— Неважно, — качнул головой кок. — Если увидим хоть дуновение чего-то подозрительного с южной стороны, снимемся с якоря, а парня сбросим за борт. К тому же, мы все еще можем продать его часы.

Спор все продолжался и продолжался. В конце концов, каждый член команды по несколько раз высказал свое мнение на счет происходящего.

Поняв, что пришло его время, Филипов оттолкнулся от стены, снова сплюнул на палубу и заговорил:

— Этот ублюдок у нас на борту почти три недели. Мы пытаемся сторговаться только несколько дней. План был хорош, и я намереваюсь и дальше его придерживаться. До конца срока еще три дня — таков был уговор. Если через три дня сделка так и не состоится, мы поступим, как говорит де’Хесус, и сбросим его за борт.

Он закончил говорить и замер в ожидании реакции экипажа. На тесном судне, промышлявшем контрабандой наркотиков, вопреки всем этим дешевым фильмам и телешоу, при работе с командой нельзя было полагаться только на свой авторитет — необходимо было приходить с ними к консенсусу. Нельзя было просто сказать свое веское слово и решить, что оно сработает.

— Справедливо, — высказался, наконец, кок.

— Карл? — обратился Филипов.

— Хорошо. Еще три дня.

— Мартин?

— Черт, да я уже через пару дней повешусь! Но так и быть.

Спор, наконец, прекратился, и собравшаяся группа начала разбредаться по своим делам. Капитан Филипов перехватил кока, когда тот направился обратно на камбуз.

— Мне надо постараться сохранить этого ублюдка в живых, — решительно проговорил он. — У тебя еще осталась говядина с ужина?

— Еще бы.

Филипов направился в столовую, набрал миску тушеного мяса, прихватил с собой бутылку воды и понес еду и питье вниз, в кормовой лазарет. Люк оставили открытым, чтобы внутрь поступал воздух, но задраили решетку, чтобы «пациент» не смог выбраться наружу.

Капитан зажег фонарь, висящий на стене у двери, и сквозь решетку уставился на обитателя помещения — он находился все в том же положении, в каком Филипов видел его в последний раз: прикованный за руку наручниками к кровати. На нем был все тот же рваный грязный черный костюм, в котором его подобрали, и создавалось впечатление, будто эти клочья одежды надели на живой скелет. Лицо пленника покрывали ссадины и ушибы, а белокурые волосы слиплись и сальной паутиной облегали череп.

Филипов открыл решетку и спустился в трюм, поставил перед изможденным пленником бутылку воды, затем присел на корточки пристально посмотрел на него. Мужчина лежал с закрытыми глазами, но веки его сразу же поднялись, как только капитан замер рядом с ним. Казалось, что в серебристых глазах сверкал какой-то скрытый внутренний свет.

— Я принес тебе немного еды, — сказал Филипов, указывая кивком головы на миску в своей руке.

Пленник не ответил.

— Что так задерживает твоих друзей, а? — в сотый раз спросил его Филипов. — Они продолжают упорствовать.

К его удивлению, глаза мужчины, наконец, встретились с его, и взгляд пленника невольно вызвал в нем беспокойство.

— Вы изволите жаловаться на молчание моих друзей?

— Именно так.

— В таком случае я приношу извинения от их имени. Но позвольте мне заверить вас, что, когда настанет время, они будут искренне рады встретиться с вами. Хотя я боюсь, что вы — если вам, конечно, удастся пережить эту встречу — о ней пожалеете.

Филипов в шоке уставился на пленника. Ему потребовалось мгновение на то, чтобы осмыслить услышанное.

— Надо же, какие громкие слова я слышу от какого-то куска дерьма, который мы подобрали в море, когда он едва не пошел на корм рыбам.

Светловолосый мужчина улыбнулся, и эта его улыбка — нет, скорее она напоминала призрачную невеселую ухмылку — вышла презрительной и пугающей.

— О’кей, — Филипов поставил миску рядом с пленником. — Вот твой ужин, — он уже повернулся, чтобы уйти, как вдруг замер. — А это твой десерт.

После этих слов он развернулся и со всей силы ударил пленника в живот, после чего, наконец, покинул трюм и захлопнул за собой решетку.

Девятнадцатью днями ранее.

25 октября

Рокки Филипов стоял у руля рыболовецкого судна «Маниболл», бороздившего море. В восточной части горизонта восходящее солнце прорывалось сквозь нагромождения серых облаков, разгоняя остатки бури, бушевавшей прошлой ночью. По левому борту от корабля лежал низкий темный берег острова Кроу, проплывающий мимо, а впереди Филипов видел возвышающийся маяк Эксмута, стоявший на утесе рядом с домиком смотрителя. Казалось, золотистое солнце восставало прямо над маяком — то было зрелище непередаваемой красоты. Сейчас никто из экипажа не заступил в дозор — все дремали внизу, в каютах. Мартин де’Хесус стоял неподалеку в рулевой рубке, попивая кофе и доедая черствый пончик, одновременно играя в какую-то игру на своем мобильном.

Филипов пребывал в прескверном настроении. Они только что доставили груз своему контактному лицу в штате Мэн. Дорога из Канады прошла без сучка и задоринки, и сейчас экипаж вез с собой семь чемоданов набитых наличными и запертых в трюме. Теперь до следующей поставки оставался месяц, в течение которого они могли прожигать свой заработок. Это путешествие было почти триумфальным… если не брать в расчет проблему с Арсено.

Федералы поймали его неделю назад с чемоданом денег после Канадского дела. Сто тысяч долларов оказались достаточной суммой, чтобы привлечь их интерес. Никаких наркотиков, ничего противозаконного, просто деньги. Теперь Арсено держали под стражей, и Филипов не сомневался, что над ним хорошенько работают. Он пока не сломался, это точно — в противном случае «Маниболл» уже накрыли бы. Но стойкость Арсено не будет длиться вечно. Филипов знал это, потому что у Арсено была жена и двое детей, а этот фактор всегда становился удобным рычагом, с помощью которого можно было надавить на человека. Кроме того он был глупцом. Ему стоило отмыть свою долю денег по разным каналам, которые Филипов тщательно разработал, вместо того, чтобы попадаться федералам с чемоданом, полным наличности!

Была и другая проблема: экипаж проголосовал за то, чтобы направить судно в Бостон, засесть там на месяц и вдоволь насладиться плодами своей работы. Филипову не нравился этот план, ему не нравилось решение, к которому пришла команда. Как это будет выглядеть? Несколько внезапно разбогатевших человек ворвется в город, начнет напиваться, снимать шлюх и, возможно, у кого-то из них слишком развяжется язык. В конце концов, разве то, что случилось с Арсено, который решил покинуть корабль раньше времени, не послужило уроком? И все же капитану пришлось согласиться. Он не мог просто сказать «нет» своему экипажу — особенно после того, как сильно его ребятам довелось попотеть во время последней доставки. Всем им пришлось рискнуть, всем пришлось потрястись от страха быть пойманными, и все же они сработали отлично. Теперь Филипов просто обязан был довериться им, чтобы не вызвать недовольство.

Что до него самого — он собирался провести месяц, спокойно отмывая столько денег с продажи наркотиков, сколько сможет, через успешную галерею антиквариата, которой он владел на Ньюбери-Стрит. Он намеревался тихо поужинать в прекрасных ресторанах с несколькими своими подругами, посетить несколько казино и добавить пару редких бутылок вина в свой винный погреб.

— Эй! — внезапно воскликнул Филипов, обратившись к де’Хесусу и вглядываясь в изменчивые волны. — Ты видишь это?

Он чуть подался вперед, чтобы рассмотреть получше.

— Твою мать, это жмурик!

Филипов быстро замедлил ход судна и пригляделся. Тело лежало лицом вверх, его руки были раскинуты в стороны, а лицо казалось бледным, как сама Смерть.

— Ну-ка, зацепим его, — скомандовал он де’Хесусу.

Тот вышел из рулевой рубки, схватил лодочный крюк и подошел к борту судна, пока Филипов маневрировал и пытался подвести корабль ближе к телу. Поняв, что де’Хесусу удалось зацепить труп, он оставил судно дрейфовать и присоединился к своему подчиненному, помогая ему втащить мертвеца на борт.