Констанс замерла, слушая его.

— Я сказал тебе кое-что непростительное.

— Я тебя простила.

— Ты добрая душа. Почти сразу после того, как я вдохнул запах лилий в той странной газовой камере для животных возле Солтон-Си, мне стало ясно, что меня преследует прошлое моей семьи. В лице кого-то, кто одержим жаждой мщения.

Он несколько раз судорожно вздохнул.

— То, что совершил мой предок Езекия, было преступлением. Он создал эликсир, который на самом деле оказался ядом, вызывающим привыкание. И этот яд убил многих и разрушил жизнь их близких. Но это… случилось… так давно. — Пауза. — Я понимал, что происходит со мной, и ты это тоже поняла. Но в тот момент мне была невыносима твоя жалость. Те надежды, что я поначалу питал на излечение, быстро таяли. Я предпочитал не думать об этом. Тогда у меня и вылетели те отвратительные слова, которые я сказал тебе в музыкальной комнате.

— Пожалуйста, не надо об этом.

Он погрузился в молчание. В комнате стояла темнота, единственный свет исходил от медицинской аппаратуры, и Констанс не знала, заснул он опять или нет.

— Лилии начали гнить, — произнес он.

— Ах, Алоизий…

— В этом есть нечто более ужасное, чем боль. И это нечто — отсутствие ответов. Сложный заговор, который привел меня к Солтон-Си, имеет все признаки того, что организовал его Альбан. Но с кем он сотрудничал и почему его убили? И… как мне справиться с этим сползанием в безумие?

Констанс обхватила его ладонь обеими руками:

— Должно быть какое-то средство. Противоядие. Все вместе мы его найдем.

Пендергаст покачал головой:

— Нет, Констанс. Никакого противоядия нет. Ты должна уехать. Я улечу домой. Я знаю частных врачей, которые смогут обеспечить мне более или менее комфортное состояние, пока не наступит конец.

— Нет! — сказала Констанс громче, чем хотела. — Я тебя никогда не оставлю.

— Я не хочу, чтобы ты видела… меня в таком состоянии.

Она встала и наклонилась к нему:

— У меня нет выбора.

Пендергаст чуть шевельнулся под одеялом:

— У тебя всегда есть выбор. Пожалуйста, отнесись к моему желанию с уважением. Ты не должна видеть меня на смертном одре. Когда я стану таким, как тот человек из Индио.

Она медленно склонилась над распростертым на кровати страдальцем и поцеловала его в лоб:

— Прости. Но мой выбор — бороться до конца. Потому что…

— Но…

— Потому что ты — вторая половина моего сердца, — прошептала Констанс.

Она снова села, взяла его за руку и больше не произнесла ни слова.

Полицейский в форме припарковал служебную машину у тротуара.

— Мы приехали, сэр, — сказал он.

— Вы уверены? — спросил лейтенант д’Агоста, глядя в окно.

— Сорок один двадцать семь, Колфакс-авеню. Я не перепутал адрес?

— Нет, не перепутали.

Д’Агоста был удивлен. Он предполагал увидеть трейлерный парк или жуткие новостройки. Но этот дом в районе Миллер-Бич города Гэри, штат Индиана, был хорошо ухожен и, несмотря на небольшие размеры, недавно покрашен, а газон вокруг него аккуратно подстрижен. Всего в нескольких кварталах отсюда находился Маркетт-парк.

Д’Агоста попросил местного полицейского:

— Вы не прочтете мне его досье еще раз? Чтобы освежить в памяти.

— Да, конечно. — Полицейский расстегнул портфель и достал компьютерную распечатку. — Все довольно чисто. Несколько штрафов за нарушение правил дорожного движения: один — за превышение скорости, тридцать восемь миль в зоне с ограничением в тридцать; другой — за езду по обочине.

— Езду по обочине? — переспросил д’Агоста. — За это здесь выписывают штрафы?

— При прошлом шефе выписывали. Он был такой крутой мужик. — Полицейский снова посмотрел в досье. — Если на этого парня и есть что-то серьезное, то лишь одно: его задержали во время налета на одну известную бандитскую малину. Он был чист — ни наркотиков, ни оружия, — и поскольку нам не было известно ни о каких других его связях или контактах, то обвинение ему не было предъявлено. Четыре месяца спустя жена заявила о его исчезновении. — Полицейский убрал досье в портфель. — Ну вот. С учетом его возможных связей с гангстерами мы решили, что он убит. Он так и не появился, ни живой, ни мертвый. Тело не было найдено. В конце концов дело перевели в висяки.

Д’Агоста кивнул:

— Если не возражаете, говорить буду я.

— Бога ради.

Д’Агоста посмотрел на часы: половина седьмого. Он открыл дверь и, крякнув, вышел из машины.

Он прошел по дорожке за полицейским, дождался, когда тот нажмет кнопку звонка. Почти сразу в дверях появилась женщина. Опытным глазом д’Агоста отметил подробности: рост пять футов шесть дюймов, вес сто сорок фунтов, брюнетка. В одной руке она держала тарелку, в другой — полотенце. На ней был рабочий брючный костюм, старенький, но чистый и отглаженный. Когда она увидела полицейского, на ее лице появилось выражение тревоги и надежды.

Вперед вышел д’Агоста:

— Мэм, вы — Кэролин Рудд?

Женщина кивнула.

Д’Агоста показал ей свой полицейский значок:

— Я лейтенант Винсент д’Агоста из нью-йоркской полиции, а это сотрудник местной полиции Гектор Ортилло. Не могли бы вы уделить нам несколько минут?

Она задумалась лишь на мгновение.

— Да, конечно. Входите.

Она открыла дверь и провела их в небольшую гостиную. Мебель тоже была старенькой и практичной, но ухоженной и безукоризненно чистой. И опять у д’Агосты возник ясный образ дома, в котором туго с деньгами, но внешние приличия соблюдаются.

Миссис Рудд пригласила их сесть.

— Хотите лимонаду или кофе? — спросила она.

Оба полицейских отказались.

С лестницы, ведущей на второй этаж, донесся шум, и появились две любопытные мордашки — мальчика лет двенадцати и девочки на несколько лет младше.

— Хауи, Дженнифер, — сказала женщина. — Мне нужно поговорить с этими джентльменами. Идите к себе и заканчивайте домашнее задание, ладно? Я скоро приду.

Дети молча посмотрели на полицейских широко раскрытыми глазами, поднялись по лестнице и исчезли из виду.

— Подождите секундочку, пойду уберу эту тарелку.

Женщина ушла на кухню, а вернувшись, села напротив полицейских.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она.

— Мы пришли поговорить о вашем муже, — ответил д’Агоста. — О Говарде Рудде.

Надежда, появившаяся в ее глазах немного ранее, вспыхнула сильнее.

— Ой! — сказала миссис Рудд. — У вас есть… какие-то новости? Он жив? Где он?

Энтузиазм, с которым она произнесла эти слова, удивил д’Агосту не меньше, если не больше, чем вид этого дома. За последние несколько недель его воображение нарисовало четкий портрет человека, который напал на агента Пендергаста и, скорее всего, убил Виктора Марсалу: жестокий ублюдок без всяких нравственных устоев, продажный сукин сын, не наделенный никакими человеческими добродетелями. Когда Терри Бономо и программа распознавания идентифицировали этого человека как Говарда Рудда, прежде жившего в городке Гэри, штат Индиана, д’Агоста проникся убеждением, что, приехав поговорить с женой этого человека, увидит вполне определенную картинку. Но надежда в ее глазах заставила его скорректировать свои допущения. Он вдруг почувствовал, что не знает, как ему продолжать допрос.

— Нет, мы его не нашли. Не совсем так. Миссис Рудд, я приехал сюда, чтобы побольше узнать о вашем муже.

Она перевела взгляд с д’Агосты на полицейского Ортилло и обратно:

— Они заново открывают дело? Я чувствовала, что они поспешили убрать его куда подальше. Я хочу вам помочь. Скажите мне, что я должна делать.

— Начните с рассказа о том, каким человеком он был. Каким мужем и отцом.

— Не «был».

— Простите?

— Каким человеком он является. Я знаю, в полиции считают, что он мертв, но я уверена, что он жив. Что он где-то там. Если он ушел, то у него для этого были веские основания. Настанет день, и он вернется. Объяснит, что случилось и почему.