— Как вы считаете, преступник из местных?

— Мы не знаем, — сказал Моррис. — Мы взяли список гостей у всех отелей и всех лиц, сдающих помещения в аренду, мы получили списки людей, резервировавших билеты на подъемники, мы запросили помощь у Национального центра анализа насильственных преступлений, и там теперь проверяется база данных приговоров, вынесенных за поджоги ранее.

— Возможный мотив?

— Ничего определенного. Мы рассматриваем разные возможности.

— Например?

— Ограбление, месть, психопатия.

— Правда ли, что одна из жертв работала в вашем офисе?

Боже, он надеялся, что избежит вопросов на эту тему.

— Дженни Бейкер стажировалась в управлении полиции во время зимних каникул. — Он сглотнул и продолжил, несмотря на неожиданную дрожь в голосе: — Она была замечательной девочкой, хотела сделать карьеру в полиции. Это страшная утрата.

— Ходят слухи, что одна из жертв была привязана к кровати и облита бензином, — вклинился еще один журналист.

Проклятье, неужели Чиверс слил информацию?

— Это правда, — после некоторой паузы признал шеф полиции.

Это вызвало сенсацию.

— А другая жертва сгорела в ванне?

— Да, — кратко ответил Моррис.

Снова шум в зале. Это начинало становиться неприемлемым.

— Имело ли место сексуальное насилие в отношении девушек?

Пресса будет спрашивать что угодно — у них стыда нет.

— Патологоанатом еще не завершил обследования. Но возможно, с учетом состояния тел это и не удастся определить.

— Что-нибудь было украдено?

— Мы не знаем.

— Их сожгли заживо?

Нарастающее волнение в зале.

— Потребуется не меньше недели на проведение лабораторных анализов. Все, закончим с вопросами от прессы. Давайте теперь вопросы от общественности.

Шеф полиции наивно надеялся, что тут ему будет проще.

Чуть не вся секция для публики вскочила на ноги с поднятыми руками. Плохой знак. Он показал на какую-то незнакомую ему пожилую женщину кроткого вида, но женщина, находившаяся перед ней, приняла его жест на свой счет — или сделала вид, что приняла, — и тут же загудела низким голосом. Проклятье, это была Соня Мария Дютуа, полуотставная актриса, печально известная в Роринг-Форке своим вызывающим поведением в магазинах и ресторанах и своим лицом, которое претерпело столько подтяжек и было так напичкано ботоксом, что на нем застыла вечная ухмылка.

— Спасибо, что выбрали меня, — произнесла она голосом заядлой курильщицы. — Уверена, что говорю от лица всех, когда заявляю, что меня потрясло и ужаснуло это преступление.

— Да, я вас понимаю, — сказал Моррис. — Ваш вопрос, пожалуйста.

— Прошло уже тридцать шесть часов с того страшного, кошмарного, жуткого пожара. Мы все его видели. И, судя по тому, что мы от вас услышали, вы ничуть не продвинулись в расследовании.

Шеф полиции Моррис спокойным голосом сказал:

— У вас есть вопрос, миссис Дютуа?

— Конечно есть. Почему вы до сих пор не поймали убийцу? У нас здесь не Нью-Йорк — здесь живет всего две тысячи человек. Здесь только одна дорога для въезда и выезда. В чем проблема?

— Как я уже сказал, мы задействовали огромные ресурсы, вызвали специалистов даже из Гранд-Джанкшн, привлечен Национальный центр анализа насильственных преступлений. А теперь я уверен, что вопросы есть и у других людей…

— Я не закончила, — не отступала Дютуа. — Когда будет подожжен следующий дом?

Шум в зале усилился. Кто-то закатывал глаза, кто-то начинал заметно нервничать.

— Нет никаких свидетельств того, что мы имеем дело с серийным поджигателем, — сказал шеф полиции, спеша пресечь нежелательное направление разговора.

Но Дютуа еще не закончила.

— Кто из нас сегодня ночью проснется в бушующем пламени? И что, черт возьми, вы делаете, чтобы этого не случилось?

Трудно было поверить, что таверна «Шахтный ствол» находится в Роринг-Форке: опилки на полу, каменные стены подвального помещения, увешанные старинными заржавевшими инструментами добытчиков, запах пива и техасское барбекю, неряшливые клиенты из рабочего класса. Но хуже всего был бесталанный, накачанный наркотиками музыкант у микрофона, наяривавший какую-то мелодию собственного сочинения, изо всех сил изображая энтузиазм.

Войдя внутрь, Кори была приятно удивлена. Такое место было ей куда привычнее, чем ресторан в отеле «Себастиан».

Она нашла Теда за «его» столиком в задней части помещения, где он и говорил. Перед ним стояла имперская пинта. Он встал — Кори это понравилось — и, прежде чем сесть, помог устроиться ей.

— Ты что будешь?

— А ты что пьешь?

— Крепкий портер «марун беллз». Его делают здесь неподалеку — фантастический вкус.

Подошел официант, и Кори заказала пинту, надеясь, что ее не попросят предъявить документы. Это была бы неприятная ситуация. Но никто не стал проверять ее возраст.

— Я и не подозревала, что в Роринг-Форке есть такие места.

— В этом городе немало нормальных людей: персонал, обслуживающий подъемники, официанты, посудомойки, разнорабочие… библиотекари. — Он подмигнул девушке. — И нам требуются дешевые вульгарные места для развлечений.

Принесли пиво, они чокнулись. Кори пригубила пиво.

— Ух ты. Классное пиво.

— Лучше «гиннеса». И дешевле.

— А что это за парень на сцене? — спросила Кори нейтральным тоном — кто знает, может, это приятель Теда.

Тед фыркнул:

— Сегодня вечер открытого микрофона. Я его не знаю, бедолагу. Надеюсь, он не бросил ради этого свою основную работу. — Он взял меню. — Ты есть хочешь?

Кори задумалась на секунду: стоит ли швыряться деньгами? Но блюда здесь были дешевыми. Если она не поест, то запьянеет и сделает какую-нибудь глупость. Она с улыбкой кивнула.

— Ну, — сказал Тед, — как там дела в этом морге на горе?

— Неплохо. — Кори взвесила, говорить ли ему о том, что она обнаружила, но решила промолчать. Она недостаточно знала Теда. — Останки Эммета Боудри говорят о многом. Я надеюсь вскоре получить разрешение исследовать еще несколько скелетов.

— Я рад, что у тебя получается. Мне нравится, что Кермоуд задергалась, а ты спокойно делаешь свое дело.

— Не знаю, — сказала Кори. — У нее сейчас есть кое-что поважнее, о чем волноваться. Ну, ты понимаешь, этот пожар.

— Верно. Господи, какой ужас. — Он помолчал. — Знаешь, я ведь вырос там, в «Высотах».

— Правда? — Кори не сумела скрыть удивления. — Никогда бы не подумала.

— Спасибо. Я воспринимаю это как комплимент. Мой отец был телевизионным продюсером — ситкомы и всякое такое. Он вращался в кругу людей из Голливуда. Моя мать спала с большинством из них. — Он негодующе покачал головой, отхлебнул пива. — В общем, детство у меня было не подарочек.

— Сочувствую.

Кори ни в коем случае не собиралась рассказывать Теду о собственном детстве.

— Ерунда. Они развелись, и меня воспитывал отец. Денег у него от ситкомов накопилось достаточно, и он мог больше не работать. Когда я вернулся после колледжа, в «Высотах» для меня места уже не было, и я нашел себе квартиру в городе — в Ист-Каупере. Квартирка маленькая, но я чувствую себя лучше, дыша ее воздухом.

— А он по-прежнему живет в «Высотах»?

— Нет. Он продал дом несколько лет назад, а в прошлом году умер от рака — ему и было-то всего шестьдесят.

— Прими мои соболезнования.

Он отмахнулся:

— Да-да. Но я был рад порвать связь с «Высотами». Я просто вне себя оттого, что они устроили с этим погостом. Это же надо: раскопать одно из старейших кладбищ в Колорадо, чтобы построить спа-салон для богатых говнюков.

— Да, грязная история.

Тед пожал плечами и беззаботно рассмеялся:

— Всякое случается. Что ты собираешься делать? Если бы я ненавидел это место так сильно, то ни за что бы здесь не остался, да?

Кори кивнула и спросила:

— Ты на чем специализировался в университете?

— Изучал оптимальное использование ресурсов. Я был плохим студентом — слишком много времени проводил, катаясь на лыжах и снегоходах. И еще альпинизмом занимался.