— Я многое мечтал рассказать: о преступлениях, преступниках, системе правосудия. О людях вообще.

— У вас получилось.

— Не совсем.

Их кружки опустели.

— Еще по одной? — предложил д'Агоста.

— Конечно. Винни, я должна сказать, что глазам не поверила, когда увидела на вас сержантские нашивки и саутгемптонский значок. Даже подумала, что это не вы, а ваш брат-близнец.

— Жизнь, что поделаешь.

— Все-таки вы здорово работали, убийства в метро — дело то еще!

— Конечно. Помните беспорядки?

Она кивнула:

— Зрелище как в кино. Мне до сих пор кошмары снятся.

— А я пропустил. Рыскал в полумиле под землей, подчищая за капитаном Уокси.

— Старина Уокси… Знаете, его так глубоко засосало в тоннеле, что тело потом не нашли. Должно быть, аллигатор сожрал… В полиции, — помолчав, добавила Хейворд, — сейчас все по-другому. Совсем по-другому. И слава Богу, а то ведь такие кадры порой попадались.

— Помните Маккэрролла по кличке Маккариес из отдела технической поддержки? У него еще изо рта воняло, — хихикнул д'Агоста.

— Помню ли? Я на этого подонка полгода трубила! Быть женщиной и работать в технической поддержке… да еще не спать с Маккариесом…

— Так он ухаживал за вами?

— В его понимании «ухаживать» — значит, тереться об меня, обдавать вонью изо рта, говорить, что у меня классная фигура, да при этом причмокивать.

— Боже мой! — Д'Агоста скорчил рожу. — Что же вы не доложили?

— И прости-прощай карьера? Слишком много чести для кретина!.. Сейчас наш нью-йоркский департамент — как другая планета, абсолютно профессиональный. Идиот вроде Маккэрролла капитаном уже не станет.

За второй кружкой пива Хейворд закормила д'Агосту байками о Маккэрролле и другом давно ушедшем капитане по имени Эл Дуприско. Вспомнилось и еще много чего.

— Господи, — покачал головой д'Агоста, — нет места лучше для копа, чем Нью-Йорк.

— Вот именно.

— В Саутгемптоне я протухну. Лаура, мне нужно вернуться.

В молчании д'Агоста посмотрел на Хейворд: их глаза встретились, и в ее взгляде д'Агоста увидел… Что именно, он не понял. Может быть, жалость?

— Ладно, извините.

Забавно, как жизнь поставила все с ног на голову. Хейворд теперь, наверное, самый молодой капитан, а д'Агоста… Что ж, если кто и заслуживает успеха, так это она…

— Послушайте, — резко вернувшись к официальному тону, сказал д'Агоста. — На самом деле я просто хотел убедиться, что вы не держите зла на Пендергаста, затем и пригласил выпить. Мы со специальным агентом раскрыли не одно, а два больших дела. Поверьте, может, Пендергаст и использует нетрадиционные методы, но заполучить его в союзники — можно только мечтать.

— Вы верный друг… Беда в том, что у него проблемы с чувством локтя. Я здорово рисковала, когда выписывала бумаги на Балларда, а Пендергаст взял и подставил меня. Сейчас я еще подумаю, но, Винни, держите парня в узде. Вас он, кажется, уважает.

— Вас тоже.

Д'Агоста и Хейворд помолчали.

— Ну а как же случилось, что вы перестали писать? — спросила наконец капитан. — Я думала, ваша карьера шла в гору.

— Да — карьера в суде по делам о банкротстве. Успеха я не добился, после второй книги у меня в кармане ветер свистел. Лидия — моя жена — попросту этого не вынесла.

— Так вы женаты? — Ее взгляд метнулся к руке д'Агосты — к пальцу, на котором он уже много лет не носил кольца.

— Ну да.

— А чего я удивляюсь? Хороших парней давно расхватали. Вас вот Лидия присмотрела.

Хейворд подняла бокал, а д'Агоста проговорил:

— Мы расстались. Жена по-прежнему живет в Канаде.

— Простите.

Хейворд опустила бокал, но прощения она просила неискренне. Или д'Агосте лишь показалось?

— Знаете, чем Баллард угрожал мне? — Д'Агоста сглотнул: он не был уверен, что готов рассказать, однако сдерживаться больше не мог. — Баллард разнюхал о том, что моя жена крутит роман на стороне, и обещал предать это огласке.

— Вот ведь ублюдок! Рада, что Пендергаст его прищучил. — Капитан помялась. — Хотите поговорить?..

— Мы и говорим.

— Понимаю, Винсент, вам нелегко. Может, стоит попытаться сохранить брак?

— Уже полгода как сохранять нечего. Суд все решил.

— А дети есть?

— Сын. Живет с мамочкой. На следующий год собирается поступать в колледж. Светлая голова.

— Сколько вы были женаты?

— Девятнадцать лет. Поженились, едва закончив среднюю школу.

— Боже мой. Уверены, что держаться больше не за что?

— Все кончено.

— Выходит, Баллард сделал вам одолжение. — Капитан нежно накрыла руку д'Агосты своей.

Д'Агоста посмотрел на Хейворд. В каком-то смысле она права: Баллард оказал ему услугу. Может статься, по-настоящему большую услугу.

Полночь.

Команда поднялась на борт, и яхта готовилась поднять якорь. Локк Баллард стоял на палубе, дыша ночным воздухом и глядя на Стейтен-Айленд. Прежде чем отчалить, ему предстояло завершить кое-что здесь. Он допустил две ошибки: нанял двух идиотов — замочить д'Агосту, и просчитался. Проклятие, каждый знает: хочешь убить полицейского, делай все правильно. Ублюдочный коп только и позволил себе пустые угрозы, а Баллард, взвинченный за последние дни, дал себя напугать. Боже, совсем он издергался. Ведь жирный козел даже и не враг вовсе — так, ищейка. Настоящий враг — агент ФБР Пендергаст. Вот кого надо бояться. Фэбээровец опасен, словно гадюка — готов ужалить в любую секунду. Он играет по-крупному. В этом деле мозг именно он. Но убей мозг — и тело умрет. Убрать Пендергаста — и расследование закроется само по себе.

Хочешь ликвидировать агента ФБР, соблюдай то же правило, что и с копами, только строже: не берись за оружие, пока остаются другие пути. Иначе никакой пользы. Однако Пендергаст — то самое исключение, которое есть в каждом правиле. Ничто — ничто! — не помешает Балларду осуществить свои планы.

Спустившись в кают-компанию, Баллард запер за собой дверь. Взглянул на часы: оставалось еще несколько минут. Он нажал на пульте несколько клавиш, и ожил экран видеоконференции. Пендергаст захватил один из центральных процессоров, но это не страшно. Все компьютеры Балларда объединены в сеть, а деловые данные защищают шифры с 2048-битными ключами. Их не взломать даже мощнейшему компьютеру мира. Нет, Баллард не боялся, что Пендергаст вскроет его базу данных. Он боялся самого Пендергаста.

Баллард нажал еще несколько кнопок, и на экране появилось тусклое лицо, гладкое и тугое, будто мокрую кожу надели на костяной каркас, где она высохла и натянулась. Череп был абсолютно чист, без единой щетинки. Баллард всегда невольно ежился, глядя на этого человека. Зато работал он хорошо. И не просто хорошо — равных ему Баллард не знал.

Человек просил называть себя Васкез.

Васкез даже не поздоровался — не изменившись в лице, он пристально смотрел на собеседника, скрестив на груди руки. Откинувшись на спинку кресла, Баллард улыбнулся, хоть и знал: Васкез разницы не заметит. Наемник видел у себя на экране лишь сгенерированный компьютером случайный образ.

— Цель — Пендергаст, — заговорил Баллард, — имя неизвестно. Специальный агент ФБР. Живет в доме номер восемьсот девяносто один по Риверсайд-драйв. Две пули в череп. За каждую плачу миллион.

— Деньги вперед, — сказал Васкез.

— А если провалишься?

— Исключено.

— Чушь. Провалиться может любой.

— Я провалюсь только в день своей смерти. Ну, по рукам?

После недолгих колебаний Баллард решил: нельзя останавливаться на полпути.

— Очень хорошо. Но срок поджимает.

Если Васкез наколет его, найдутся еще васкезы, готовые завершить дело. В счет гонорара они возьмут деньги соперника, и два убийства обойдутся Балларду по цене одного.

Васкез приставил к экрану листок бумаги с номером и подождал, пока Баллард спишет.

— Как только два миллиона окажутся на счете, я возьмусь за контракт. Больше нам разговаривать не придется.