— Когда Сенеф начинает говорить, жрецы в ужасе падают на пол. Затем он возвращается в саркофаг, грабители исчезают, голографический экран поднимается, включается свет — и вот гробница опять становится такой, какой была до ограбления, — музейным экспонатом. Ограждение убирают, и посетители осматривают гробницу, словно ничего и не произошло.

Мензис поднял палец:

— Кроме того, что они узнали, кто такой Сенеф, и получили незабываемые впечатления. Теперь вопрос на миллион долларов: вы сможете уложиться в срок?

— Мы привлекли столько людей, сколько смогли. Электрики работают не покладая рук. Думаю, через четыре дня мы закончим установку оборудования и подготовим все для испытаний.

— Это было бы очень хорошо.

— А потом займемся отладкой.

Мензис удивленно вскинул голову:

— Отладкой?

— Это самое главное. Как правило, отладка занимает в два раза больше времени, чем сама установка.

— Восемь дней?

Липпер кивнул, ощутив неловкость под внезапно помрачневшим взглядом Мензиса.

— Четыре плюс восемь — получается двенадцать. То есть до торжественного открытия остается всего два дня. Нельзя ли как-то закончить отладку за пять дней?

Что-то в тоне Мензиса подсказало Липперу, что это скорее приказ, чем вопрос. Он нервно сглотнул — сроки и так были почти нереальными, — но вслух произнес:

— Мы постараемся.

— Отлично. Давайте теперь немного поговорим об открытии. Доктор Келли предложила воспроизвести первоначальное открытие выставки в 1872 году, и я полностью ее поддерживаю. Сначала коктейль, потом немного оперы, после чего гостей проводят в гробницу на светозвуковое шоу, и в завершение — обед.

— Сколько примерно человек будет присутствовать? — спросил Липпер.

— Шестьсот.

— Вряд ли мы сможем запустить в гробницу шестьсот человек одновременно, — с сомнением произнес Липпер. — Я рассчитывал на группы из двухсот человек, при том, что шоу длится двадцать минут. Что ж, в день открытия можно увеличить группы — скажем, до трехсот человек.

— Превосходно, — заявил Мензис. — Мы разделим гостей на две группы. В первую, разумеется, войдут приглашенные из списка А: мэр, губернатор, сенаторы и конгрессмены, руководство музея, попечители, звезды кино. Два посещения гробницы — и за час мы разделаемся со всей толпой. — Он перевел взгляд с Липпера на де Мео. — Я очень рассчитываю на вас обоих. Не должно быть никаких ошибок. Все зависит от того, сумеете ли вы вовремя закончить подготовку шоу. Четыре плюс пять — итого девять дней.

— Со мной проблем не будет, — заявил де Мео, улыбаясь и излучая уверенность — прямо не мальчик на побегушках и укладчик кабеля, а посол по особым поручениям.

Взгляд пронзительных синих глаз вновь устремился на специалиста по компьютерным эффектам.

— А вы что скажете, мистер Липпер?

— Сумеем.

— Рад это слышать. Надеюсь, вы будете информировать меня о том, как продвигается работа?

Липпер и де Мео кивнули.

Мензис взглянул на часы:

— Извините, Нора, но мне нужно успеть на поезд. Я позвоню вам позже.

Мензис и остальные ушли, вновь оставив Липпера наедине с де Мео. Липпер посмотрел на часы.

— Что ж, де Мео, я, пожалуй, тоже пойду. Хоть сегодня для разнообразия лягу в постель до четырех утра.

— А как же Даркмуд? — спросил де Мео. — Ты обещал собрать воинов к полуночи.

— Черт! — простонал Липпер. Нет уж, сегодня им придется штурмовать Сумеречный замок без него.

Когда Марго Грин проснулась, в окна клиники Фивершэм уже светило яркое послеполуденное солнце. С больничной кровати ей было видно, как огромные, напитанные влагой облака лениво плывут по синему небу. Откуда-то с реки Гудзон доносились крики водных птиц.

Марго зевнула, потянулась и села в постели. Взглянула на часы — без четверти четыре. Скоро придет медсестра с послеобеденной чашкой мятного чая.

На столике возле ее кровати лежали старые выпуски «Естественной истории», недочитанный роман Толстого, портативный аудиоплейер, лэптоп и номер «Нью-Йорк таймс». Взяв в руки газету, она открыла ее на странице с кроссвордом: может, удастся закончить его прежде, чем Филлис принесет чай.

Теперь, когда ее состояние перестало внушать опасения, процесс выздоровления в клинике приобрел упорядоченность, и она с удивлением поняла, что с нетерпением ждет четырех часов, когда можно будет поболтать с Филлис. Марго мало кто навещал — только мать и капитан Лаура Хейворд, и ей очень не хватало общения, почти так же, как работы.

Взяв карандаш, Марго занялась кроссвордом, но это оказалась одна из головоломок, публикуемых в воскресных приложениях, — с малопонятными определениями и туманными намеками, — а она была еще слишком слаба для серьезных умственных усилий. Через несколько минут Марго отложила кроссворд, и ее мысли вернулись к последнему визиту Хейворд и неприятным воспоминаниям, которые он пробудил.

Она очень смутно помнила все, что было связано с нападением, и это ее беспокоило. В памяти остались лишь не связанные между собой обрывки, из которых невозможно было составить целостную картину, — так бывает после кошмарного сна. В тот день она зашла на выставку «Священные изображения», желая еще раз проверить экспозицию индейских масок. Уже находясь рядом с ней, она почувствовала чье-то присутствие: в выставочном зале кто-то прятался. Этот кто-то следил за ней. Сначала крался следом, а потом напал. Она смутно помнила, как обернулась и, пытаясь защититься, замахнулась ножом для резки картона. Ранила ли она того, кто ее преследовал? Нападение злоумышленника было молниеносным: Марго почувствовала обжигающую боль в спине — и пришла в себя уже в больнице.

Она сложила газету и бросила ее на стол. Нападавший говорил ей что-то, но она ничего не помнила, и это угнетало больше всего. Его слова пропали, исчезли в темноте. Однако, как ни странно, она запомнила его глаза — они словно врезались в ее сознание, — и его отвратительный холодный смех.

Она заворочалась в постели, недоумевая, почему Филлис до сих пор не приходит, и продолжая размышлять о визите Хейворд. Та задала массу вопросов об агенте Пендергасте и его брате — человеке с необычным именем Диоген. Все это казалось странным: Марго не встречалась с Пендергастом уже несколько лет и вообще не знала, что у того есть брат.

Наконец дверь палаты открылась, и вошла Филлис. Однако в руках у нее не было подноса с чаем, а ее лицо, обычно дружелюбное, имело официальное и озабоченное выражение.

— Марго, к вам посетитель, — сказала она.

Марго не успела никак отреагировать — в дверях появилась знакомая фигура хранителя отдела антропологии доктора Хьюго Мензиса, одетого с обычной для него небрежной элегантностью. Его густые седые волосы были зачесаны назад, яркие синие глаза быстро обежали палату и наконец остановились на ней.

— Марго! — воскликнул он, быстро приблизившись к ее кровати, и его благородное лицо озарила улыбка. — Как я рад вас видеть!

— Я тоже, доктор Мензис, — ответила она. Ее удивление при виде посетителя уступило место смущению: для встречи с боссом она выглядела не лучшим образом.

Мензис, почувствовав неловкость больной, постарался ее успокоить. Поблагодарив Филлис, он подождал, пока сестра скроется за дверью, и присел у кровати Марго.

— Какая прекрасная палата! — воскликнул он. — И какой изумительный вид на Гудзон! Здесь волшебное освещение, которое уступает только Венеции. Вот почему река привлекает так много художников.

— Персонал больницы очень внимателен ко мне.

— Еще бы! Знаете, дорогая, я очень беспокоился о вас, как, впрочем, и весь отдел антропологии. Мы ждем не дождемся вашего возвращения.

— Я тоже.

— Ваше местонахождение было практически государственной тайной. До вчерашнего дня я даже не подозревал о существовании этой больницы. По правде говоря, чтобы проникнуть сюда, мне пришлось очаровать половину сотрудников. — Он улыбнулся.