Наконец Коллопи положил руку на обитую кожей столешницу и обвел присутствующих хмурым взглядом.

— Никогда за всю свою долгую историю, — начал он, — музей не сталкивался с кризисом такого масштаба. Никогда. — Он сделал паузу, давая присутствующим возможность осознать серьезность сказанного.

Его аудитория продолжала хранить молчание. Никто не шелохнулся.

— За очень короткое время мы пережили несколько серьезных ударов, любой из которых способен нанести невосполнимый ущерб такому учреждению, как наше. Кража и уничтожение коллекции алмазов. Убийство Теодора де Мео. Необъяснимая агрессия в отношении доктора Келли и последующая гибель виновника нападения — весьма заслуженного ученого, сотрудника Британского музея доктора Эдриана Уичерли, застреленного безответственным охранником… — Он помолчал. — Через четыре дня состоится одно из величайших событий в истории музея — открытие выставки, которая должна заставить общественность забыть о краже коллекции алмазов. И я хочу спросить вас: как мы собираемся поступить? Намерены ли мы отложить открытие? Может, нам стоит провести пресс-конференцию? Сегодня утром позвонили двадцать попечителей музея, и каждый из них имеет собственные соображения на этот счет. А через десять минут у меня назначена встреча с капитаном полиции Хейворд, которая, без сомнения, потребует отложить открытие выставки. Таким образом, нам четверым предстоит сейчас выработать план действий, которого мы и будем придерживаться в дальнейшем. — Он положил руки на стол. — Берил, у вас есть какие-нибудь соображения? — Коллопи знал, что Берил Дарлинг, главный юрисконсульт музея, выскажется с присущей ей чудовищной откровенностью.

Дарлинг подалась вперед с карандашом в руках.

— Первое, что бы я сделала, Фредерик, — это немедленно разоружила всех охранников в этом здании.

— Это уже сделано.

Дарлинг удовлетворенно кивнула.

— Далее, вместо проведения пресс-конференции, которая может выйти из-под контроля, я бы сделала официальное заявление.

— Какого содержания?

— Мы честно расскажем о случившемся, после чего признаем свою вину и выразим искренние соболезнования семьям жертв — де Мео, Липпера и Уичерли…

— Простите, но разве Липпер и Уичерли жертвы?

— Выражение соболезнования будет выдержано в строго нейтральных тонах. Музей не собирается бросать камни в кого бы то ни было. Установкой фактов пусть занимается полиция.

Ответом на эти слова было ледяное молчание.

— А что вы думаете насчет открытия? — спросил Коллопи.

— Отмените его. Закройте музей на пару дней. И сделайте так, чтобы никто из сотрудников — подчеркиваю, никто — не общался с прессой.

Коллопи с минуту молчал, потом обратился к Джозефин Рокко, начальнику отдела по связям с общественностью:

— Что скажете?

— Я полностью согласна с мисс Дарлинг. Мы должны продемонстрировать публике, что относимся к произошедшему со всей серьезностью.

— Спасибо. — Коллопи повернулся к Мензису: — Не хотите что-либо добавить, доктор Мензис?

Коллопи был поражен спокойствием и собранностью Мензиса и пожалел, что сам не обладал таким хладнокровием. Мензис кивнул в сторону Дарлинг и Рокко.

— Хочу поблагодарить мисс Дарлинг и мисс Рокко за их разумные высказывания. В любых других обстоятельствах я бы их с радостью поддержал.

— Стало быть, вы с ними не согласны?

— Не согласен, причем решительно. — Синие глаза Мензиса, полные спокойной уверенности, произвели на Коллопи сильное впечатление.

— Тогда изложите нам собственную точку зрения.

— Мне трудно противоречить моим коллегам, чьи опыт и мудрость в таких вопросах превосходят мои собственные. — Мензис обвел присутствующих кротким взглядом.

— Я попросил вас лишь высказать собственное мнение.

— Ну что ж, хорошо. Шесть недель назад из музея украли коллекцию алмазов, которая впоследствии была уничтожена. На днях приглашенный специалист — заметьте, не сотрудник музея — убил своего напарника. Затем нанятый музеем консультант, который также не числится в штате, напал на одного из наших лучших хранителей, после чего был застрелен охранником. Я хочу спросить вас: что общего между этими событиями? — Мензис вопросительно посмотрел на остальных, но никто ему не ответил. — Мисс Дарлинг? — обратился он к юрисконсульту музея.

— Пожалуй, ничего, — неуверенно произнесла та.

— Вот именно. За эти же шесть недель в Нью-Йорке произошло шестьдесят одно убийство, полторы тысячи вооруженных нападений и бесчисленное количество других правонарушений — серьезных и не очень. Но разве мэр закрыл город? Нет. Что же он сделал вместо этого? Сообщил хорошую новость: уровень преступности по сравнению с тем же периодом прошлого года снизился на четыре процента!

— А вы, — медленно произнесла Дарлинг, — какую «хорошую новость» сообщите вы, доктор Мензис?

— Моя хорошая новость будет заключаться в том, что, несмотря на последние события, торжественное открытие гробницы Сенефа остается на повестке дня и произойдет точно в намеченный срок.

— То есть вы игнорируете мнение остальных?

— Конечно, нет. Пожалуйста, сделайте заявление, если вам так хочется, но обязательно упомяните в нем, что Нью-Йорк — большой город, а музей — огромное учреждение, которое занимает двадцать восемь акров территории Манхэттена и имеет две тысячи сотрудников. Кроме того, ежегодно его посещают пять миллионов человек. При таких условиях еще удивительно, что число произошедших в нем случайных преступлений так мало. И не забудьте особо подчеркнуть, что преступления никак между собой не связаны и каждое из них уже раскрыто, а преступники задержаны. Это лишь полоса несчастий, вот и все. — Немного помолчав, Мензис добавил: — Имеется еще одно, последнее соображение.

— Какое же? — поинтересовался Коллопи.

— На открытии будет присутствовать мэр, который планирует выступить с важным заявлением. Вполне возможно, что он воспользуется такой благоприятной возможностью, чтобы объявить о намерении участвовать в следующих выборах.

Мензис улыбнулся и обвел комнату насмешливым взглядом ярко-синих глаз, как бы предлагая остальным высказаться. Первой прореагировала Берил Дарлинг. Выпрямившись на стуле, она постучала карандашом по столу и заявила:

— Должна признать, доктор Мензис, это очень интересный подход.

— Мне он совсем не нравится, — перебила ее Рокко. — Мы не можем просто сделать вид, что ничего не произошло. Нас же потом с грязью и смешают.

— Кто предлагает сделать вид, что ничего не произошло? — удивился Мензис. — Напротив, мы честно расскажем обо всем, ничего не скрывая. Мы будем бить себя кулаками в грудь и говорить, что несем полную ответственность. Факты работают на нас, потому что они ясно указывают на случайный характер этих преступлений. К тому же преступники либо мертвы, либо находятся за решеткой. Дело закрыто.

— А как же быть со слухами? — спросила Рокко.

Мензис с недоумением посмотрел на нее:

— Какими слухами?

— Со всеми этими разговорами о том, что гробница проклята.

Мензис рассмеялся:

— Проклятие мумии? Так это же здорово! Такое никто не захочет пропустить.

Рокко так сильно поджала ярко накрашенные губы, что на помаде появились трещины.

— И не забывайте, что изначально открытие гробницы Сенефа должно было показать городу, что мы все еще остаемся крупнейшим в мире Музеем естественной истории. И сейчас музей больше, чем когда-либо, нуждается в улучшении своего имиджа.

В комнате повисло долгое молчание. Первым его нарушил Коллопи:

— Черт возьми, Хьюго, все это звучит довольно убедительно.

— Как ни странно, я тоже решила изменить свое мнение, — поддакнула ему Дарлинг. — Пожалуй, я соглашусь с доктором Мензисом.

Коллопи посмотрел на главу пиар-отдела.

— А вы, Джозефин?

— У меня есть сомнения, — медленно ответила та, — но попробовать, думаю, стоит.

— Значит, решено, — подвел итог Коллопи.

В следующую минуту дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояла женщина в полицейской форме с капитанскими знаками различия. Коллопи бросил взгляд на часы — она явилась секунда в секунду.