Кори сосредоточилась, отогнала всколыхнувшийся страх — а вдруг забыла? — и адрес выплыл из памяти: Ист-Энд-авеню, 428.

Задумавшись, она отложила в сторону таблоид. Любопытно, при чем здесь Пендергаст? Знает ли он о Беттертоне? В самом ли деле взялся работать в одиночку, без прикрытия? И действительно ли взорвал бар?

Кори пообещала не вмешиваться. Но проверку фактов — простую проверку — даже Пендергаст не назовет вмешательством.

Специальный агент Пендергаст сидел во взятом напрокат автомобиле, остановившемся на проезде на гаванью у Семьдесят девятой улицы на Верхнем Вест-Сайде Манхэттена, изучая в бинокль яхту, пришвартованную в нескольких сотнях футов от берега. Яхта — самая большая из пришвартованных в гавани, почти сто тридцать футов, узкая, с изящными очертаниями скоростного судна. К вечеру ветер сменился, и яхта развернулась, открыв название и порт приписки на корме:

С воды прилетел порыв холодного ветра, ударил в лобовое стекло, взбил барашки на волнах, испещрив широкий Гудзон.

Зазвонил лежащий на переднем сиденье мобильный. Пендергаст отвлекся от наблюдения, поднял трубку:

— Да?

— Это мой мистер секретный агент? — тихо и вкрадчиво произнес голос в трубке.

— Мим, как успехи?

— Вы отыскали яхту?

— Прямо сейчас наблюдаю за ней.

Послышался хриплый довольный смешок.

— Идеально! Великолепно! И как вы полагаете, мы, хм, попали в точку?

— Думаю, именно так. Огромное спасибо, Мим.

— Хи, «Фергельтунг». «Возмездие» по-немецки. Да, непросто было отыскать. Но сеть взломанных компьютеров, какую я собрал по всему Кливленду, в последнее время простаивала без дела. Как раз вовремя я их хоть к чему-то приставил.

— Я предпочитаю не знать таких подробностей. Еще раз спасибо.

— Рад, что сумел пригодиться. До связи, и удачи, мистер секретный агент!

В трубке щелкнуло, и связь оборвалась.

Пендергаст сунул телефон в карман и тронул машину с места. Он подъехал к гавани, к воротам, ведущим к главному пирсу. Пожилой мужчина в идеальной, с иголочки, униформе — без сомнения, бывший полицейский — выглянул из сторожки:

— Чем могу помочь?

— Я хочу встретиться с менеджером, мистером Лоуэ.

— Кто вы?

Пендергаст открыл бумажник, выставил напоказ значок:

— Специальный агент Пендергаст.

— Вы назначили с ним встречу?

— Нет.

— По какому поводу вы его ищете?

Пендергаст не ответил, глядя в упор на бывшего копа. Затем неожиданно улыбнулся:

— Нет ли у меня возможности неофициально повстречаться с мистером Лоуэ? Если нет, лучше подтвердите это сразу.

Бывший коп замялся.

— Пожалуйста, подождите минутку…

Отступил внутрь сторожки, поговорил по телефону. Затем открыл ворота.

— Пожалуйста, заезжайте и паркуйтесь! Мистер Лоуэ сейчас подойдет.

«Сейчас» продлилась немало. Наконец из здания администрации вышел подтянутый высокий мужчина в черной фуражке, похожий на морского офицера, и уверенно зашагал к машине агента. Похолодало, дыхание вырывалось изо рта клубами пара. Пендергаст вышел из машины и остановился подле, ожидая.

— Мм, кого я вижу? ФБР? — сказал голубоглазый добродушный мистер Лоуэ, протягивая руку и дружелюбно улыбаясь.

Агент кивнул в сторону «Фергельтунга»:

— Я хотел бы узнать о вон той яхте.

— Какова причина вашего интереса? — спросил мистер Лоуэ, продолжая весьма убедительно улыбаться.

— Причина официальная, — улыбнулся в ответ Пендергаст.

— Официальная? Как интересно! Знаете, я только что позвонил в нью-йоркский офис ФБР и спросил, работает ли некий специальный агент Пендерграст над делом, в котором фигурирует гавань…

— Пендергаст.

— А, простите. Да, Пендергаст. Мне сказали, что вы взяли отпуск по личным причинам, и заверили, что сейчас вы официально не расследуете никаких дел. Отсюда я вынужден сделать вывод, что вы просто используете служебное положение в личных целях, показывая значок кому вздумается. А это, как мне кажется, противоречит правилам ФБР. Я прав?

Улыбка Пендергаста ничуть не померкла.

— Несомненно, вы правы во всем.

— Отлично! Значит, я возвращаюсь в свой офис, а вы убираетесь восвояси. Если я еще раз обнаружу вас рядом, то позвоню в ФБР и сообщу: их специальный агент шныряет по городу, используя значок, чтобы запугивать законопослушных граждан.

— Запугивать? Уверяю, я и не пытался вас запугивать. Пока.

— Это угроза?

— Это предсказание. — Пендергаст махнул рукой в сторону берега. — Полагаю, вы можете видеть пришвартованную вдалеке белую яхту. У меня есть основания считать, что на ее борту вскоре совершится тяжкое преступление. Если оно совершится, я буду его расследовать, причем в высшей степени официально, и вы, само собой, будете проходить как соучастник.

— Пустая угроза. Я не сообщник, и вам это известно. Если вы предвидите тяжкое преступление, мистер Прендергаст, так позвоните в полицию.

— Пендергаст, — поправил агент благодушно и терпеливо. — Мистер Лоуэ, от вас я хочу всего лишь информацию о яхте и ее команде, об их действиях и привычках. Разумеется, все рассказанное вами останется нашей обоюдной тайной. Я же вижу: вы — добропорядочный дружелюбный человек, готовый помочь отправлению правосудия.

— Если вы это называете «запугиванием», то оно не действует. Моя работа — защищать частную жизнь клиентов, благодаря которым существует эта гавань. И я намерен хорошо исполнять свою работу. Если хотите вернуться с ордером — пожалуйста. Явится полиция — пожалуйста. Я охотно стану сотрудничать. Но не буду иметь дел с агентом ФБР, машущим непонятной побрякушкой в свободное от службы время. А теперь проваливайте.

— Когда мы станет расследовать преступление, я и мои коллеги из отдела убийств нью-йоркской полиции захотим узнать, почему вы брали деньги у экипажа той яхты.

На лице мистера Лоуэ промелькнула тревога.

— Вознаграждение в благодарность за услуги — обычная часть бизнеса. Я как таксист — чаевые у нас приняты. В этом нет преступления.

— Конечно, пока «чаевые» не перейдут некую грань. И тогда они становятся платежом. А возможно, и взяткой. Когда означенная взятка дана за обеспечение нужных ответов пришедшим с вопросами блюстителям закона, то это, мистер Лоуэ, делает вас сообщником. Вне всяких сомнений. А в особенности когда станет известно, что вы не только угрожали мне убийством, если я не покину территорию гавани, но и оскорбили блюстителей закона грубым, вульгарным и вызывающим образом.

— Что за чертовщина? Я в жизни не оскорблял ни вас, ни полицейских!

— Ваши слова звучали так: «У меня есть друзья, которые всадят тебе пулю в башку, если не уберешься к отсюда чертям! Это касается и свиней из полиции!»

— Лживый подонок, я ничего такого не говорил!

— Верно. Но об этом знаем лишь мы с вами. Все прочие посчитают, что я говорю правду.

— Вам это не сойдет с рук! Вы блефуете!

— Мистер Лоуэ, я человек отчаянный и действую вопреки правилам. Я прибегну к чему угодно — лжи, запугиванию, подлогу, чтобы принудить вас к сотрудничеству.

Пендергаст вынул телефон.

— Сейчас я позвоню по экстренной линии в ФБР, доложу о ваших угрозах и попрошу подкрепление. Если я это сделаю, ваша жизнь изменится навсегда. Вы еще не передумали?

Лоуэ задрожал от ярости.

— Сукин сын!

— Кажется, это значит, что вы согласились с доводами благоразумия. В таком случае не подняться ли нам в ваш офис? Холодный ветер с Гудзона, знаете ли, мне очень неприятен.

Дом на Ист-Энд-авеню выделялся неимоверной убогостью. Старый, но сложенный не из тесаного камня, а из бурого кирпича, узкий, всего лишь трехэтажный. Строения более ущербного и жалкого в этой части Ист-Сайда было не сыскать.

Так заключила Кори, прислонившись к дереву гинкго на другой стороне улицы, наблюдая исподтишка, попивая кофе и прикидываясь читающей книгу.