— Тогда, простите за любопытство, зачем вы хотите переместить останки? — спросил чиновник, слегка подавшись вперед.
— Потому что это единственный способ получить к ним доступ.
— Доступ? — Дженнингс облизал губы.
— Во время эксгумации будет присутствовать эксперт-медик, чья квалификация и право производить обследования такого рода признаны штатом Луизиана. Исследование останков будет проведено в передвижной криминалистической лаборатории, припаркованной на кладбище. Затем останки будут захоронены в новой могиле, находящей рядом со старой, на территории, где хоронят членов семьи Пендергаст. В заявлении это все указано.
— Исследование? Это связано с… э-э, проблемами с наследством?
— Нет. Это сугубо мое личное дело.
— Мистер Пендергаст, это крайне необычно, да, крайне. Полагаю, раньше я с подобным не сталкивался. Простите, но я не могу этого позволить. Вам следует добиваться разрешения через суд.
Пендергаст пристально посмотрел на чиновника.
— Это ваше окончательное решение?
— Правила проведения эксгумации ясны и недвусмысленны. Увы, ничем не могу помочь, — развел руками Дженнингс.
— Понятно.
Пендергаст взял со стола свой значок и спрятал в карман. Но документы оставил на столе.
— Не могли бы вы выйти со мной на минуту?
— Куда?
— Не беспокойтесь, всего на минуту.
Дженнингс неохотно встал.
— Я хочу показать вам, почему выбрал именно вас, — объяснил Пендергаст.
Они прошли сквозь офис службы, вышли в коридор здания, затем наружу через главный вход. Пендергаст остановился на широких ступеньках крыльца.
Дженнингс посмотрел на оживленную улицу.
— Как я и говорил, день прекрасный, — сказал он с натужным задором, пытаясь разрядить обстановку.
На что последовал ответ:
— В самом деле. Чудесный день.
— За это я и люблю здешние места. Нигде в Луизиане солнце не светит так ярко.
— Да. Оно любопытным образом придает золотистый оттенок всему, чего касается. Посмотрите, например, на эту мемориальную доску.
Пендергаст указал на старую бронзовую пластину, вмурованную в стену рядом с входом.
Дженнингс уставился на пластину. Конечно, он проходил мимо нее каждый день по пути в офис, но уже много лет не обращал на нее внимания.
На пластине значилось:
Здание мэрии города Планквуд, штат Луизиана,
построено на средства, щедро пожертвованные
Комстоком Эразмом Пендергастом
в году от рождения Господа нашего 1892-м
— Комсток Пендергаст, — пробормотал чиновник чуть слышно.
Неудивительно, что фамилия показалась знакомой.
— Да, это брат моего прадеда. Знаете, у семьи Пендергаст есть давняя традиция поддерживать некоторые города в округах Новый Орлеан и Сент-Чарльз, где столетиями обитали различные ветви нашего семейства. И хотя во многих из этих городов представители семейства больше не живут, традиция еще жива.
— Конечно, — поддакнул Дженнингс, не отрывая глаз от мемориальной доски.
У него родилось нехорошее подозрение насчет того, почему Пендергаст выбрал именно его отделение.
— Мы не предаем этот факт широкой огласке, но различные контролируемые нами фонды продолжают финансировать некоторые города, включая Планквуд.
Дженнингс наконец оторвал взгляд от бронзовой пластины и посмотрел на Пендергаста:
— Планквуд?
Тот кивнул:
— Мы выделяем гранты на обучение в колледже выпускникам средних школ, поддерживаем полицию, покупаем книги для библиотеки — и финансируем работу вашего отделения Службы общественного здоровья. Жаль будет, если эта поддержка сократится… или прекратится совсем.
— Прекратится?
— Программы финансирования могут измениться. — Худое лицо Пендергаста приобрело скорбное выражение. — Зарплаты могут быть урезаны. Рабочие места — потеряны.
Последнюю фразу он выделил особо, глядя на чиновника в упор.
Тот задумчиво поскреб подбородок.
— Мистер Пендергаст, если подумать как следует, вашу просьбу определенно можно будет удовлетворить. Если, конечно, вы можете заверить меня, что ее предмет исключительно важен.
— Заверяю вас, мистер Дженнингс.
— В таком случае я немедленно начну официальную процедуру. — Чиновник опять посмотрел на доску. — Я могу даже пойти вам навстречу и организовать ускоренную обработку документов. Через десять дней либо даже через неделю мы сможем получить одобрение…
— Спасибо большое, я зайду за готовыми бумагами завтра после обеда.
— Что? — ошарашенно спросил Дженнингс. Снял очки, моргнул, посмотрел растерянно в небо. — Да, конечно. Завтра все будет готово.
Глава 30
Бостон, штат Массачусетс
Человек с ввалившимися глазами и трехдневной щетиной на щеках брел через Копли-сквер вблизи огромного небоскреба «Башня Джона Хэнкока», уныло втянув голову в плечи и засунув руки глубоко в карманы засаленного плаща. Лишь изредка он бросал взгляд на приближающиеся машины.
Он прошел по Дартмут-стрит и зашел на станцию метро «Копли». Миновал очередь, стоящую за проездными — местными «чарли-кард». Шаркая ногами, спустился по бетонным ступеням, остановился, осмотрелся. Увидел справа ряд сидений у облицованной плиткой стены. Пошел к ним, уселся на самое дальнее. Там и застыл, не вынимая рук из карманов и глядя в никуда.
Спустя несколько минут к сиденьям подошел мужчина, выглядевший полной противоположностью первого: высокий, стройный, в отлично скроенном костюме, в плаще от «Берберри». В одной руке он держал аккуратно сложенную газету «Бостон глоуб», в другой — ровно, без единой морщинки сложенный черный зонт. Лицо оставалось в тени под широкими полями фетровой шляпы. Единственная броская особенность — странная бородавка под правым глазом. Мужчина уселся рядом с потрепанным бродягой, раскрыл газету и принялся за чтение.
Когда скрежещущий поезд «зеленой линии» прибыл на станцию, мужчина в шляпе заговорил вполголоса, не отрывая взгляда от газеты.
— Опишите сущность проблемы, — приказал он бродяге.
В его голосе слышался иностранный акцент. Бродяга понурился еще сильнее, пробормотал:
— Этот тип, Пендергаст. Мой зять. Он узнал правду.
— Всю?
— Еще нет. Но он обязательно выяснит. Он чрезвычайно способный, знающий и опасный человек.
— Что в точности ему известно?
— То, что происшествие в Африке, случай со львом — это убийство. Ему известно все о проекте «Птицы». Он также знает, — Эстерхази замялся, — о Слейде, «Лонжитьюд фармасьютиклз», семье Доан… и об Испанском острове.
— О да, Испанский остров. Мы сами только что узнали о нем, — заметил элегантный мужчина. — Теперь нам известно, что смерть Чарльза Слейда двенадцать лет назад была всего лишь тщательно продуманным обманом. Одиннадцать месяцев назад Слейд еще был жив. Это весьма скверные новости. Почему вы не сообщили их нам ранее?
— Я и сам не имел понятия, — солгал Эстерхази, изо всех сил стараясь изобразить искренность. — Клянусь, совсем ничего не знал!
Нужно во что бы то ни стало запихнуть джинна назад в бутылку, иначе можно считать себя покойником. Внезапно Эстерхази понял, что последняя фраза прозвучала чуть громче прежней, и заговорил тише:
— Это выяснил Пендергаст. Он выяснит и остальное, если ему позволить.
— Пендергаст? Почему вы сами его не убили? — В голосе отчетливо прозвучал скепсис. — Вы же обещали, что покончите с ним.
— Я пытался несколько раз.
Мужчина в шляпе не ответил. Перевернул страницу газеты и углубился в чтение.
Спустя несколько минут он заметил:
— Джадсон, вы нас разочаровали.
— Я прошу прощения. — Он ощутил, как жарко прилила к щекам кровь.
— Никогда не забывайте о своем происхождении. Вы обязаны нам всем. Буквально всем.
Эстерхази молча кивнул, покраснев до ушей от жгучего стыда за свою беспомощность, страх, подчиненность, унизительное положение, неудачи.