— Нет, нет, это просто это мой уже давно устоявшийся стиль, — Констанс поняла, что, по крайней мере, для подобных поездок, ей следует обновить свой гардероб.

— Во всяком случае, у вас новая сумка, — отметила Кэрол, кивнув на сумку из кожи морского крокодила, которая висела на стуле Констанс. — Hermès Birkin[607], не так ли?

Констанс кивнула.

— Красивая. Она, вероятно, стоит больше, чем все это здание.

Констанс промолчала. Возможно, было плохой идеей взять с собой эту сумку — подарок Пендергаста на ее последний день рождения. Фактически, когда дело дошло до взаимодействия с посторонними в этом современном мире, казалось, что Констанс не могла ничего сделать правильно.

— Чай почти готов, — Кэрол указала на заварочный чайник. — Это моя специальная смесь — «Чай Эксмута». Побалуйте себя хлебом и джемом, я рада вас угостить.

— Спасибо, очень любезно с вашей стороны.

— Но это еще не все! Самое приятное — это иметь возможность пообщаться.

Констанс взяла кусочек хлеба, он оказался свежим и домашним, затем намазала на него немного масла и мармелада. Она только сейчас поняла, что весь день ничего не ела.

Хинтервассер налила чай, щедро добавив молоко и сахар.

— Я рада, что столкнулась с вами. Вы слышали о вчерашнем… сложном разговоре между мистером Пендергастом и Перси?

Гостья сделала глоток.

— Да, слышала.

— Я хочу, чтобы вы знали, как сильно Перси переживает о случившемся. Это правда, что в последнее время у него возникли проблемы с продажей его работ — вы же знаете, как переменчивы людские вкусы — и он оказался немного расстроен этим. Он не хотел выходить из себя, но поздно понял, что детектив должен опросить всех, изучить все версии и заглянуть в подноготную каждого. Даже мое прошлое, к сожалению, не является чистым до скрипа и имеет ужасное пятно на моем досье. Представьте себе — магазинная кража! — она рассмеялась.

У Констанс сложилось впечатление, что женщина желает, чтобы ее расспросили об этой краже. Но гостья предпочла упустить эту возможность.

— Если бы я была агентом Пендергастом, я бы тоже заглянула во все углы. Дело в том, что Перси — гордый человек. Вот почему я взяла на себя труд спросить вас, сможете ли вы рассказать агенту Пендергасту, насколько сильно Перси переживает обо всем этом. Он хотел бы содействовать агенту Пендергасту в дальнейшем расследовании дела о краже вина. Он искренне надеется, что эти убийства — насколько бы ужасными они ни были — совсем не отклонили детектива от его первоначальной цели.

— Уверяю вас, он много работает над вашим делом, — сказала Констанс.

Она не стала вдаваться в подробности. В своей негласной манере ее опекун дал понять, что состояние расследования не будет обсуждаться ни с кем до тех пор, пока он не сочтет, что пришло нужное время.

— Я так рада. Это второе убийство действительно погрузило город в беспокойство. Я никогда не видела ничего подобного. Шефу Мердоку это явно не под силу. К счастью, у нас есть сержант Гэвин, чтобы решить эту проблему. Кстати, я так поняла, что Пендергаст почти застал момент самого убийства, когда находился на болотах.

— Как вы это узнали?

— Сплетни здесь быстро распространяются. Чем мрачнее или неприличнее, тем быстрее они путешествуют.

— Понимаю.

— Так ужасно, — Хинтервассер вздрогнула. — В то время мы с Перси были на концерте классической гитары в церкви «Литтл-Рэд». Перси любит классическую гитарную музыку, он пригласил музыканта из самого Бостона в рамках серии концертов «Осенний Эксмут». Вы же знаете, что он состоит в правлении?

Констанс воспользовалась потоком слов, чтобы взять второй кусочек хлеба и намазать его маслом.

— Мне любопытно, как вам удается сохранять такую стройную фигуру, — со смехом спросила Хинтервассер.

Констанс сделала глоток чая и поставила чашку.

— Кажется, у меня гиперактивный метаболизм.

— Ах, снова хочу быть молодой леди! — воскликнула Хинтервассер, опять наполняя чашку Констанс.

У дверей раздался звонок колокольчика, и в магазин вошел посетитель.

— Клиент, — сказала Хинтервассер, вставая. — Это сейчас большая редкость. Пожалуй, мне следует изготовить из него чучело и выставить на обозрение!

Она отошла, пока Констанс допивала свой чай. Обслуживание клиента быстро завершилось. Как будто по расписанию, «Бьюик-Спэшл-8» 1936 года выпуска, который гостиница использовала для перевозки постояльцев в город и обратно, припарковался у входа в магазин.

— Ваша машина, — заметила Хинтервассер, доставая нечто с полки и передавая это в руки Констанс. Это оказалось саше с чайными пакетиками. — Вот вам маленький подарок, который можно взять домой в качестве сувенира — моя личная смесь, «Чай Эксмута».

— Благодарю.

— Не за что. Спасибо, что зашли, — Хинтервассер пожала ей руку. — Надеюсь, вы не забудете о моей просьбе. Я имею в виду, разговор с агентом Пендергастом.

К десяти часам «Штурманская рубка» почти опустела. Констанс сидела за столом в углу, напротив Пендергаста, остатки двух порций Филе-де-Сол а-ля-Пендергаст, приготовленные Реджинальдом Шератоном, стояли перед ними вместе с пустой бутылкой вина. Это была ненастная ночь, с порывами ветра, бьющимися в окна и сотрясающими стены. Далекий рокот прибоя внизу, под скалами добавлял мрачное остинато[608] к воплям ветра вокруг гостиницы.

Констанс кивнула на доску, на которой было написано вечернее меню.

— Твой палтус, кажется, стал фаворитом ресторана. Я заметила, что его подали, по крайней мере, на половину столов.

— Я всегда утверждал, что Массачусетс станет бастионом хорошего вкуса, — Пендергаст встал. — Давай поднимемся наверх? У нас есть несколько важных и конфиденциальных вопросов, которые необходимо обсудить.

Констанс встала из-за стола и последовала за Пендергастом мимо бара, где он остановился и, поговорив с барменом, попросил его отправить пыльную бутылку «Кальвадос», которую он каким-то чудом, смог рассмотреть у задней стенки бара, и два бокала в его комнату.

Констанс поднялась за ним по крутой лестнице. В комнате Пендергаста, которую она еще не видела, господствовала большая викторианская кровать с балдахином, на противоположной стороне находился небольшой кирпичный камин, письменный стол, стул и лампа. Очаг был заложен, но не горел.

— Пожалуйста, присаживайся на стул, я сяду на кровать, — сказал Пендергаст, подошел к камину и поджег дрова. Они разгорелись, отбрасывая на стены комнаты танцующие блики мерцающего желтого света.

Констанс достала из своей сумки саше с чайными пакетиками, которое Кэрол подарила ей чуть ранее в этот же день.

— Возможно, вот это было бы более уместно, — сказала она. — Ты же знаешь, что я не пью много алкоголя. Мы могли бы попросить чайник с горячей водой.

Пендергаст взял саше и взглянул на него.

— Чай? — спросил он, а его губы скривились в отвращении. Он выкинул его в мусорную корзину. — Извини, моя дорогая Констанс, но это непригодно для употребления. Нет: это будет «Кальвадос». Кроме того, у меня нет ни малейшего сомнения, что мы вернемся к нашим чашкам Королевского 403 улуна[609] в особняке на Риверсайд-Драйв, прежде чем пройдет слишком много времени.

Через мгновение в дверь постучали, и Флавия, молодая официантка, внесла поднос с двумя бокалами и бутылкой «Кальвадоса». Пендергаст вложил ей в руку чаевые, пробормотал слова благодарности и закрыл за ней дверь. В каждый бокал он налил напиток высотой с палец и, вручив один Констанс, сам расположился на кровати.

— Прошу прощения за размер комнаты, — сказал он. — Она компенсирует его уютом. К сожалению, то, что мы должны сейчас обсудить, не может упоминаться в ресторане.