Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Ему снова требуется реанимация! — сказал первый доктор, склонившийся над изножьем кровати.

Секунду Марго оставалась недвижимой. Потом снова подняла шприц к трубке капельницы.

— К чертовой матери, — сказала она, выдавливая вдвое бóльшую дозу, чем в предыдущий раз.

И тут, словно единый организм, все медсестры и интерны, наплевав на пистолет, бросились к телу. Марго грубо оттолкнули от кровати, из ее безвольной руки вырвали шприц. Последовал целый пронзительный залп приказов, заработала тревожная сирена. Констанс опустила пистолет, глядя на происходящее с белым как снег лицом.

— Вентрикулярная тахикардия, пульса нет! — прозвучал громче других чей-то голос.

— Мы его теряем! — выкрикнул второй доктор. — Массаж сердца, быстро!

Д’Агоста стоял потрясенный, глядя на охваченные бешеной активностью фигуры в халатах у кровати. Кривая электрокардиограммы на мониторе превратилась в горизонтальную прямую. Он подошел к Констанс, осторожно вытащил пистолет из ее руки и убрал в кобуру.

— Увы.

Он взирал на бесполезные действия медперсонала, пытаясь вспомнить свой последний разговор с Пендергастом. Не полубредовый диалог в оружейной комнате, а настоящий разговор, личный, один на один. Д’Агосте казалось важным вспомнить те последние слова. Кажется, этот разговор состоялся у тюрьмы в Индио после их неудачной попытки допросить Рудда. Что же тогда сказал ему Пендергаст? Они стояли на открытой парковке под жарким солнцем.

«Все дело в том, мой дорогой Винсент, что наш заключенный — не единственный, кто в последнее время начал чувствовать запахи цветов».

Пендергаст почти с самого начала понимал, что с ним случилось. Боже, только представить, что это были последние слова агента, обращенные к нему…

Внезапно звуки вокруг него, все эти громкие голоса изменили тональность и уровень напряжения.

— Есть пульс! — прокричал один из докторов.

Плоская горизонтальная прямая ЭКГ стала подрагивать, подпрыгивать, возвращаться к жизни.

— Кровяное давление увеличивается, — сказала медсестра. — Семьдесят пять на сорок.

— Прекратить массаж сердца, — велел второй доктор.

Еще минуту врачи продолжали свои манипуляции, и жизненные показатели пациента медленно возвращались к норме. Внезапно Пендергаст приоткрыл один глаз, совсем чуть-чуть, только щелочка сверкнула. Д’Агоста, потрясенный, увидел, как крохотный, размером с булавочную головку зрачок обшарил комнату. Констанс склонилась над Пендергастом и сжала его руку.

— Вы живы! — услышал д’Агоста собственный голос.

Губы Пендергаста шевельнулись, с них сорвалась короткая фраза:

— Альбан… прощай, сын.

Эпилог

Два месяца спустя

Бо Бартлетт на серебристом «лексусе» свернул с главной дороги на белый гравий, медленно проехал по длинной аллее, обрамленной черными дубами, поросшими бородатым испанским мхом, и выехал на круговую подъездную дорожку. Показался большой, величественный плантаторский дом в неогреческом стиле, и у Бартлетта, как всегда, перехватило дыхание. В Сент-Чарльз-Пэриш[536] стоял жаркий день, и Бартлетт держал окна седана закрытыми, а кондиционер — включенным. Он заглушил двигатель, открыл дверь и в чрезвычайно хорошем настроении выпрыгнул из машины. На нем была тенниска цвета лайма, розовые брюки и туфли для гольфа.

Два человека, сидевшие на парадном крыльце, поднялись. Одного он узнал сразу: Пендергаст в обычном черном костюме, как всегда, бледный. Рядом с ним была женщина удивительной красоты, стройная, с короткими рыжевато-каштановыми волосами, в белом плиссированном платье.

Бо Бартлетт остановился на секунду и потом подошел к величественному особняку. Он чувствовал себя как рыбак, поймавший самую крупную в жизни рыбу. Он едва сдерживался, чтобы не потереть руки. Это было бы вульгарно.

— Так-так! — воскликнул он. — Плантация Пенумбра!

— Действительно, — пробормотал Пендергаст, идя навстречу Бартлетту; женщина шла рядом.

— Я всегда считал, что это самое красивое имение во всей Луизиане, — сказал Бартлетт, ожидая, что его представят молодой красивой женщине.

Но его не представили. Пендергаст только наклонил голову.

Бартлетт отер лоб:

— Мне любопытно узнать. Моя фирма много лет пыталась купить у вас это место. И не только мы. Почему вы передумали? — На пухлом лице девелопера неожиданно появилось тревожное выражение, словно этот вопрос мог поставить под угрозу всю сделку (хотя первые бумаги уже были подписаны). — Мы, конечно, рады, что вы сделали это. Очень рады. Мне просто… любопытно, только и всего.

Пендергаст неторопливо огляделся, словно пытаясь запомнить греческие колонны, крыльцо под крышей, кипарисовую рощу и обширный сад. Потом он повернулся к Бартлетту:

— Скажем так, это имение стало… обузой.

— Это точно! Эти старые плантаторские дома — настоящая черная дыра! Мы все в «Саутерн риэлти венчерс» благодарны вам за доверие, — искренне проговорил Бартлетт. Он вытащил из кармана платок и протер влажное лицо. — У нас замечательные планы на это имение. Замечательные! Приблизительно через два года тут все изменится: появится коттеджный поселок «Кипарисовая аллея». Шестьдесят пять больших, элегантных, построенных под заказ домов — мы их называем особнячками, — и у каждого участок в один акр. Вы только подумайте!

— Я и думаю, — сказал Пендергаст. — Представляю это себе довольно живо.

— Надеюсь, вы решитесь и купите себе один из особнячков. Удобств будет больше, а забот меньше, чем с вашим старым домом. И конечно, к покупке особняка прилагается членство в гольф-клубе. Мы предложим вам великолепные условия.

Бо Бартлетт по-приятельски похлопал Пендергаста по плечу.

— Очень щедро, — заметил Пендергаст.

— Конечно, конечно, — сказал Бартлетт. — Мы будем хорошо управлять этой землей, можете не сомневаться. Старый дом, конечно, останется. Он включен в Национальный реестр охраняемых объектов и все такое. Здесь можно будет обустроить великолепный клубный дом, ресторан, бар, кабинеты. «Кипарисовая аллея» будет строиться с учетом всех требований экологии — энергосбережение, зеленый сертификат на всех этапах работ! И в соответствии с вашими пожеланиями кипарисовое болото будет сохранено как заповедник дикой природы. В любом случае, по закону определенный процент земель девелоперских проектов — точнее, владений — должен отводиться под природоохранные цели и как защита от иссушения. Болото очень хорошо будет отвечать этому требованию. И конечно, не менее тридцати шести лунок поля для гольфа лишь добавят привлекательности проекту.

— Не сомневаюсь.

— Вы всегда будете моим почетным гостем в гольф-клубе. Значит… на следующей неделе вы начнете переносить прах вашей родни? — спросил Бартлетт.

— Да, я возьму все хлопоты на себя. И расходы.

— Очень по-человечески с вашей стороны. Уважение к мертвым. Похвально. По-христиански.

— И остается еще Морис, — сказал Пендергаст.

При упоминании Мориса — пожилого слуги, который присматривал за Пенумброй чуть ли не сто лет, — вечно солнечное лицо Бартлетта слегка помрачнело. Морис был такой же древний, как холмы вокруг, и бесконечно дряхлый, не говоря уже о его замкнутости и неразговорчивости. Но Пендергаст в этом вопросе был неколебим.

— Да, Морис.

— Вы оставите его здесь в качестве сомелье, пока у него будет желание оставаться.

— Значит, мы договорились. — Девелопер снова посмотрел на массивный фасад. — Наши юристы будут на связи с вашими по поводу окончательной даты закрытия.

Пендергаст кивнул.

— Прекрасно. Теперь я покидаю вас и… вашу даму, чтобы вы могли отдать дань памяти. И пожалуйста, не торопитесь. — Бартлетт вежливо сделал шаг от дома. — Или вас подвезти в город? Вы, вероятно, приехали на такси — я тут не вижу машины.

— Благодарю, в этом нет необходимости, — сказал ему Пендергаст.

вернуться

536

Сент-Чарльз-Пэриш — приход в штате Луизиана.

1301
{"b":"840615","o":1}