— Подайте, пожалуйста, пиджак.

С вешалки на переднем сиденье Смитбек снял прекрасно отутюженный пиджак. Пендергаст быстро надел его.

— Так вы спланировали все заранее? — спросил Смитбек.

Пендергаст свернул на 138-ю улицу.

— От подготовки в таком деле зависит, останетесь ли вы в живых.

Смитбек понял, в чем состоял план.

— Выходит, вы заманили парня — того, что гнался за нами, — в такое место, откуда он был не в состоянии нас преследовать. Стоянку не объехать.

— Почему же? Объехать можно, только придется три мили плутать по городским улицам. — Пендергаст взял северное направление и выехал на автостраду Шеридан.

— Так кто же, черт побери, это был? Человек, который, по вашим словам, пытался меня убить?

— Я ведь вам сказал: чем меньше будете знать, тем лучше для вас. Хотя должен признать: высокоскоростная гонка и использование огнестрельного оружия — слишком грубо для него. Возможно, понял, что упускает шанс, и разъярился. — Пендергаст взглянул на Смитбека. — Ну, мистер Смитбек? Удовлетворены?

Смитбек задумчиво кивнул.

— Но почему меня? Что я сделал?

— К сожалению, на этот вопрос я и сам не знаю ответа.

Сердце Смитбека только сейчас начинало сбавлять темп. Он чувствовал себя выжатой тряпкой. Раньше ему приходилось бывать в переделках с Пендергастом. В душе понимал, что без необходимости агент ничего не сделает. Карьера в «Таймс» впервые показалась Смитбеку не столь уж важной.

— Дайте, пожалуйста, ваш мобильник и кошелек.

Смитбек удовлетворил его просьбу. Пендергаст положил их в бардачок и протянул Смитбеку дорогой кожаный бумажник.

— Что это?

— Ваше новое удостоверение личности.

Смитбек открыл бумажник. Денег там не было, только карточка социального страхования и водительские права.

— Эдвард Мердхаус Джонс? — прочитал он.

— Верно.

— Да, но Джонс… Это же банально.

— Специально. Чтобы вам не составило труда запомнить это имя… Эдвард.

Смитбек сунул бумажник в задний карман.

— Как долго будет это продолжаться?

— Надеюсь, что недолго.

— Что, по-вашему, означает «недолго»? День или два?

Пендергаст промолчал.

— Куда, черт побери, вы меня везете?

— В Ривер Оукс.

— Ривер Оукс? Психушка для миллионеров?

— Вы теперь больной сын банкира с Уолл-стрит. Нуждаетесь в отдыхе, релаксации, некотором лечении и изоляции от безумного мира.

— Постойте. Я не хочу в психушку.

— Ривер Оукс — роскошное заведение. У вас будет отдельная комната, высококлассная пища, элегантная обстановка. Местность очень красивая. Жаль, что сейчас нападало два фута снега. Там имеются гидромассажные ванны, библиотека, игровая комната. Полный комфорт. Заведение размещается в бывшем особняке Вандербильта, в графстве Ольстер. Директор — милый человек. Он будет чрезвычайно заботлив, уверяю. Самое важное, что убийца вас там не достанет. Извините, но больше я ничего не могу сказать.

Смитбек вздохнул.

— Директор все обо мне знает?

— Он располагает информацией, которая ему понадобится. Вас будут лечить. Гарантировано особое отношение.

— Насильственных мер не будет? Смирительной рубашки? Шоковой терапии?

Пендергаст слегка улыбнулся.

— Ничего подобного, верьте мне. Вас оближут с ног до головы. Одна часовая беседа в день, только и всего. Директор полностью информирован, у него есть все необходимые документы. Я купил одежду, которая, думаю, вам подойдет.

Смитбек немного помолчал.

— Высококлассная еда, говорите?

— Причем в неограниченном количестве.

Смитбек подался вперед.

— А Нора? Она будет беспокоиться.

— Как я и говорил, ей скажут, что редакция послала вас в специальную командировку. К тому же, ей сейчас не до того. Она так занята выставкой, что о вас ей некогда будет думать.

— Если меня хотят убить, то и она может быть в опасности. Нужно предупредить ее.

— Заверяю вас, в данный момент Норе ничто не угрожает. А вот если вы будете рядом, пострадает и она, и все потому, что вы — запланированная жертва. Вы должны скрываться для ее же блага. Чем дальше вы будете, тем безопаснее для нее.

— Это крах моей карьеры, — простонал Смитбек.

— В случае безвременной кончины ваша карьера пострадает еще больше.

Смитбек чувствовал, как оттопыривается задний карман с бумажником. Эдвард Мердхаус Джонс.

— Извините, но мне все это очень не нравится.

— Нравится или нет, но я спасаю вам жизнь.

Смитбек не ответил.

— Вам все ясно, мистер Смитбек?

— Да, — сказал Смитбек. На душе у него было скверно.

Нора Келли попыталась отключиться от шума, царившего в выставочном зале, и сосредоточиться на ящике с песком. С одной его стороны лежали предметы, которые требовалось расставить, — скелет с найденными при нем бесценными золотыми украшениями, нефритом, монохромной керамикой, костью, резными раковинами. С другой стороны ящика стояла фотография самой могилы, сделанная через несколько минут после поразительного открытия. Похоронена была принцесса Чак Ксель из племени индейцев майя. Норе требовалось в мельчайших подробностях восстановить могилу к выставке «Священные образы».

Раздумывая над работой, Нора чувствовала за спиной тяжелое дыхание раздраженного охранника, крайне недовольного тем, что его сняли с обычной работы — из сонного зала Океанических птиц — и бросили в дикий муравейник зала Священных образов. Детина переминался с ноги на ногу и театрально вздыхал, побуждая ее поторапливаться.

Торопиться, однако, было нельзя: это же один из главных экспонатов выставки. Хрупкие артефакты требовали исключительного внимания и осторожности. Она еще раз попыталась отрешиться от рева электродрелей и визга пил, криков и беготни кураторов, дизайнеров и ассистентов. Мало того, в который раз уже шла проверка усовершенствованной системы безопасности: проверяли работу новых датчиков. То есть творился полный бедлам.

Нора начала с костей: укладывала их на песке, сверяясь с фотографией. Покойницу-принцессу не положили на спину, как это принято на Западе. Ее колени подтянули к лицу, сложили впереди руки и завернули в красивые вязаные одеяла. Постепенное гниение заставило скелет раскрыться, и кости беспорядочно развалились на дне могилы. Вот этот беспорядок Нора и пыталась дотошно воссоздать.

Затем очередь дошла до найденных в могиле предметов. Нора надела матерчатые перчатки и взяла самый большой предмет — тяжелое нагрудное украшение из природного золота в виде ягуара, окруженного рельефно вырезанными фигурами. Она подняла его и замерла от восторга: ее ослепил блеск золотых изгибов. Осторожно положила украшение на грудь скелета. Обвила шейный позвонок золотым ожерельем. Надела на фаланги пальцев с десяток золотых колец. Череп украсила золотая тиара с нефритами и бирюзой. Осторожно полукругом расставила горшки с жертвоприношениями в виде полированных нефритов, бирюзы и блестящего черного обсидиана. Затем дошла очередь до сделанного из обсидиана ножа длиною в фут. Зубчики режущей поверхности были все еще очень остры. Если не поостеречься, можно сильно порезаться.

Она помедлила. Последний предмет — нефритовая маска, стоящая миллионы. Выточена из единого совершенного куска темно-зеленого нефрита. На место глаз вставлены рубины и белый кварц, зубы сделаны из бирюзы.

— Мадам, — вывел ее из задумчивости охранник. — У меня через пятнадцать минут перерыв.

— Знаю, — сухо ответила Нора.

Потянувшись к маске, услышала голос Хьюго Мензиса. Говорил он не громко, но, несмотря на шум, его голос донесся до нее с некоторого расстояния.

— Удивительная работа! — воскликнул он. — Великолепная!

Нора подняла глаза и увидела знакомую фигуру с вечно растрепанной шевелюрой. Он пробирался по залу, переступая через электрические провода, опилки, куски пенопласта и прочие обломки. С плеча свешивалась пресловутая парусиновая сумка, которую он носил вместо кейса. Мензис обменивался рукопожатиями, одобрительно кивал, подбадривал, называл каждого человека по имени — от плотника до куратора. Каждый получал от него кивок, улыбку, теплое слово. Как же отличался он от Эштона, старшего куратора выставки. Тот считал ниже своего достоинства говорить с человеком, не имевшим докторской степени.