Следующие три ряда он выложил в полном молчании.

Когда граф нанес раствор для десятого ряда, Пендергаст заговорил. Нижняя половина лица уже скрылась за стеной, и голос агента звучал глухо.

— Не делайте этого. — От прежнего бархатистого, чуть ленивого тона не осталось и следа.

— Дорогой Пендергаст, я уже это сделал! — Нанеся слой раствора, граф отошел за кирпичами.

Пендергаст заговорил снова, но не раньше, чем был закончен наполовину десятый ряд.

— У меня есть одно дело, важное для всех. Член моей семьи намерен совершить нечто ужасное, и я должен его остановить.

Прислушавшись, Фоско остановился.

— Позвольте мне только закончить начатое, — просил Пендергаст, — затем я вернусь. Вы… вы сможете избавиться от меня как сочтете нужным. Даю слово джентльмена.

— Вы принимаете меня за дурака? — рассмеялся Фоско. — Думаете, я поверю, что вы вернетесь, как консул Регул вернулся в Карфаген на собственную казнь? Ба!.. Даже если вы сдержите слово, когда мне вас ждать? Двадцать, тридцать лет спустя, когда вы состаритесь и пресытитесь жизнью?

Из тьмы в нише не прозвучало ни слова.

— Хотя это дело, о котором вы говорите… любопытно. Значит, замешан член вашей семьи? Расскажите-ка поподробней.

— Сначала освободите меня.

— Исключено. Мы впустую тратим время. Я, знаете ли, утомился. — Фоско живо принялся за десятый ряд, а после и за одиннадцатый.

И уже когда графу оставалось вложить один-единственный кирпич, чтобы завершить кладку, Пендергаст заговорил вновь.

— Фоско… — прозвучал тихий, замогильный голос, словно поднявшийся из самой глубокой ниши. — Прошу вас как джентльмена… как человека.

— Во мне мало и от того, и от другого. — Фоско взвесил кирпич в руке. — И боюсь, пришло время прощаться. Благодарю за то, что составили компанию в эти последние дни. Я говорю вам не arrivederla — до свидания, a addio — прощайте. Фоско вогнал на место последний кирпич, убрал со стены излишки раствора и услышал — или ему показалось, — как из могилы донесся низкий стон, похожий на выдох. Или то был ветер?..

Граф ногой сгреб к стене разбросанные кости, схватил фонарь и быстрым шагом зашагал через тоннели к древней лестничной шахте. Достигнув ее, он стал подниматься к теплому свету вечернего солнца: десять, двадцать, тридцать ступеней… Преисподняя, полная беспокойных теней, уходила все глубже.

С заднего сиденья д'Агоста молча наблюдал, как за окном машины вьется горный серпантин. Мимо проносился все тот же прекрасный пейзаж: холмы, одетые в цвета осени — в рыжее и золотое, — но д'Агоста, ничего по сторонам не замечая, видел впереди лишь суровую твердыню Кастель-Фоско. Одного взгляда на нее хватило, чтобы вновь пробудить страх, от которого не защищал даже конвой карабинеров.

Д'Агоста переложил с одного колена на другое парусиновую сумку с дьявольским изобретением Фоско. Душа наполнилась яростью, которую приходилось держать в узде — она еще пригодится в предстоящей схватке. После двенадцати часов сводящей с ума бумажной волокиты у него наконец был ордер, и он ехал в логово врага. Теперь, когда зверь бюрократии насытился, нужно было успокоиться, сохранить самообладание, иначе выгорит единственный запал, без которого не спасти Пендергаста — если тот еще жив.

Рядом полковник Эспозито глубоко затянулся и раздавил сигарету в пепельнице. За всю дорогу он не произнес ни слова, только время от времени позволял себе курить. Сейчас он тоже выглянул в окно.

— Поразительно, как этот замок ужасен.

Д'Агоста кивнул.

Эспозито вытащил из пачки новую сигарету, затем передумал, сунул ее обратно и повернулся к д'Агосте:

— Судя по вашему рассказу, Фоско умен и коварен. Мы должны взять его с поличным. Поэтому в замок надо проникнуть быстро.

— Да. Так и сделаем.

Эспозито провел рукой по зачесанным назад седым волосам.

— Совершенно ясно, что граф из тех, кто не оставляет следов. Так что Пендергаст может и… — Полковник не договорил.

— Если бы мы не прождали полдня…

— Нам не дано изменить порядка вещей, — покачал головой Эспозито.

Карабинер замолчал, а машина тем временем въехала во внешние ворота и покатила дальше по кипарисовой аллее.

— У меня к вам будет просьба, сержант, — предупредил полковник.

— Какая?

— Позвольте мне вести переговоры. Я позабочусь, чтобы они прошли на английском. Фоско хорошо говорит по-английски?

— Он владеет языком в совершенстве.

Таким обессиленным д'Агоста не чувствовал себя никогда. Тело ныло, исцарапанная и порезанная кожа горела. На ногах сержант держался только потому, что его вела железная решимость освободить Пендергаста, ведь неизвестно, какие ужасы друг терпит в заточении. «Если он еще жив, то, наверное, сидит, запертый в той самой келье… Да жив он, жив».

Д'Агоста быстро, горячо помолился про себя, чтобы так оно и было. О другом он боялся даже подумать.

Машина остановилась. В тени крепостной стены царила прохлада.

— Наш «фиат»… — пробормотал д'Агоста. — Мы оставили машину здесь. Ее нет.

— Какой она была модели? — спросил Эспозито.

— «Стило», черного цвета, номер: ай-джи-пи двести двадцать три.

Эспозито обернулся к одному из своих людей и отдал распоряжение.

Замок выглядел неестественно тихим. Кивнув подчиненным, полковник быстро повел их к дверям.

На этот раз крепость и не подумала никого впускать. Полковник забарабанил в двери с растущим недовольством, и только через пять минут створки наконец открылись. По ту сторону карабинеров встретил Фоско. Его взгляд обежал кучку полицейских и остановился на д'Агосте.

— Боже мой! — улыбнулся граф. — Сержант!.. Как вам Италия?

Д'Агоста не ответил. Гротескная фигура графа моментально вызвала в нем ненависть и отвращение.

— Пожалуйста, простите, что не открыл вам сразу, совсем не ожидал гостей. — Фоско повернулся к полковнику: — Однако нас не представили.

— Полковник Горацио Эспозито, — объявил карабинер. — У нас ордер на обыск поместья. И я бы попросил вас не мешать, сэр.

— Ордер?! — удивился Фоско. — О чем вы?

Не обращая на него внимания, Эспозито прошел мимо, на ходу выкрикивая приказы. Обернувшись к графу, он предупредил:

— Мои люди должны получить допуск ко всем частям замка.

— Ну разумеется! — Фоско поспешил на другой конец дворика, мимо журчащего фонтана к мрачной твердыне башни, выказывая полную растерянность, смешанную с раболепным желанием помочь.

С выражением каменного спокойствия на лице д'Агоста, державший сумку подальше от графа, отметил, что сегодня двери позади карабинеров не закрылись.

Фоско повел полицию главным коридором в комнату, которую д'Агоста прежде не видел. Это была роскошная библиотека, где на стеллажах выстроились фолианты с золотым тиснением на кожаных корешках. В камине весело потрескивал огонь.

— Прошу, господа, — пригласил Фоско. — Располагайтесь. Позвольте предложить вам херес? Сигару?

— Боюсь, для удовольствий нет времени. — Эспозито достал из кармана лист бумаги с печатями и положил его на стол. — Вот ордер. Сначала мы обыщем подвалы и погреба, затем — верхние уровни.

Граф взял сигару из резного деревянного ящичка.

— Само собой, я готов оказать всяческое содействие. Однако разрешите узнать, в чем дело?

— Сержант д'Агоста обвиняет вас в тяжких преступлениях.

— Меня? В преступлениях?! — Граф посмотрел на д'Агосту. — Не понимаю…

— Похищение, покушение на убийство и насильное удерживание сотрудника спецслужб.

На лице Фоско отразилось еще большее удивление.

— Но это… это возмутительно! — Он посмотрел на д'Агосту, на полковника, затем опять на д'Агосту: — Сержант, вы серьезно?

— Пошли, — нетерпеливо сказал д'Агоста. Голос его прозвучал ровно, однако сам он кипел от негодования. Граф проявлял чудеса лицедейства: шок и недоверие смотрелись как настоящие.

Изучив сигару, Фоско отрезал кончик серебряными ножницами и закурил.