— Мне просто нужно немного свободы, вот и все, — продолжил он. — Обдумать все. Поразмышлять о перспективах своей жизни.

Фразы звучали банально, и он замолчал.

Он сидел, ожидая, что Хейворд взорвется, проклянет его, велит убираться восвояси. Однако повисла еще одна долгая, ужасная пауза. Потом он поднял глаза. Обед стыл. Лаура сидела, сложив на коленях руки. Лицо бледное, глаза опущены. Красивые иссиня-черные волосы упали на лицо, закрыв один глаз. Это была не та реакция, которой он ожидал. Ее тихую боль наблюдать ему было еще тяжелее.

Наконец она шмыгнула носом, отодвинула тарелку и встала.

— Мне нужно ехать на работу, — сказала она так тихо, что Д'Агоста еле расслышал.

Он сидел неподвижно, пока она убирала с лица волосы. Затем Лаура быстро пошла к дверям. Только когда взялась за ручку, остановилась, сообразив, что забыла надеть пальто и взять кейс. Повернулась, медленно подошла к шкафу, надела пальто. Затем ушла, осторожно затворив за собой дверь.

Она не оглянулась.

Д'Агоста долго еще сидел за обеденным столом, слушал тиканье часов. В окно проникали слабые городские звуки. Он заставил себя подняться, прошел в кухню. Выбросил недоеденную пищу в мусорное ведро и вымыл посуду.

Затем медленно, как старик, направился в спальню укладывать вещи.

В три часа утра особняк на Риверсайд-драйв, 891, выглядел сонным или даже мертвым. Такое впечатление производили опущенные ставни и наглухо запертые двери. Однако глубоко внизу, в вырытом под домом тоннеле, ощущались признаки жизни. Длинный тоннель, объединявший подвальные помещения, продолжался под Риверсайд-драйв и Риверсайд-парк и шел в направлении Гудзона. Заканчивался тоннель грубой винтовой лестницей, спускавшейся в естественную пещеру, а оттуда выходил на каменный причал. Подземная река впадала в Гудзон, со стороны которого пещера была скрыта густой стеной тростника. Более двух столетий назад пират, владелец особняка, пользовался секретным ходом, верша по ночам свои темные делишки. Сегодня о тоннеле знало лишь несколько человек.

В этом изолированном от мира месте послышалось тихое шлепанье весел. Раздался слабый шорох. Сдвинулся в сторону зеленый занавес водных растений, открылся подводный коридор. Стояла туманная безлунная ночь, и только бледный луч высвечивал вошедший в тоннель ялик. Беззвучно заскользил он вперед под низким каменистым потолком, пока не подошел к каменному причалу.

Пендергаст вышел из лодки, привязал ее к крюку и огляделся. В темноте блестели глаза. Несколько минут постоял, прислушиваясь. Затем вынул из кармана фонарик, включил и направился к лестнице. Поднявшись наверх, вошел в большую комнату, заставленную деревянными шкафами с оружием — современным и тем, что насчитывало две тысячи лет. Из комнаты вышел в старую лабораторию. На длинном черном столе поблескивали мензурки и реторты.

В углу помещения стояла молчаливая, похожая на тень фигура.

Пендергаст осторожно пошел вперед, рука потянулась к оружию.

— Проктор?

— Сэр?

Пендергаст расслабился.

— Я получил сигнал от Констанции.

— А я — вашу записку с просьбой о встрече. Но, должен сказать, не верится, что вижу вас живым, сэр.

— Я надеялся, что приезжать не потребуется. Но поскольку необходимо кое-что сообщить Констанции, то я почувствовал, что должен сделать это лично.

Проктор кивнул.

— Понимаю, сэр.

— С этого момента ты обязан не спускать с нее глаз. Ты знаешь Констанцию, знаешь, насколько неустойчиво ее психическое состояние. Со стороны незаметно, что творится в ее душе. Ей довелось пройти через то, что вряд ли пережил какой-то другой человек. Боюсь, если к ней не отнестись с исключительной осторожностью и вниманием…

Он замолчал. Проктор снова кивнул.

— Все случилось в самый неподходящий момент. Я хочу сказать, что ей нужно быть готовой вернуться в то место… где она впервые от нас пряталась, где никто, никто не сможет ее найти.

— Да, сэр.

— Ты нашел брешь?

— Нашел и запечатал.

— Где она была?

— Под Бродвеем. Там, где фруктовые погреба, проходит сточная труба. Ею не пользовались пятьдесят лет. Он проник туда, проделав отверстие.

Пендергаст зорко взглянул на него.

— Он не нашел лестницу, ведущую в этот подвал?

— Нет. Похоже, в доме он был лишь несколько минут. Успел взять предмет из кабинета на первом этаже и тут же скрылся.

Пендергаст не отрывал от Проктора взгляд.

— Ты должен удостовериться в том, что особняк полностью изолирован. Это не должно повториться. Ясно?

— Ясно, сэр.

— Хорошо. Тогда пойдем. Я с ней поговорю.

Они покинули лабораторию и миновали несколько комнат со стеклянными шкафами, заполненными немыслимо эклектичными коллекциями: чучелами перелетных птиц, амазонскими насекомыми, редкими минералами, банками с химикалиями.

Остановились в комнате с бабочками. Пендергаст направил на витрины свет фонарика и тихо сказал в темноту:

— Констанция?

Ответа не последовало.

— Констанция, — сказал он чуть громче.

Послышался тихий шорох, и женщина лет двадцати появилась словно бы ниоткуда. На ней было длинное белое старомодное платье с кружевом у шеи. Нежная кожа в свете фонаря была очень бледна.

— Алоиз, — сказала она, обняв его. — Слава богу.

Какое-то мгновение Пендергаст просто стоял, прижав ее к себе. Потом осторожно отодвинулся и нажал маленькую медную кнопку в стене. Помещение залил бледный свет.

— Алоиз, что случилось?

Ее глаза — странно умудренные на юном лице — приняли беспокойное выражение.

— Скажу через минуту, — Пендергаст успокаивающим жестом положил ей на плечо руку. — Расскажи мне о записке.

— Она пришла сегодня поздно вечером.

— Как ее доставили?

— Подсунули под входную дверь.

— Ты приняла меры предосторожности?

Констанция кивнула и достала из рукава ламинированную визитную карточку.

Пендергаст присмотрелся. На карточке каллиграфическим почерком оттиснуто «Диоген Пендергаст», ниже — приписка розовыми чернилами: «Пятерка мечей — Смитбек».

Какое-то время он смотрел на карточку, затем сунул в карман.

— Что это значит? — спросила Констанция.

— Мне бы не хотелось говорить тебе больше, чем нужно. Твои нервы и так расстроены.

Констанция слабо улыбнулась.

— Должна признаться, когда ты вошел в библиотеку, я была совершенно уверена, что вижу перед собой призрак.

— Ты знаешь планы моего брата и то, что он хочет меня уничтожить.

— Да. — Констанция побледнела еще больше и вроде бы слегка пошатнулась.

Пендергаст вновь положил ей на плечо руку.

С видимым усилием она старалась держаться.

— Все в порядке, спасибо. Продолжай, пожалуйста.

— Он уже начал. За последние несколько дней убиты трое моих ближайших друзей. — Пендергаст тронул карман. — Эта записка предупреждает меня, что следующей жертвой Диогена будет Уильям Смитбек.

— Уильям Смитбек?

— Это репортер из «Нью-Йорк таймс».

Пендергаст снова замолчал.

— И что из этого следует? — спросила Констанция. — Тебя еще что-то тревожит, я вижу это по твоему лицу.

— Да. Те трое, что погибли, были моими близкими друзьями. Но с Биллом Смитбеком нечто другое. Я знаю его несколько лет. Он имел касательство к некоторым моим делам. Журналист очень способный. Кому-то может показаться, что он карьерист и слишком импульсивен, но на самом деле человек он хороший. Беспокоит то, что он для меня скорее знакомый, чем друг. Диоген раскидывает сеть шире, чем я предполагал. Получается, что в зоне риска не только близкие мне люди. И ситуация становится сложнее, чем ожидалось.

— Чем я могу помочь? — тихо спросила Констанция.

— Тем, что сделаешь все для собственной безопасности.

— Ты думаешь…

— Что ты возможная жертва? Да. Но это еще не все. Третьей его жертвой стал Майкл Декер, старый мой коллега по ФБР. Вчера я обнаружил тело Майка в его вашингтонском доме. Его убили старинным штыком. Сделав это, он намекнул на дальнего моего предка, которого убили таким же способом. Он служил в наполеоновской армии во время русской кампании 1812 года.