Он ненавидел яичные белки, но сильнее ненависти к ним в нем присутствовала стальная решимость поддерживать себя в хорошей форме. И то, что в его случае считалось хорошей формой, требовало постоянной диеты и контроля. Сидя напротив него, его жена читала последний номер журнала «Судебная Медицина и Криминология», наслаждаясь своей собственной едой: типичным нью-йоркским завтраком в виде бутерброда, состоящего из яиц, бекона и сыра на пропитанной маслом большой круглой булочке. Судя по всему, независимо от того, что она ела, Лора не прибавляла даже унции веса. Это очень удручало лейтенанта.

Д’Агоста отрезал кусочек от своего омлета, вздохнул и повозил его вилкой по тарелке. Хейворд отложила свой журнал и поинтересовалась:

— Какие у тебя планы на сегодня?

Д’Агоста подцепил кусочек омлета и, наконец-то, отправил его в рот.

— Ничего особенного, — сказал он, делая глоток кофе, — нужно подчистить кое-что. Плюс бумажная работа по убийству Мартена.

— Ты раскрыл это дело в рекордные сроки. Должно быть, Синглтон был счастлив.

— Вчера он похвалил мой галстук.

— Этот франт? Впечатляет.

— Наверное, умасливает меня, чтобы подбросить мне еще какое-нибудь дело. Ты улавливаешь связь.

Хейворд с улыбкой вернулась к чтению своего журнала.

Д’Агоста вновь принялся гонять омлет по тарелке. Он знал, что Хейворд последние несколько недель специально поддерживала тон их разговоров легким и непринужденным. И он был благодарен ей за это. Она видела, как сильно известие об исчезновении Пендергаста, а затем и новость, что он утонул, подкосили д’Агосту. Хотя прошел почти месяц, он все равно чувствовал электрический разряд каждый раз, когда думал о том, что Пендергаст погиб — и, к сожалению, подобные мысли слишком часто возникали у него голове. Конечно, и до этого случая приходили сообщения о смерти агента ФБР, но его друг всегда быстро объявлялся, как пресловутый кот с девятью жизнями. Однако на этот раз его девять жизней, похоже, закончились. Д’Агоста чувствовал себя виноватым: он думал, что должен был находиться там, в той рыбацкой деревушке Массачусетса… как будто его присутствие каким-то образом изменило бы трагический ход событий.

Сотовый телефон лейтенанта заиграл мелодию «Who Let the Dogs Out», заглушая доносящийся с улицы шум потока машин, движущихся по Первой-Авеню. Он вытащил его из кармана пиджака и взглянул на экран, где прочел надпись «НОМЕР НЕ ОПРЕДЕЛЕН». Хейворд приподняла брови в немой вопросе.

— Неизвестный. Вероятно, это снова та проклятая рефинансирующая компания. Они никогда не сдаются, — он нажал «ОТБОЙ». — Довольно неприлично звонить до восьми часов утра.

Телефон снова зазвонил, и на экране высветилось все то же уведомление «НОМЕР НЕ ОПРЕДЕЛЕН». Супруги молча переглянулись между собой, пока звонок не прекратился.

Д’Агоста отложил вилку и спросил:

— Можно откусить от твоего сэндвича?

Пока он обходил вокруг стола, его телефон зазвонил в третий раз — «НОМЕР НЕ ОПРЕДЕЛЕН». С проклятием он схватил трубку и нажал «ПРИНЯТЬ».

— Да? — резко гаркнул он. Связь была плохой, и линия буквально фонила от статических помех.

— Винсент? — послышался тихий, невнятный голос.

— Кто это?

— Винсент, это я.

Д’Агоста почувствовал, как его пальцы сильнее сжали телефон, и он буквально рухнул на свой стул. Комната внезапно стала размытой и незнакомой, словно он только что очутился во сне.

— Пендергаст?

— Да, это я.

Он попытался сказать еще хоть что-то, но с его губ слетели лишь бессвязные звуки.

— Вы здесь, Винсент?

— Пендергаст! О, Боже, я не могу в это поверить! Они сказали, что вы мертвы!

Хейворд, сидящая напротив него, опустила журнал и уставилась на супруга.

Пендергаст снова заговорил сквозь помехи, но д’Агоста перебил его и выпалил на одном дыхании:

— Что случилось? Где вы были? Почему вы не…

— Винсент!

Д’Агоста замолчал от резкого тона собеседника.

— Мне нужно, чтобы вы сделали кое-что для меня. Это жизненно важно.

Д’Агоста поднес телефон еще ближе к уху:

— Да. Все что угодно.

— Я не смог ни до кого дозвониться в своем особняке на Риверсайд-Драйв: нет ни Проктора, ни Констанс, ни даже миссис Траск. Я несколько раз набирал и домашний номер, и сотовый номер Проктора. Ничего. Я очень беспокоюсь. Винсент, пожалуйста, немедленно отправляйтесь туда, и сообщите мне, что там происходит. Я смогу вернуться в Нью-Йорк только сегодня вечером.

— Конечно.

— У вас есть ручка?

Д’Агоста обыскал карманы пиджака, чувствуя на себе взгляд Хейворд.

— Да, есть.

— Очень хорошо, — и Пендергаст продиктовал ему номер мобильного телефона, — а сейчас слушайте внимательно. В левой колонне у входной двери, на уровне примерно пяти футов над землей, отыщите скрытый отсек. Внутри вы найдете клавиатура кодового замка. Чтобы отключить сигнализацию и разблокировать дверь введите следующую комбинацию: 315-514-17-804-18.

Д’Агоста записал числа:

— О'кей.

— Пожалуйста, поторопитесь, Винсент, я очень сильно беспокоюсь.

— Я позвоню вам из особняка. Но я бы очень хотел знать, где вы пропадали все эти последние недели…

Тут он понял, что разговаривает с пустотой: Пендергаст уже повесил трубку.

— Винни…? — позвала его Лора.

Она больше ничего не сказала, да ей и не нужно было. Д’Агоста прочел на ее лице всю бурю бушующих в ней эмоций: облегчение, что Пендергаст оказался жив, и беспокойство о том, что все это значит, и в какое новое и опасное дело этот человек снова собирается вовлечь д’Агосту.

Он потянулся через стол и сжал ее руку.

— Я знаю. Я буду осторожен.

Затем лейтенант встал, поцеловал ее, залпом выпил свой кофе и поспешно покинул квартиру.

Пока д’Агоста вел машину через весь город, он безуспешно пытался уложить в голове мысль, что в особняке Пендергаста действительно могло что-то произойти. Не более трех недель назад он разговаривал с Проктором о прогрессе в поисках пропавшего агента и понял, что сдержанный и молчаливый шофер-телохранитель был практически настолько же компетентен в делах — особенно, связанных с охраной и безопасностью — как и сам Пендергаст. Лейтенант был уверен: не стоило поднимать панику лишь потому, что Проктор решил посвятить немного времени своим личным делам. В конце концов, может же человек хоть иногда брать себе выходной! Что до миссис Траск и Констанс, то они и раньше часто не отвечали на звонки, и у них не было сотовых телефонов.

Д’Агоста припарковал патрульную машину у парадного входа в особняк и вышел. Было четверть девятого, и большой дом выглядел спящим. Темный пассажирский фургон простаивал у тротуара, в его окне маячила табличка с надписью «Такси», но это ровным счетом ничего не значило: водитель мог припарковаться на перерыв или ждать пассажира из какого-нибудь соседнего здания.

Все было тихо. Тишину нарушил лишь глухой стук каблуков д’Агосты, когда он направился к входной двери по дорожке, ведущей в дому. После краткого поиска он обнаружил маленькую панель, скрывающую отсек с клавиатурой для ввода кодовой последовательности. Кодовый замок обнаружился, как только д’Агоста нажал на его внешнюю створку. Вытащив из кармана сложенный лист бумаги, он ввел код, и тут же раздался приглушенный щелчок. Через мгновение массивная парадная дверь была разблокирована.

Д’Агоста положил руку на ручку, повернул ее и толкнул. Дверь открылась с еле заметным шорохом. Перед лейтенантом раскинулась пустая прихожая, а за ней, чуть дальше, длинная столовая, погруженная в плотно переплетенные тени раннего утра. Оставив дверь открытой и пройдя в столовую, лейтенант уже открыл рот, чтобы позвать Констанс Грин, которая — как он предполагал — в это самое время, вероятнее всего, пила чай, расположившись в библиотеке, но что-то остановило его. Что-то в этой гнетущей тишине сильно обеспокоило его.

И тогда его осенило. В доме было выключено все внутреннее освещение, а в этой части особняка было совсем немного окон. Из-за этого д’Агоста представлял собой темную фигуру, стоящую в темной комнате. Если Проктор неожиданно увидит его, он признает в нем лишь некий неясный силуэт незваного гостя и может предпринять стремительные меры предосторожности, которые, наверняка, окажутся весьма неприятными для д’Агосты. Поэтому он отступил в тень, тянущуюся от стены, и оценил ситуацию в целом.