Ленг заговорил. Доктор говорил тихо, почти шепотом.

— Боюсь, что сейчас вам будет немного больно, — сказал он, закрепляя ремни на теле Смитбека. — По правде говоря, боль будет довольно сильной. Но больших научных открытий без боли не бывает. Не так ли? Поэтому, умоляю, постарайтесь успокоиться. И если позволите, я дам вам полезный совет.

Смитбек попытался оказать сопротивление, но его тело было где-то очень-очень далеко. Шепот не смолкал. Он звучал нежно и успокоительно:

— Ведите себя так, как ведет себя газель в пасти льва. Расслабьтесь, примите действительность такой, какая она есть, отрешитесь от всего. Поверьте. Так будет лучше.

Послышался звук льющейся воды и звон стали о сталь. Это хирургические инструменты упали на дно металлической раковины. Комнату неожиданно залил яркий свет. Сердце Смитбека билось все чаще и чаще. Журналисту даже показалось, что металлический стол под ним начал раскачиваться в такт с бешеным биением его сердца.

Нора поерзала на неудобном стуле и в который раз взглянула на часы. Половина одиннадцатого. Это напоминало допрос, которому она подверглась, когда нашла тело Пака. Но на сей раз все было хуже. Гораздо хуже. Она старалась отвечать как можно короче, сводя ответы к единственной фразе, но потоку идиотских вопросов не было конца. Ее спрашивали о работе в музее, о том, как Хирург гонялся за ней по архиву, и о напечатанной на машинке записке от Пака. Это послание уже давным-давно находилось в руках полиции. Все эти вопросы ей уже несколько раз задавали гораздо более интеллигентные и вдумчивые офицеры, чем эта пара. Один из сидящих напротив нее копов походил на толстого тролля, второй выглядел поприличнее, но, похоже, был очень сильно в себя влюблен. Однако самым скверным было то, что список дурацких вопросов никак не желал заканчиваться. Копы постоянно перебивали друг друга и метали друг на друга злобные взгляды. Только небу было известно, что они между собой делили. «Работать в паре этим парням явно противопоказано, — думала Нора. — А они ведь, похоже, считаются партнерами. Ну и представление!»

— Доктор Келли, — сказал похожий на тролля коротышка по имени Фенестер, в тысячный раз заглядывая в свою шпаргалку, — мы почти закончили.

— Слава Богу!

После этого радостного восклицания наступило молчание, которое первым нарушил О'Грейди. Он взглянул на врученный ему только что листок бумаги и спросил:

— Вы знакомы с мистером Уильямом Смитбеком?

Нора вдруг почувствовала, как ее раздражение сменилось усталостью.

— Да.

— Каков характер ваших отношений с мистером Смитбеком?

— Он мой бывший бойфренд.

О'Грейди повертел листок в руках и продолжил:

— Мы получили сообщение, что мистер Смитбек, выдав себя за работника службы безопасности, получил несанкционированный доступ к секретным картотекам музея. Это произошло сегодня в первой половине дня. Вам известно, почему он так поступил?

— Нет.

— Когда вы в последний раз говорили с мистером Смитбеком?

— Не помню, — со вздохом ответила Нора.

Фенестер откинулся на спинку стула, скрестил свои мясистые лапы на груди и произнес:

— Не торопитесь, доктор Келли.

Коп был лыс, и лишь в самом центре его черепа сохранился островок густых и толстых, как проволока, волос.

«Это просто невыносимо!» — подумала Нора, вслух же сказала:

— Наверное, неделю назад.

— При каких обстоятельствах?

— Он донимал меня в моем рабочем кабинете.

— С какой целью?

— Хотел сказать, что агент Пендергаст получил ножевое ранение. Служба охраны музея выставила его вон. Об этом имеется запись в журнале дежурств.

«Что этот тип забыл в музее? Нет, он поистине неисправим».

— Вам известно, что мог искать мистер Смитбек?

— Мне кажется, что я уже ответила на этот вопрос.

Наступила очередная пауза, поскольку О'Грейди снова потребовалось свериться со своими записями.

— Здесь сказано, что мистер Смитбек… — начал коп, но Нора не дала ему закончить.

— Послушайте, почему бы вам не заняться более перспективными предметами? Например, записками, которые напечатал убийца? Той, которая была направлена мне от имени мистера Пака, и той, которая осталась на столе. Совершенно ясно, что преступник имеет доступ в музей. К чему все эти вопросы о Смитбеке? Я не говорила с ним целую неделю. Я не знаю, чем он занят, и, по правде говоря, мне на это плевать.

— Мы обязаны задать вам эти вопросы, доктор Келли, — сказал О'Грейди.

— Но почему?

— Они стоят в списке. Это моя работа.

— Боже… — Нора приложила ладонь ко лбу: во всем этом было что-то от Кафки. — Продолжайте.

— После того как был выписан ордер на задержание мистера Смитбека, мы обнаружили взятую им напрокат машину. Машина находилась в северной части Риверсайд-драйв. Не знаете ли вы, с какой целью мистер Смитбек арендовал машину?

— Сколько раз я должна повторять вам одно и то же? Я не говорила с ним целую неделю!

О'Грейди отложил в сторону листок и спросил:

— Как давно вы знакомы с мистером Смитбеком?

— Почти два года.

— Где вы с ним познакомились?

— В Юте.

— При каких обстоятельствах?

— Во время археологической экспедиции, — сказала Нора и вдруг почувствовала, что с трудом отвечает на последние вопросы.

«Риверсайд-драйв? Какого дьявола Смитбек туда отправился?»

— Какого рода археологическая экспедиция?

Нора не ответила.

— Доктор Келли?

— В каком месте на Риверсайд-драйв? — подняла на него глаза Нора.

— Простите, не понял… — О'Грейди явно растерялся.

— В каком точно месте на Риверсайд-драйв была найдена машина Смитбека?

О'Грейди порылся в бумагах и сказал:

— В северной части Риверсайд-драйв. На углу Сто тридцать первой улицы.

— Сто тридцать первой? Что он там делал?

— Именно это мы и надеялись услышать от вас. Итак, вернемся к археологической экспедиции…

— Вы сказали, что этим утром он получил доступ к неким картотекам. Каким именно?

— Старым картотекам службы безопасности.

— Каким из них?

О'Грейди снова пробежал взглядом записи.

— Здесь говорится, что Смитбек интересовался старинным личным делом.

— Чьим именно?

— Об этом ничего не сказано.

— Как он это сделал?

— Об этом здесь не говорится.

— О Боже! Неужели вы не смогли это выяснить?

Лицо О'Грейди слегка порозовело, и он сказал:

— Может быть, нам лучше вернуться к нашим вопросам?

— Я об этом кое-что знаю, — вмешался Фенестер. — Я оставался на дежурстве, когда ты, О'Грейди, лакал кофе с пончиками. Помнишь?

— Может быть, ты запамятовал, Фенестер, но вопросы здесь задаем мы, — резко бросил О'Грейди.

— Но как я могу отвечать на ваши вопросы, если вы не делитесь нужной мне информацией? — одарив О'Грейди ледяным взглядом, спросила Нора.

— Доктор Келли права, О'Грейди. Она имеет право это знать. — Фенестер изобразил обворожительную улыбку и продолжил, обращаясь к Норе: — Мистер Смитбек при помощи телефонного звонка заманил одного из охранников в департамент людских ресурсов. После этого, выдав себя за работника этого департамента, он убедил оставшегося дежурного открыть некоторые шкафы с картотеками. Сказал, что проводит какую-то инспекцию.

— Неужели? — Несмотря на всю свою озабоченность, Нора не могла не улыбнуться. Это был Смитбек в его лучшем виде. — И какие именно картотеки?

— Разрешения пользоваться материалами музея, выданные более ста лет назад.

— И поэтому выдан ордер на его задержание?

— Это далеко не все. Охраннику показалось, что он видел, как мистер Смитбек изъял какие-то материалы из одного ящика. Поэтому мы можем обвинить его в краже и…

— Какого именно ящика?

— С личными делами за тысяча восемьсот семидесятый год, насколько я помню, — не скрывая гордости, сказал Фенестер. — Поскольку у дежурного возникли подозрения, служба архивов произвела перекрестную проверку всех картотек и обнаружила, что одна из них похищена. Папка, в которой содержались документы, осталась практически пустой.