— Теперь я отвечу на несколько вопросов.

Толпа взорвалась криками. Капитан указала на отчаянно махавшего рукой журналиста, и тот пулеметом выплюнул вопросы:

— Есть ли связь между этой смертью и смертью Джереми Гроува? Есть какие-нибудь сходства? Различия?

— Связь есть. — Кривая усмешка. — Сходства и различия — тоже. Следующий?

— Есть подозреваемые?

— Пока нет.

— Следы копыт или другие дьявольские знаки имелись?

— Отпечатков копыт мы не нашли.

— Говорят, на стене было выжжено лицо?

— Кому-то примерещилось. — Усмешка исчезла. — Всего лишь небольшое пятно.

— А что это за лицо?

— Те, кто видел, говорят, что уродливое.

Снова поднялся гвалт.

— Это лицо дьявола? А рога? Рога были?

Вопросы выкрикивались со всех сторон сразу. Микрофоны, ударяясь друг о друга, нависали все ниже.

— Было ли это лицо дьявола, сказать не могу, — ответила Хейворд. — Не встречалась с оригиналом. Но о рогах не докладывали.

Гарриман только успевал записывать. Кучка репортеров все допытывалась насчет следов сатаны, однако Хейворд не обращала на них внимания.

— Это дьявол? Ваше мнение? — кричали отовсюду.

Капитан подняла руку:

— Я бы хотела ответить на этот вопрос.

Вот теперь толпа заткнулась по-настоящему.

— В городе хватает своих дьяволов — из плоти и крови, так что вызывать еще одного — сверхъестественного — будет, извините, сверх меры.

— От чего умер Катфорт? — выкрикнули из толпы. — Что вызвало смерть? Его тоже поджарили?

— Эксперты производят вскрытие. Когда они закончат, картина прояснится.

Гарримана не одурачил спокойный, разумный тон капитана. Выходит, департамент еще не знает, с какого конца подступить к делу, и в статье Гарриман так и напишет.

— Спасибо, — сказала капитан Хейворд, — и доброго всем дня. А теперь, народ, давайте-ка расходитесь.

Галдеж усилился, но прибывшие наконец дополнительные силы полиции стали теснить толпу и устанавливать ограждение.

В голове уже вертелись наметки материала, и Гарриман, предвкушая сенсацию, ликовал. Наконец-то его ждет удача!

«Роллс-ройс» подъехал к воротам яхт-клуба в Западной бухте. Глядя в окно, д'Агоста ерзал на заднем сиденье. Напоминали о себе ушибы, ссадины, кошмар на месте убийства Катфорта и всего два часа сна.

Ради особого дела Пендергаст решил не брать шофера Проктора и сам сел за руль.

Лучи яркого осеннего солнца сверкали на волнах россыпью серебряных монет. Через залив к синему горбу Стейтен-Айленда шел паром. Его винты мерно взбивали воду, флажки трепетали на ветру, а следом хвостом тянулась стайка громкоголосых чаек.

В открытые окна «роллса» влетал соленый морской воздух.

Ряды сверкающих яхт от глаз черни закрывала стена.

— Без ордера нас не впустят, — сказал д'Агоста. — Я же говорил с Баллардом, знаю, какой он.

— А мы его попросим, — отозвался Пендергаст. — Употребим всю свою вежливость.

— Предположим, вежливые слова не дойдут.

— Попросим чуть более жестко.

Замедлив ход, Пендергаст открыл изготовленную на заказ панель из вишни, чтобы включить встроенный лэптоп. Машина подъезжала к стоянке, и охранник, заметив «роллс-ройс», уже открывал ворота.

Со стоянки открывался отличный вид на бухту Аппер-Бей. Отыскать великолепное судно среди леса мачт труда не составило.

— Ни фига себе яхточка! — присвистнул д'Агоста.

— Вы правы. Производство «Фидшип» две тысячи третьего года по проекту яхтенного дизайн-бюро «Де вут», пятьдесят два метра в длину, водоизмещение семьсот сорок метрических тонн, два дизельных двигателя по две с половиной тысячи лошадиных сил. Яхта способна покрыть огромное расстояние с невероятным комфортом. Крейсерская скорость тридцать узлов.

— А цена?

— Баллард заплатил сорок восемь миллионов.

— Боже, — протянул д'Агоста. — Зачем?!

— Наверное, брезгует авиалиниями. Или предпочитает работать, когда вокруг нет посторонних глаз и ушей. На такой яхте ничего не стоит выйти в нейтральные воды.

— Любопытно. Когда я разговаривал с Баллардом, мне показалось, что он подумывает смыться. Как бы не удрал за кордон.

Фэбээровец притормозил у ворот второго уровня безопасности, ведущих на VlP-стоянку, где дежурил маленький рыжий охранник с выпирающим подбородком. По драчливой внешности д'Агоста моментально определил: этот — из породы людей, взявших за правило никогда ничему не удивляться. Даже «роллс-ройсу» пятьдесят девятого года.

— Чего надо? — спросил дежурный.

Пендергаст протянул из окна значок:

— К мистеру Локку Балларду.

Охранник взглянул на значок, затем вновь на агента.

— Баллард в курсе? — спросил он, подкрепив сомнение в голосе мимикой.

Д'Агоста предъявил ему свой значок.

— А по какому, собственно, вопросу?

— Полицейское расследование.

— Подождите, надо звякнуть.

Забрав значки, охранник удалился в будку и несколько минут разговаривал по телефону.

— Д'Агоста? — Наконец он вернулся и отдал значки. — К телефону.

— Это я.

Охранник протянул д'Агосте трубку беспроводного аппарата.

— Д'Агоста слушает.

— Я так и знал, что ты вернешься.

Д'Агоста моментально вскипел, услышав человека, который унижал его в атлетическом клубе, а затем едва не убил руками наемников.

— Можем уладить все по-хорошему, — сказал он, сдерживаясь из последних сил. — Или же по-плохому. Выбирай, Баллард.

Трубка взорвалась хохотом.

— То же самое ты говорил в клубе. Лучше смени пластинку. Мои люди проверили тебя, и теперь у меня на руках все до последней соринки из твоего дома. Вот, например, в Канаде у тебя осталась женушка, та самая, что последние полгода, пока тебя нет, играла в «спрячь колбаску» с Честером Домиником. Не знаешь, чем твоя благоверная занимается прямо сейчас? Может, все тем же?

Пальцы сдавили трубку.

— Я проверил и продажи твоих книг. Последней ушло шесть тысяч двести пятнадцать экземпляров. Причем половину, наверное, скупила твоя мамуля. Обгадился, Стивен Кинг? — Баллард заржал. — Есть еще личные данные с работы в Нью-Йорке. Читаешь — не оторваться. Попались мне и медицинские записи, заключения психиатров из Нью-Йорка, из Канады… О-о, да у тебя проблемы с эрекцией, вот почему твоя бабенка дарит ласки старине Честеру!.. Депрессия… Да, чего только не узнаешь о человеке, стоит пробить его страховой полис. А какие слова приходят на ум: сломлен, разбит. Неудачник.

— Ты только что совершил самую большую ошибку в жизни, — сказал д'Агоста, чувствуя, как лопается тонкая мембрана терпения.

Снова смех — и гудки в трубке.

Сучий потрох. Потрох сучий. Д'Агоста вернул трубку. Его лицо горело. Интересно, Пендергаст слышал слова Балларда?

— Освободите проезд, — сказал охранник и, подумав, добавил: — Сэр.

— Мы поедем в объезд, — ответил Пендергаст. — И дадим мистеру Балларду время, чтобы он передумал.

— Как будто ему есть до вас дело.

Пендергаст одарил охранника долгим, сочувственным взглядом.

— Надеюсь, вы знаете, когда отойти в сторону? Для собственной же пользы.

— Это вы о чем?

Пендергаст не стал отвечать. Он дал задний ход, задымив покрышками, и вырулил на Стейт-стрит. Обернувшись к д'Агосте, агент поинтересовался:

— Вы в порядке, Винсент?

— В полном, — процедил д'Агоста сквозь сжатые зубы.

Пендергаст свернул направо, объезжая ограду.

— Мистер Баллард, похоже, не понимает, когда его просят вежливо.

Управляя одной рукой, он набрал номер на встроенном в панель сотовом телефоне.

Из динамиков послышались гудки, затем знакомый голос ответил:

— Капитан Хейворд.

— Капитан? Говорит Пендергаст. Требуются ордер и повестка в суд, о которых я говорил по телефону сегодня утром.

— Основания?

— Свидетель отказывается давать показания и может покинуть страну.

— И что? Баллард не колумбийский наркобарон и не член «Аль-Каиды». Он видный американский промышленник.