Слейд лежал на полу, широко раскинув руки и выпучив глаза. Верхняя часть черепа тираннозавра пронзила его своими зубами. Зрелище было ужасающее. Марго отшатнулась от этого кровавого месива. В этот момент она вспомнила о своей сумке, которую инстинктивно все это время прижимала к телу. Она расстегнула молнию и заглянула внутрь. Стекла, в которых находились образцы, побились.

Она смотрела на остатки засушенных растений, перемешанные со стеклом на дне ее сумки.

«Господи! Хватит ли этого?»

Она услышала резкий голос и повернулась. В дверях стоял лейтенант д’Агоста, за его спиной — два охранника, глядя на это побоище.

— Марго? — сказал он. — Какого черта?

— Слава богу, вы здесь, — выдавила она.

Он продолжал смотреть на нее, потом перевел взгляд на распростертое на полу тело.

— Слейд, — сказал он без малейшей вопросительной интонации.

— Да. Он пытался меня убить.

— Сукин сын.

— Он говорил что-то о том, что получил предложение получше. Что это был за кошмар?

Д’Агоста мрачно кивнул:

— Он работал на Барбо. Слейд подслушал наш сегодняшний разговор у меня в кабинете. — Он огляделся. — А где Констанс?

Марго уставилась на него:

— Ее здесь нет. — Она помолчала. — Констанс поехала в Бруклинский ботанический сад.

— Что? Я думал, она с вами!

— Нет-нет. Она поехала туда за одним редким растением…

Не дослушав ее, д’Агоста начал переговариваться по рации с полицейским управлением — вызывал массивную полицейскую поддержку и медицинские бригады в Ботанический сад.

Он посмотрел на Марго:

— Нам надо поторопиться. Берите вашу сумку. Надеюсь, мы еще не опоздали.

Констанс, преследуемая двумя людьми Барбо, бежала к дальней стене Пальмового дома. Она слышала, как Барбо у нее за спиной отдает приказы. Кажется, он посылал других своих людей окружить ее, чтобы она ни при каких условиях не ускользнула на улицы Бруклина.

Но Констанс и не собиралась ускользать.

Она подбежала к первому вырезанному ею отверстию в оконном стекле и выбросилась наружу. Кустарник смягчил ее безрассудный прыжок. Она перекатилась, тут же вскочила на ноги и помчалась дальше. Услышав позади треск дверной перекладины, Констанс оглянулась и увидела, как из бокового входа в Пальмовый дом выбегают две темные фигуры и разделяются, пытаясь обойти ее с флангов. Третья фигура выпрыгнула из того же окна, что и она.

Перед ней лежал Пруд лилий, мирно серебрившийся в лунном свете. Констанс резко свернула влево и побежала вдоль берега пруда, удаляясь от входа в сад — в направлении, противоположном тому, которое предполагали ее преследователи. Это заставит их остановиться, оглядеться и только потом продолжить погоню. Так она выиграет несколько драгоценных секунд.

Обогнув купола оранжереи Стейнхардта, Констанс бросилась к Водному дому. Она не делала попыток скрыть свои маневры, главное тут была скорость, и трое преследователей заметили ее и стали быстро приближаться, прижимая ее к Водному дому.

Она пробежала вдоль стеклянной стены, затем проскользнула через второй проделанный ею проход в ароматный сад орхидей. Проложив себе путь сквозь листву, Констанс перепрыгнула через три мертвых тела, обогнула главный пруд и вышла через двойные стеклянные двери в вестибюль. Здесь она задержалась ровно настолько, чтобы достать сумку, спрятанную под скамьей, и поспешила в Тропический павильон. Это была самая большая оранжерея Ботанического сада — громадное пространство со стеклянным куполом, парящим над этими густыми влажными джунглями на высоте шестого этажа.

Повесив сумку через плечо, Констанс подбежала к гигантскому тропическому дереву в центре павильона, ухватилась за его нижние ветки и стала — ветка за веткой — подниматься к вершине. Карабкаясь наверх, она услышала, как в оранжерею вошли ее преследователи.

Она надежно устроилась на ветке, открыла сумку и извлекла из нее пластиковый футляр. Соблюдая осторожность, она открыла его. Внутри находились четыре небольших сосуда с трифлатной кислотой, которую она изъяла сегодня днем из коллекции Еноха Ленга в нижнем подвале особняка на Риверсайд-драйв. Каждый сосуд был помещен в мягкую резиновую упаковку, подобранную Констанс по размеру. Теперь она взяла один из этих сосудов и вытащила стеклянную пробку. Она держала сосуд как можно дальше от себя: даже пары этой кислоты были смертельно опасны.

Ее преследователи стали прочесывать павильон, обшаривая его лучами фонариков, Констанс слышала их голоса, хрип раций. Лучи переместились к кронам деревьев. Потом раздался голос:

— Мы знаем, что ты здесь. Выходи.

Молчание.

— Мы убьем твоего дружка Пендергаста, если ты не покажешься.

Констанс осторожно пригнулась и посмотрела вниз. Она находилась футах в тридцати над землей, а дерево поднималось над ней еще футов на тридцать.

— Если ты не покажешься, мы начнем стрелять, — произнес голос.

— Вы же знаете, что я нужна Барбо живой, — сказала она.

Лучи фонариков тут же принялись обшаривать дерево, с которого донесся ее голос. Трое бойцов продрались сквозь заросли и остановились под ее деревом.

Пора ей показать лицо. Она высунула голову и посмотрела на них, приняв бесстрастное выражение.

— Вон она!

Констанс тут же спряталась.

— Спускайся!

Констанс не ответила.

— Если нам придется лезть туда за тобой, мы будем очень злыми. Ты ведь не хочешь, чтобы мы были очень злыми.

— Идите к черту, — бросила она.

Мужчины посовещались тихими невнятными голосами.

— Ну хорошо, Златовласка, жди нас.

Один из них ухватился за нижнюю ветку и подтянулся, другой стал подсвечивать ему фонариком.

Констанс выглянула из-за нароста на ветке. Человек поднимался быстро, глядя вверх, злой и мрачный. Это был Татуированный.

Хорошо.

Констанс дождалась, когда расстояние между ними сократилось до десяти футов, расположила сосуд с кислотой над карабкающимся по дереву человеком и чуть-чуть наклонила его, направив струйку трифлатной кислоты в цель. Струя попала точно в левый глаз Татуированного. Констанс с интересом наблюдала, как суперкислота принялась разъедать его плоть, словно кипящая вода — сухой лед, отчего над ним поднялось большое шипящее облако пара. Человек издал кашляющий звук и исчез из виду в разрастающемся облаке. Мгновение спустя она услышала, как его тело, проломившись сквозь ветви, упало на землю, вызвав удивленные восклицания его товарищей.

Продолжая выглядывать из-за своей ветки, она наблюдала за тем, что происходит внизу. Упавший лежал на спине в гуще помятых растений, а его тело исполняло какой-то безумный горизонтальный танец, корчилось, билось в конвульсиях. Его руки непроизвольно хватали и рвали траву и листья. Потом его тело вдруг напряглось, выгнулось вверх, как натянутый лук, касаясь земли только затылком и пятками. В таком положении он протрясся несколько секунд. Констанс даже вообразила, что слышит, как хрустнул позвоночник, после чего тело рухнуло в смятую растительность, а его мозг начал вытекать через дымящуюся дыру в затылке, образуя маслянистую серую лужицу.

Она получила удовольствие от того, какой эффект это произвело на двух других. Глядя на этих людей, Констанс пришла к выводу, что это закаленные бойцы, видевшие немало убийств и смертей. Они, конечно, были глупы (как и многие мужчины), но это не мешало им быть хорошо подготовленными, опасными и отлично знать свое дело. Но ничего подобного они в жизни не видели. Это была не партизанская война, не специальная операция, не «шок и трепет»[535] — это было нечто лежащее за пределами их подготовки. Они стояли, как статуи, освещая фонариками своего мертвого товарища, ошарашенные, ничего не понимающие, а потому и не знающие, как им реагировать.

Констанс мигом переместилась на ветке так, чтобы находиться точно над одним из этих двоих — Бритоголовым, — и вылила на него все содержимое сосуда, потом бросила его вниз так, чтобы ни капля не попала на нее.