— Послушайте, мисс, у вас вся шея в синяках; кроме того, мы не исключаем сотрясения мозга. Последствия могут быть очень неприятными. Вам необходимо обследоваться.

— Пожалуйста, не называйте меня «мисс». У меня докторская степень.

— Доктор прав, — поддержал медика Смитбек, — нужно пройти хотя бы небольшой осмотр.

— Небольшой? Да я проторчу в приемном покое целый день. Ты что, не знаешь, какие порядки в Сент-Льюкс?

— Нора, мы вполне сможем обойтись без вас сегодня, — вставил Мензис. — Вы пережили сильнейшее потрясение…

— Несмотря на все мое уважение к вам, Хьюго, должна заметить, что вы не хуже меня знаете, как доктор Уичерли… О Господи, это просто ужасно!.. — Не договорив, Нора закрыла лицо руками.

Хейворд тут же воспользовалась возможностью, чтобы напомнить о себе:

— Я знаю, что сейчас не самое удачное время, но не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

Нора вытерла глаза:

— Пожалуйста.

— Вам известно, что могло спровоцировать нападение?

Нора глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, потом рассказала о сцене, разыгравшейся в ее кабинете всего десять минут назад, а также упомянула о предложении, которое Уичерли сделал ей за несколько дней до этого. Хейворд слушала не перебивая. Смитбек тоже молчал, но лицо его потемнело от гнева.

— Ублюдок, — не выдержав, пробормотал он.

Нора бросила на него укоризненный взгляд:

— Сегодня с ним что-то произошло. Он был прямо сам не свой. Похоже, это был какой-то припадок…

— Почему вы оказались в музее в такой ранний час? — спросила Хейворд.

— Меня ждал — ждет — очень напряженный день.

— А почему Уичерли пришел так рано?

— Насколько я знаю, он находился в музее с трех часов утра.

Хейворд не смогла скрыть удивления:

— С какой целью?

— Не имею представления.

— Он заходил в гробницу?

Тут вмешался Мензис:

— Да, заходил. Согласно электронной системе регистрации, он вошел в гробницу сразу после трех, пробыл там полчаса и ушел. Где он находился в промежутке времени между половиной четвертого и нападением на доктора Келли, нам неизвестно. Я искал его по всему музею, но не смог найти.

— Надеюсь, вы как следует проверили его биографию, прежде чем предложить ему работу? Приходилось ли ему уже иметь дело с полицией? Проявлял ли он раньше подобную агрессию?

Мензис покачал головой:

— Ничего подобного с ним никогда не случалось.

Хейворд обернулась и, заметив среди полицейских Висконти, жестом приказала ему подойти.

— Запишите показания доктора Мензиса и охранника, застрелившего Уичерли, — велела она и добавила: — А доктора Келли мы сможем опросить после того, как она вернется из больницы.

— Ни в коем случае, — возразила Нора. — Я готова дать показания.

Хейворд сделала вид, что не расслышала ее слов, и спросила, обращаясь к Висконти:

— Где патологоанатом?

— Уехал в клинику вместе с телом.

— Скорее свяжитесь с ним.

Уже через минуту Висконти протянул ей рацию и предложил Мензису отойти в сторону, чтобы взять у него письменные показания.

— Доктор, — сказала Хейворд в рацию, — проведите вскрытие как можно скорее. Проверьте, есть ли повреждения височных долей мозга и особенно вентромедиального участка лобных долей… Нет, я не нейрохирург. Я вам все потом объясню.

Вернув Висконти рацию, она строго посмотрела на Нору.

— Отправляйтесь в больницу. Немедленно, — приказала она и жестом подозвала медиков: — Помогите ей подняться. — Потом повернулась к Смитбеку: — Я хочу поговорить с вами наедине, в холле.

— Но я должен ехать с женой…

— Мы потом доставим вас туда на полицейской машине, с сиренами и мигалками. Так что вы прибудете на место одновременно с машиной «Скорой помощи».

Она обменялась парой слов с Норой, ободряюще похлопала ее по плечу, после чего кивнула Смитбеку, приглашая его проследовать за ней в холл. Они устроились в укромном уголке, и Хейворд пристально посмотрела на журналиста.

— Давно мы не беседовали, — заметила она. — А я думала, вам есть чем со мной поделиться.

Билл заметно смутился:

— Я опубликовал статью, о которой мы с вами говорили. Даже две статьи. Но они ни к чему ни привели. По крайней мере ко мне никто не обращался.

Хейворд кивнула и продолжала выжидательно смотреть на него. Смитбек быстро взглянул на нее и тут же отвел глаза:

— Я проверил все ниточки, но они ни к чему не привели. Тогда я… тогда я отправился в дом.

— В дом?

— В его дом. Туда, где он прятал Виолу Маскелин.

— Вы проникли внутрь? Не знала, что они уже закончили осмотр. Когда сняли ограждение?

Смитбек еще больше смутился:

— Ее еще не сняли.

— Что? — Хейворд повысила голос. — Вы проникли на действующее место преступления?

— Не такое уж оно действующее, — быстро ответил журналист. — За все время я видел там лишь одного копа.

— Имейте в виду, мистер Смитбек, я не хочу больше ничего слышать. Я не позволю вам использовать незаконные методы…

— Но именно в доме я и нашел это.

Хейворд замолчала и внимательно посмотрела на него.

— Я ничего не могу доказать. Это всего лишь предположение. Вначале я действительно подумал, что в этом что-то есть, но потом… Потому я вам и не звонил…

— Выкладывайте.

— В шкафу для верхней одежды я нашел несколько пальто, принадлежащих Диогену.

Хейворд молча слушала, скрестив руки на груди.

— Три из них очень дорогие, из кашемира или верблюжьей шерсти, элегантные, итальянского покроя. Но помимо них в шкафу оказалась парочка неуклюжих, колючих полупальто из твида — тоже дорогих, но совершенно другого стиля. Таких, которые подошли бы скучному английскому профессору.

— Ну и?..

— Я понимаю, что это звучит странно, но, увидев эти твидовые пальто, я подумал, что они выглядят как одежда для маскировки. Словно Диоген…

— Имеет двойника, — закончила за него Хейворд. Она поняла, что имел в виду Смитбек, и ощутила внезапное волнение.

— Совершенно верно. И какой же двойник носит одежду из твида? Только профессор.

— Или хранитель, — добавила Лаура.

— Именно. И тогда мне пришло в голову, что он скрывается под маской хранителя музея. Ведь говорили же, что кражу алмазов совершил кто-то из своих. У Диогена не было сообщника, так может, он сам и есть сотрудник музея? Я понимаю, все это звучит немного дико… — Он замолчал и нерешительно посмотрел на Хейворд.

Лаура ответила ему твердым взглядом:

— Вы знаете, мне это совсем не кажется диким.

— Правда? — с надеждой спросил Смитбек.

— Абсолютно. Ваша версия соответствует фактам больше, чем любая другая из тех, что я слышала. Диоген — хранитель в музее. Думаю, так оно и есть.

— Но в этом нет никакого смысла. Зачем ему понадобилось красть алмазы, а потом превращать их в пыль и возвращать в музей?

— Может, это какие-то личные причины? Может, он за что-то испытывает ненависть к музею? Однако мы не сможем ответить на этот вопрос, пока не арестуем Диогена. Хорошая работа, мистер Смитбек. Но у меня есть к вам одна просьба.

Билл прищурился:

— Пожалуй, я догадываюсь.

— Ваша догадка верна. Этого разговора не было. И пока я не дам на то согласия, ваша версия не пойдет дальше. Вы ничего не сообщите жене и уж тем более «Нью-Йорк таймс». Это понятно?

Смитбек, вздохнув, кивнул.

— Хорошо. А теперь мне нужно найти Манетти. Но сначала я отправлю вас в больницу на полицейской машине. — Она улыбнулась. — Вы это заслужили.

В просторном, обшитом деревянными панелями кабинете директора Нью-Йоркского музея естественной истории Фредерика Уотсона Коллопи царило молчание. На встрече присутствовали: юрисконсульт музея Берил Дарлинг, глава пиар-отдела Джозефин Рокко и хранитель отдела астрономии Хьюго Мензис, — все, кто входил в короткий список доверенных лиц Коллопи. Расположившись за столом, они не сводили с босса глаз, ожидая, что он скажет.