Сил оставалось только сесть в метро и добраться до дома. И все-таки Гарриман вышел на угол Пятой авеню и Шестьдесят седьмой улицы. Он плотно увяз в огромной толпе: думал, в два пополудни почти никого не будет, а тут — добрая сотня зевак, готов, белых ведьм, ист-сайдских шибздиков. Гарриман заметил даже кришнаитов, которые уже лет пять не появлялись в Нью-Йорке. Вот что делают пресса и Интернет.

Сатанисты — справа, в средневековых мантиях, — что-то напевая, чертили на тротуаре пентаграммы. Монахини, слева, перебирали четки, молились. Подростки-боперы, словно стражи, посреди бела дня зажгли свечи и горланили, бренча на гитарах. Гарриман, казалось, был единственный, кто пришел сюда по делу.

Все это смахивало на фантасмагорию Феллини, но в то же время толпа возбуждала. Неделю назад Гарриман написал про убийство Гроува — статейка так себе, успех принесла средненький, а материала, чтобы раздувать нечто большее, не хватало. Остались только мрачные сплетни в народе. Зато сейчас толпа, словно проводник, передала мощный заряд: слухи, будто второе убийство куда страшнее, чем первое, били как высокое напряжение. Похоже, издатель оказался не так уж не прав.

В голову закралась еще одна мыслишка: вот отличный шанс утереть нос Биллу Смитбеку. Старый козел как раз смотался в Камбоджу на медовый месяц, играет там в «ниточку с иголочкой». Ублюдок, занял его место в «Таймс», и, уж конечно, не благодаря таланту и трудолюбию. Нет, спасибо суке-удаче! Он не раз и не два оказывался в нужное время в нужном месте — взять хотя бы убийства в метро несколько лет назад. А дело Хирурга!.. Гарриман уже почти втоптал Смитбека в дерьмо, да выяснилось, что тупой капитан полиции Кестер всучил ему липовые сведения…[67]

Нечестно. Гарриману работу в «Таймс» дали связи, связи — и выдающаяся фамилия. Отутюженный костюм от «Братьев Брук» и набор репсовых галстуков — при нем было все, чтобы занять место в утонченной, возвышенной атмосфере «Таймс». А неряхе Смитбеку в самый раз кормиться отбросами в «Пост»…

Но что было, то было. Смитбека нет, а в Нью-Йорке становится жарко. Если убийства продолжатся — на что Гарриман от души надеялся, — история войдет в самый цвет, и тогда Гарримана ждут телевидение, журналы, полновесная книга… Может, даже удастся отхватить Пулитцеровскую премию. При любом раскладе его возьмут назад в «Таймс» с руками-ногами.

Гарриман отпихнул мужчину в костюме волшебника, с которым столкнулся. Никогда прежде он не видел, чтобы толпа так бесновалась — непредсказуемая, она могла вспыхнуть в любую секунду.

Внезапный шум заставил Гарримана обернуться. Разнообразия ради двойник Элвиса в почти что приличном костюме терзал портативную караоке-систему.

— «…Я горю изнутри!» — надрывался он под «Жгучую любовь».

Шум нарастал, толпа становилась все беспокойнее. Вдалеке то и дело взвывали полицейские сирены.

— «…Господь Всемогущий, я лежу на кровати и прожигаю дыру».

Собственно, материал по убийству Гарриман уже раздобыл, но мазок-другой яркой краски не помешал бы.

С диктофоном на изготовку он огляделся. Так, парень в кожаных ботинках и ковбойской шляпе не подойдет, слишком вычурно: хрустальная палочка в одной руке и живой хомяк — в другой. А вот паренек в черном, стриженный под могавка, сойдет — прыщавый пацан из пригорода, просто пытается выглядеть оригинально.

— Простите! — Гарриман протолкался к нему сквозь толпу. — Простите! «Нью-Йорк пост». Можно задать вам несколько вопросов?

Паренек обернулся, глаза его засветились. Как бы не перегорели за пятнадцать наносекунд славы.

— Зачем вы пришли?

— Не знаете?! Явился дьявол! — Лицо парнишки сияло. — К мужику, который жил в этом доме. Утащил его душу — за шкирку, прямиком в ад! А тело зажарил в шашлык! Прям как там, на Лонг-Айленде.

— Откуда вы знаете?

— Да в Сети об этом повсюду судачат.

— Но что нужно здесь вам? Лично вам?

— А че, непонятно?! — Его взгляд говорил: ты что, идиот? — Выразить почтение Человеку-в-красном.

Чуть в сторонке престарелые хиппи надтреснутыми фальцетами затянули «Симпатию к дьяволу». Как же работать в таком мракобесии?

— Откуда вы?

— Мы с ребятами из Форта-Ли, Нью-Джерси.

Тут подошли сами «ребята», разодетые в точности так же.

— Это кто? — спросил один из них.

— Репортер из «Пост».

— Без балды?

— Сфоткай меня!

«Выразить почтение Человеку-в-красном». Подходящая цитата, решил Гарриман, пора закругляться.

— Ваше имя? По буквам.

— Шон О'Коннор.

— Возраст.

— Четырнадцать.

«С ума сойти».

— Ладно, Шон, последний вопрос: почему дьявол? Что в нем такого?

— Дьявол — клевый чувак! — Пацан заулюлюкал, и приятели подхватили, хлопая друг друга по ладоням поднятых рук:

— Чува-ак!!!

«Господи, — отходя, думал Гарриман, — как таких придурков земля носит? И с каждым днем этих уродов, как кроликов, становится все больше и больше, особенно в Нью-Джерси. Сейчас нужен кто-нибудь адекватный. Хотя бы священник. Точно, выйдет отличный контраст». И как нарочно, неподалеку обнаружились два стоячих воротничка.

— Простите! — крикнул Гарриман, пробиваясь к ним. Священники обернулись, и Гарриман застыл, пораженный.

На их лицах он прочел страх — подлинный страх, перемешанный с болью и сожалением.

— Гарриман, «Пост». Можно спросить, зачем вы пришли?

— Мы здесь как свидетели, — ответил старший из священников — скала достоинства в море истерии.

— Свидетели чего?

— Конца света. — От самих слов и того, как священник их произнес, спина Гарримана покрылась гусиной кожей.

— Думаете, все идет именно к этому?

— «Пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу», — мрачно процитировал священник, а второй, помоложе, кивнул:

— «И будет сожжена огнем, потому что силен Господь Бог, судящий ее. И восплачут и возрыдают о ней цари земные, блудодействовавшие и роскошествовавшие с нею, когда увидят дым от пожара ее».

— Горе, горе тебе, великий город! — продолжил старший священник. — Ибо в один час погибло такое богатство!

Он аккуратно взял за руку Гарримана, который уже достал блокнот и начал записывать.

— «Откровение», глава восемнадцатая.

— Ах да, спасибо. Из какой вы церкви?

— Церковь Девы Марии, Лонг-Айленд.

— Спасибо.

Гарриман записал имена священников и поспешил назад, на ходу пытаясь засунуть блокнот в карман. Он больше не боялся окружающей истерии — она поблекла перед спокойной убежденностью священнослужителей.

Толпа с одного края зашевелилась. Подъехал небольшой конвой полицейских машин, и к мигалкам добавились огни телекамер и фотовспышки. Работая локтями, Гарриман врубился в группу звукооператоров. Дорогу, идет Гарриман из «Пост»!.. Но вместе с ним вперед устремилась и голодная до новостей людская река.

Последним в колонне шел цивильный «крузер». Из него выбралась женщина в сером костюме. На очень даже аппетитной груди поблескивал значок. Милая дамочка, впрочем, не скрывала командирского настроя — за ней уже шли подчиненные.

Женщину живой стеной обступили копы в униформе, и она подняла руку, призывая к тишине:

— Пять минут на вопросы. Затем толпа должна разойтись.

Люди снова загалдели, когда к офицеру склонились подвесные микрофоны. Женщина молча выжидала, затем взглянула на часы.

— Четыре минуты, — предупредила она.

Ряды прессы заткнулись. Прочие клоуны и иже с ними тоже притихли, почуяв, что наклевывается нечто интересное.

— Я капитан Лаура Хейворд, убойный отдел департамента полиции Нью-Йорка. — Она говорила мягко, но так, чтобы всем все сразу стало ясно. — Имя жертвы Найджел Катфорт, он погиб приблизительно в двадцать три пятнадцать. Причина смерти на данный момент не установлена, однако версия убийства не исключается.

«Это мы уже слышали», — подумал про себя Гарриман.