Моррис снова поспешно поднялся и протянул ей руку.

— Если я чем-то смогу помочь, чем угодно, милости просим.

Он проводил ее взглядом, чувствуя, что эта адова неделя, возможно, подходит к концу на положительной ноте. Но тут его взгляд остановился на пробковой доске, на хаосе карточек, на путанице бечевок, и прежнее ощущение страха вернулось. Нет, адова неделя далеко еще не кончилась, понял он.

Кори услышала звук открываемой двери ангара и подумала, что вернулся Пендергаст. Но вместо фигуры в темном одеянии она увидела высокую женщину в спортивном костюме из овечьей шерсти и в большой вязаной шерстяной шапочке с помпончиком.

— Кори Свенсон? — спросила женщина, подойдя.

— Да.

— Я Стейси Боудри. Хотела бы пожать вам руку, но у меня эти стаканчики с кофе. — Она протянула Кори высокий бумажный стаканчик из «Старбакса». — Большой слабый с молоком и много сахара. Мне пришлось брать наобум.

— Боже, вы попали прямо в точку. — Кори с благодарностью взяла кофе. — Я и понятия не имела, что вы собираетесь в Роринг-Форк. Это сюрприз.

— Тем не менее я приехала.

— Боже, Стейси — вы позволите так вас называть? — я перед вами в долгу. Вы спасли меня этим своим письмом. Меня ждали десять лет тюрьмы. Не знаю, как вас и благодарить.

— Ну-ну, не смущайте меня! — Боудри рассмеялась, сняла крышечку со стакана и сделала большой глоток. — Если кого и благодарить, то вашего друга Пендергаста. Он объяснил мне ситуацию, рассказал, что они с вами сделали. Я была рада помочь. — Она оглянулась. — Вы только посмотрите на эти гробы. И где же тут прапрадедушка Эммет?

— Вот здесь.

Кори подвела ее к останкам Боудри, кое-как разложенным на столике. Знай она о приезде Стейси, она бы привела их в порядок. Кори надеялась, что праправнучка поймет.

Слегка нервничая, она отхлебнула кофе, глядя, как Боудри подходит к столу и берет в руки осколок черепа.

— Боже, этот медведь и впрямь его искалечил.

Кори начала было говорить, но остановила себя. Пендергаст, имея на это все основания, советовал ей не говорить никому — никому — об истинной причине смерти, пока она не закончит исследования.

— Я думаю, вы делаете важное дело, — сказала Боудри, осторожно кладя на место осколок черепа. — Так вы, значит, и в самом деле хотите работать в полиции?

Кори рассмеялась. Боудри сразу ей понравилась.

— Вообще-то, я бы хотела стать агентом ФБР и специализироваться на криминалистической антропологии. Но быть не лабораторной крысой, а полевым агентом, обладающим особыми знаниями.

— Здорово. Я тоже думала поступить в правоохранительные органы… ну, это логичный выбор после военной карьеры.

— Так вы уволились? Вы больше не капитан?

Боудри улыбнулась:

— Я навсегда останусь капитаном, но вы правы, я уволилась. Если я задержусь тут еще ненадолго, то мне нужно найти что-нибудь подешевле. Отель, в котором я остановилась, скоро сделает меня банкротом.

Кори улыбнулась:

— Как мне это знакомо!

— Я просто хотела представиться вам и сказать, что, на мой взгляд, вы здесь делаете что-то очень важное.

Боудри двинулась к выходу.

— Минуточку, Стейси.

Боудри обернулась.

— Не выпьете со мной кофе попозже? — Кори сделала движение своим стаканчиком. — Хочу вернуть вам должок… если вы не рано ложитесь. Я собираюсь поработать подольше, пока не замерзну окончательно.

Лицо Боудри посветлело.

— Это будет здорово. Как насчет девяти часов?

— Договорились.

Миссис Бетти Б. Кермоуд сделала глоток чая «эрл грей» и посмотрела из панорамного окна своей гостиной на долину Сильвер-Куин. Из ее дома на вершине горного гребня (лучший участок во всех «Высотах») открывался великолепный вид: окружающие горы поднимались все выше и выше, к Континентальному водоразделу и устремленным в небо вершинам горы Элберт и горы Массив, двух самых высоких пиков Колорадо, от которых в это вечернее время оставались одни только тени. Сам дом был довольно скромен: что бы там ни думали про нее люди, миссис Кермоуд не любила жить напоказ. На самом деле ее дом был одним из самых маленьких в «Высотах». К тому же он был более традиционный, чем другие, построенный из камня и кедра без особых изысков — она не любила ультрасовременный постмодернистский стиль.

Из окна открывался еще и превосходный вид на ангар. Именно из этого окна миссис Кермоуд увидела около двух недель назад красноречивый свет, зажегшейся в ангаре поздно вечером. Она тут же поняла, кто находится внутри, и предприняла соответствующие действия.

Чашка задребезжала на блюдце, когда миссис Кермоуд поставила ее на стол, чтобы налить себе еще чая. На высоте восемь с половиной тысяч футов трудно было заварить хороший чай — вода здесь закипала при девяноста градусах, и миссис Кермоуд никак не могла привыкнуть к пресному вкусу, какую бы минеральную воду она ни использовала, как бы долго ни заваривала чай, сколько бы пакетиков ни клала. Она плотно сжала губы, добавляя молоко и немного меда, размешала и попробовала. Миссис Кермоуд всю жизнь была трезвенником. Не по религиозным причинам, а потому, что отец у нее был алкоголиком и для нее алкоголь олицетворял уродство и — хуже того — неумение управлять собой. Умение управлять собой миссис Кермоуд поставила целью своей жизни.

А теперь она бесилась, тихо и яростно бесилась из-за того, что эта девчонка и агент ФБР так унизили ее, разрушили ее владычество. Ничего подобного в ее жизни еще не происходило, и она никогда этого не забудет (уже не говоря о том, что не простит).

Она глотнула еще чая. «Высоты» были самым модным местом в Роринг-Форке. В городе, который захлебывался от денег нуворишей, «Высоты» были одним из старейших строительных проектов. Он являл собой торжество вкуса, незыблемую стабильность и имел налет аристократического превосходства. Кермоуд и ее партнеры не допускали, чтобы «Высоты» одряхлели, как это произошло с другими горнолыжными проектами 1970-х годов. Новый спа-комплекс и клубный дом должны поддержать проект на плаву, а открытие третьей очереди — тридцать пять участков по два акра ценой по 7,3 миллиона и выше каждый — обещало принести громадные денежные потоки первоначальным инвесторам. Но сначала нужно было решить проблему с кладбищем. Статья в «Роринг-Форк таймс» была хуже геморроя, но и она не шла ни в какое сравнение с тем, что наворотила Кори Свенсон.

Эта сучка. Это она во всем виновата. И она заплатит за то, что сделала.

Кермоуд допила чай, глубоко вздохнула и взялась за телефон. В Нью-Йорке уже наступила ночь, но Даниэль Стаффорд был совой, и если уж ты хотел дозвониться до него, то лучше это было делать в такое время.

Он ответил после второго звонка, его мягкий аристократический голос произнес:

— Привет, Бетти, как там у вас лыжи?

Волна раздражения. Он прекрасно знал, что она не катается на лыжах.

— Говорят, что великолепно, Даниэль. Но я звоню не для обмена любезностями.

— Жаль.

— У нас проблема.

— Пожар? Ну, это проблема, только если не находят поджигателя. А его обычно находят. Поверь мне, когда третья очередь станет реализовываться, он отправится на электрический стул.

— Я тебе звоню не из-за пожара, а из-за этой девчонки. И из-за агента ФБР, который везде сует свой нос. Я слышала, он накопал еще трех родственников, которые дали разрешение исследовать кости их предков.

— И в чем же проблема?

— Что значит «в чем проблема»? Да плохо уже то, что эта капитан Боудри появилась здесь собственной персоной… но она хотя бы хочет захоронить своего предка в другом месте. Даниэль, что, если остальные потомки потребуют захоронения предков на историческом кладбище? Мы ведь вбухали в строительство пять миллионов долларов.

— Ну-ну, Бетти, успокойся, прошу тебя. Этого никогда не случится. Если кто-либо из так называемых потомков подаст иск — а этого пока не случилось, — наши адвокаты похоронят их под грудой бумаг. Им сто лет будет не откопаться. У нас есть деньги и юридические возможности, чтобы такие иски тянулись десятилетиями.