Баллард взглянул на жирного — который жирным больше не выглядел.

— Эй, д'Агоста, сбросил фунт-другой? Как там у тебя, по-прежнему не стоит?

Ответа не было. Мерзавец только смотрел на Балларда с ненавистью. Хорошо. Пусть ненавидит.

— И наш не-особо-специальный агент… Если только ты на самом деле агент. Не хотите рассказать, какого хрена вам здесь понадобилось?

Нет ответа.

Время уходило, и от копа с агентом лучше было избавиться — прямо сейчас. Они не проникли через второе кольцо, не говоря уже о третьем, значит, ничего ценного не узнали. Завтра же нагрянут федералы, но это — Италия, и в квестуре у Балларда имелись друзья. Пяти акров флорентийской земли вполне хватит закопать парочку трупов. Пусть потом ФБР ищет сколько угодно — ни черта не найдет.

Баллард взял перочинный ножик, раскрыл пилку и стал непринужденно чистить ногти. Не поднимая глаз, он спросил:

— Д'Агоста, твоя благоверная все так же с продавцом трейлеров?

— Заело пластинку, Баллард? Ты, наверное, сам размяк в одном месте.

Баллард подавил поднявшуюся было волну гнева. Пусть д'Агоста поиграет напоследок — ему недолго осталось.

— Мы взяли твоего киллера, — продолжил д'Агоста. — Жаль, не получилось его раскрутить — цианид заткнул ему рот. Но мы подождем, рано или поздно ты проколешься. Вот тогда повеселимся, да, Баллард? Засадим тебя надежно, и я лично позабочусь, чтобы твоя сексапильность не пропала даром.

Чтобы сдержаться, Балларду понадобилось все его самообладание. Значит, Васкез не смылся с деньгами. Принял заказ и не справился. Все-таки не справился.

Впрочем, сейчас это едва ли имело значение.

Удовлетворенный состоянием ногтей, Баллард убрал пилку и открыл длинное лезвие. Он всегда держал его бритвенно острым — как раз для таких случаев. Кто знает, может, удастся вытянуть информацию?

— Положите его правую руку на стол, — приказал Баллард одному из помощников.

Один охранник мясистой лапой запрокинул д'Агосте голову так, что он ударился о стену. Второй освободил от наручников, дернул и прижал к столу правую руку.

Баллард заметил на пальце копа серебряное кольцо. Небось окончил занюханную среднюю школу где-нибудь в Куинсе.

— Д'Агоста, ты на пианино играешь?

Нет ответа.

Баллард ударил ножом по ногтю среднего пальца, расщепив кончик.

Схватив ртом воздух, д'Агоста дернулся и вырвал руку. Потекла кровь — сначала медленно, затем быстрее. Коп дико боролся, но его схватили и вновь прижали руку к столу.

— Сукин сын! — простонал д'Агоста.

— А знаешь, мне понравилось, — сказал Баллард. — За этим можно и ночь скоротать… Работаешь на ЦРУ, да?

Д'Агоста снова застонал.

— Отвечай.

— Нет, Богом клянусь!

— Теперь ты. — Баллард обернулся к Пендергасту. — Ты — агент ЦРУ? Отвечай: да или нет?

— Нет, и, похоже, ты не учишься на ошибках.

Баллард, ощутив, как его накрывает гневом, аккуратнее взялся за нож — и с силой полоснул им д'Агосте по пальцу, отхватив поврежденный кончик.

— Сука! — взвыл д'Агоста. — Ублюдок!

Ладони вспотели; вытерев их о рукава пиджака, Баллард перехватил нож. Взгляд зацепился за настенные часы: почти три. Что-то он долго возится. До рассвета предстояло провернуть куда более важное дело. Намного, намного более важное.

— Убейте их, — приказал Баллард начальнику охраны. — Затем избавьтесь от тел. Сбросьте в старые шахты, туда же скиньте их оружие. Не хочу, чтобы в помещении, особенно в лаборатории, остались следы. Знаете, про что я: волосы, кровь — все, что содержит ДНК. Не позволяйте им даже плеваться.

— Да, сэр.

— Ты… — начал Пендергаст.

Баллард внезапно развернулся и нанес ему резкий удар в живот. Фэбээровец согнулся пополам.

— Кляп ему в рот. Кляп обоим.

Охранники затолкали во рты д'Агосте и Пендергасту комки ткани и заклеили изолентой.

— Глаза тоже завяжите.

— Да, мистер Баллард.

— Помнишь, — обратился Баллард к д'Агосте, — я обещал, что ты ответишь за все? Теперь твой палец такой же короткий, как и твой член.

Д'Агоста дергался, пытаясь освободиться, и что-то мычал, пока ему завязывали глаза.

Обернувшись к помощнику, Баллард кивнул на стол.

— Приберитесь тут.

С кляпом во рту, с завязанными глазами, в наручниках д'Агосту, словно скотину, вели двое охранников. Рядом позвякивали наручники Пендергаста. В воздухе пахло грибами — похоже, путь проходил под землей, по длинному сырому тоннелю. Одежда повлажнела. Средний палец за спиной будто бы окунули в чашу с расплавленным свинцом, боль пульсировала в нем в такт биению сердца, и на поясницу капала кровь.

Д'Агоста не мог поверить в происходящее. Потеряй он кончик пальца в другое время, это стало бы катастрофой. Но сейчас д'Агоста думал только о боли. Он даже не успел опомниться: всего несколько часов назад он отдыхал в роскошном отеле, буквально со слезами радости, оказавшись наконец на земле предков, а сейчас во рту у него кусок грязной ткани, на глазах повязка, руки в наручниках, и самого его, словно смертника, ведут убивать.

Д'Агосте не верилось, что он вот-вот погибнет. И все-таки скоро так и случится, если он или Пендергаст что-нибудь не придумают.

Их тщательно обыскали. Не спасло даже мощнейшее оружие Пендергаста — его красноречие. Фэбээровца заставили замолчать. Невероятно, немыслимо, однако жить оставалось считанные минуты.

Д'Агоста постарался забыть о прожигающей боли, заставил себя думать, как можно спастись в последнюю минуту, перехватить инициативу у тех двоих, что ведут его на смерть. Но ни тренировки, ни книги — написанные или прочитанные — не дали ответа.

Остановились. Натужно заскрипел ржавый металл. Д'Агосту подтолкнули, и в ноздри ударил влажный ночной воздух. Стрекотали сверчки. Значит, тоннель закончился.

В спину сержанта уперлось нечто, в чем он безошибочно опознал ствол пистолета. Сквозь мягкие подошвы д'Агоста чувствовал, что их ведут по травянистой тропинке. Над головой шелестели листья. Столь малые, незначительные ощущения вдруг обрели для него огромную ценность.

— Проклятие, — сказал один из конвоиров. — Роса испортит мне туфли! Я за них две тысячи евро выложил — ручная работа, из Панцано.

— Ничего, купишь вторую пару, — хихикнул другой. — Тот старый чудак вроде шьет по паре в месяц.

— И почему дерьмо всегда разгребаем мы? — Вымещая злость, конвоир еще раз толкнул пленника. — Господи, они уже насквозь промокли…

Мысли д'Агосты обратились к Лауре Хейворд. Будет ли она плакать? Странно, все, чего сейчас ему хотелось, — это рассказать ей, как он погиб.

— Смажешь ботинки кремом, и будут как новенькие.

— Если кожа намокла, прежней она уже не станет.

— Тебе бы на этих туфлях жениться.

— Потеряешь две тонны евро — я на тебя посмотрю.

Ощущение нереальности происходящего усиливалось. Д'Агоста сосредоточился на пульсирующей боли — зацепился за нее, как за последний признак ускользающей жизни. Но что будет, когда боль исчезнет?..

Осталось всего несколько минут, а пока он шел: шаг вперед, потом еще. Споткнулся и заработал удар ладонью по голове.

— Ты, говнюк, аккуратней!

Похолодало, запахло землей и гниющими листьями. С кляпом во рту и повязкой на глазах д'Агоста не видел напарника — не мог подать ему знак, не мог действовать. Беспомощность ужасала.

— Тропинка на старый карьер — там.

Послышался шелест, затем ворчание.

— Чертовы заросли…

— Да, смотри под ноги.

Д'Агосту пихнули. По лицу скользнула ветка с мокрой листвой.

— Нам вперед, не сворачивая. Там полно камней на краю, не споткнись. — Последовал гогот. — Падать долго.

И снова кусты и влажная трава. Затем д'Агосту рывком остановили.

— Еще двадцать футов, — сказал его конвоир.

В лицо повеяло сыростью и холодом — затхлым дыханием глубокой шахты.

— Давай, по одному. Ты первый, а я посторожу своего. И торопись, меня уже муравьи искусали.