуть. — Леди Латимер, я прошу вас стать моей женой.

Кэтрин боялась этого момента и, хотя ожидала его, все равно не знала, как реагировать. Но она должна что-то ответить.

— Сир, я крайне удивлена. То есть я недостойна. Ваша милость оказываете мне слишком большую честь.

Он сжал ее руку. Голос его был мягким.

— У вас есть все необходимые качества, и мы с вами хорошо ладим, разве нет? Я имел много разочарований в браках и нескольких недостойных жен, но с вами, я уверен, мы хорошо сойдемся.

— Честно говоря, я не знаю, что ответить вашему величеству. Я недавно овдовела. И не собиралась в скором времени выходить замуж, не решила даже, буду ли вообще вступать в новый брак. И, учитывая здоровье вашей милости, думала, что вы просто цените приятное женское общество.

— Ей-богу, миледи, я ищу себе не сиделку, а королеву, которая составит честь моему двору, и жену, которая подарит мне сыновей! Мне нужна взрослая и умная женщина, с которой будет о чем поговорить и которой я смогу доверять. А вам я доверять могу, это точно. Я одинок. Мне хочется иметь жену в своей постели и за столом. И вы немного покраснели. Думаю, у вас есть чувства ко мне.

Кэтрин хотелось провалиться сквозь землю. У нее были чувства, верно, но не к нему.

— Да, — проговорила она, — я почитаю вашу милость не только как своего соверена, которого обязана любить, но и как человека. Вы были так добры ко мне и к моим родным.

— Надеюсь, вы не смотрите на меня исключительно как на источник милостей? — поддразнил ее он.

— Конечно нет! Мне бы не хотелось, чтобы вы сочли меня корыстной, только благодарной.

Был ли у нее выбор? Если она откажет ему, то утратит его расположение — и пусть, но не пострадает ли ее семья? Насколько мстителен король? Этого Кэтрин не знала, пока еще не настолько изучила его. Но она любила Тома и другого мужа для себя не желала. Ее восхищала даже его непредсказуемость. Ответить «да» своему соверену — это не выход, решила Кэтрин.

Король выжидательно смотрел на нее:

— Вы колеблетесь? Я предлагаю вам весь мир.

— Сир, я очень хорошо понимаю это, — пролепетала она, — вы застали меня врасплох…

— Я люблю вас, миледи, — сказал король, с трудом поднялся на ноги и, склонившись, нежно поцеловал ее в губы. — Я бы встал перед вами на колени, если бы мог. Молю, осчастливьте меня.

— Милость вашего величества значит для меня все, — сказала Кэтрин, чувствуя себя загнанной в угол. — Вы дадите мне немного времени подумать и помолиться?

Его милость с разочарованным видом сел на свое место и сказал:

— Разумеется, но не заставляйте меня ждать долго.

Кэтрин не посмела сказать дяде Уильяму или написать Уиллу: знала, что они ей ответят. Она искала указаний в молитве, одновременно говоря себе, что это ни к чему, так как решение уже принято. Кэтрин не хотела выходить замуж за старого больного человека, у которого уже было пять жен, каким бы добрым и внимательным он ни казался. Она не хотела зависеть от капризов его переменчивой натуры или оказаться в центре двора, раздираемого опасными интригами. Не хотела ложиться в постель с мужчиной, больные ноги которого временами издавали отвратительный запах, или задыхаться под ним, будучи придавленной его гигантской тушей. Том пробудил в ней чувства, о существовании которых Кэтрин не догадывалась, и она не могла отказать себе в их удовлетворении. Король никогда, ни за что не сможет доставить ей такого удовольствия, а от одной мысли, что она ложится в постель с Томом, у Кэтрин возникала слабость в коленях. Кэтрин не могла отказаться от него.