— И что именно вы нашли?
— Там была история о медведе-людоеде.
Кори нахмурилась:
— О медведе-людоеде? Не уверена, что…
— Идемте со мной.
Блум подошел к щитку с выключателями и щелкнул всеми разом, приложив к ним ладонь. Свет флуоресцентных ламп затопил архив. Кори вообразила, что слышит, как крысы с писком бросились наутек, увидев, как замигали трубки ламп, освещающие проходы один за другим.
Хранитель, а вслед за ним и Кори двинулись по длинному ряду между пыльными полками и деревянными шкафами с пожелтевшими, написанными от руки бирками. Наконец они достигли той части подвала, где стояли библиотечные столы, на которых громоздились картонные коробки. Среди них были три большие коробки с бирками «НБС». Блум подошел к одной из них, пошарил внутри и вытащил дешевую папку. Сдув с нее пыль, он принялся листать страницы.
— Вот она. — Он показал Кори старую фотокопию. — Это дневник Дойла. Если правильно говорить, то Конан Дойла, но это слишком длинно, правда?
В сумеречном свете он перелистал несколько страниц, а потом начал читать вслух:
«Я был в Лондоне по литературным делам. Стоддарт, этот американец, оказался превосходным парнем, он пригласил на обед еще двоих: Джилла, весьма занятного члена парламента от Ирландии, и Оскара Уайльда…»
Блум помолчал, перешел на неразборчивое бормотание, перелистал еще несколько страниц. Наконец нашел интересующий его пассаж:
«…Изюминкой вечера, если можно так выразиться, был рассказ Уайльда о поездке по Америке. Наверно, в это трудно поверить, но знаменитый эстет привлек к себе громадный интерес в Америке, в особенности на Западе, где в одном городке группа неотесанных шахтеров устроила ему бурную овацию».
Кори начала дергаться. У нее не оставалось времени на всякую ерунду. Она откашлялась и вежливо сказала:
— Не уверена, что Оскар Уайльд и Шерлок Холмс — это то, что мне нужно.
Но Блум продолжил чтение, подняв палец, призывающий ее к молчанию. Его ломкий голос перекрывал ее возражения.
«К концу вечера Уайльд, отдавший должное превосходному кларету, заказанному Стоддартом, тихонько рассказал мне историю, исполненную такого невыносимого ужаса, такой невыносимой мерзости, что мне пришлось извиниться и выйти из-за стола. Это была история о том, как за несколько лет до этого были убиты и съедены одиннадцать добытчиков серебра. Предположительно это сделал „седой медведь“ в шахтерском поселке, который называется Роринг-Форк. Подробности данного дела настолько отвратительны, что я не могу заставить себя предать их бумаге, хотя они произвели на меня неизгладимое впечатление и я думаю, что буду помнить их до гробовой доски».
Он помолчал, переводя дыхание.
— Вот вам, пожалуйста, одиннадцать человек, съеденных медведем гризли. В Роринг-Форке, ни много ни мало.
— Роринг-Форк? Это такой гламурный горнолыжный курорт в Колорадо?
— Он самый. Начинался он как город экономического бума, и добывали там серебро.
— А когда это случилось?
— Уайльд был там в тысяча восемьсот восемьдесят первом году. Так что трагедия произошла в тысяча восемьсот семидесятые.
Кори покачала головой:
— И как мне на этом материале написать работу?
— Одиннадцать скелетов людей, съеденных медведем? На них определенно будут следы прижизненных повреждений: следы зубов и когтей на обгрызенных, треснутых, надкусанных костях. — Блум произнес эти слова почти со смаком.
— Я изучаю судебную криминологию, а не медведологию.
— Верно. Но вы же знаете по вашим исследованиям, что многие, если не почти все, костные останки жертв убийства имеют такие повреждения, что их можно принять за причиненные животными. Посмотрели бы вы дела, связанные с такими случаями. Отличить повреждения, оставленные животным и оставленные убийцей, очень трудно. Насколько мне помнится, никто серьезно не исследовал подобные прижизненные костные повреждения. Вы можете внести серьезный вклад в криминологию.
«Вполне возможно, — подумала Кори, удивленная прозорливостью Блума. — И если подумать, то какой сказочный и оригинальный предмет для исследования».
Блум тем временем продолжал:
— Я почти не сомневаюсь, что по меньшей мере некоторые из этих несчастных рудокопов были похоронены на историческом кладбище Роринг-Форка.
— Вот в том-то и проблема. Не могу же я на реальном кладбище эксгумировать останки погибших в медвежьих когтях!
На лице Блума снова заиграла желтая улыбка.
— Моя дорогая Кори, единственное, что побудило меня рассказать вам об этом, — очаровательная статейка в сегодняшнем номере «Таймс»! Вы ее не читали?
— Нет.
— Старинный погост Роринг-Форка сейчас представляет собой груду гробов, сложенную на складе лыжного инвентаря. Понимаете, они переносят кладбище — получено разрешение на застройку этой территории.
Он посмотрел на Кори и подмигнул. Его улыбка стала еще шире.
Глава 3
На Лазурном Берегу Южной Франции, на утесе, что на мысе Кап-Ферра, в окружении цветущих бугенвиллей на каменном балконе отдыхал в лучах предвечернего солнца человек в черном костюме. Погода для этого времени года была теплая, и солнце золотило лимонные деревья, которые теснились вокруг балкона и спускались по крутому склону холма к Средиземному морю, заканчиваясь на полосе пустынного белого берега. Дальше была бухта, заполненная стоящими на якорях яхтами. На скалистой оконечности мыса возвышался древний замок, а за ним виднелся только голубой горизонт.
Человек полулежал в шезлонге, обтянутом узорчатой шелковой тканью. Его серебристые глаза были полузакрыты. Рядом с шезлонгом стоял столик с подносом, на котором находились четыре предмета: экземпляр поэмы Эдмунда Спенсера «Королева фей», небольшой бокал с ликером, стакан с водой и нераспечатанный конверт. Поднос два часа назад принес слуга, который теперь в тени портика ожидал дальнейших указаний. Человек, снимавший виллу, редко получал почту. На нескольких полученных им письмах был обратный адрес некой мисс Констанс Грин из Нью-Йорка; остальные вроде бы приходили из дорогой школы-пансиона в Швейцарии.
Время шло, и слуга уже начинал думать, что у болезненного джентльмена, нанявшего его за очень высокую плату, случился сердечный приступ, настолько неподвижным было его тело в течение последних нескольких часов. Но нет. Вялая рука шевельнулась и взяла стакан с водой. Налила немного в бокал с ликером, отчего желтая жидкость превратилась в мутноватую желтовато-зеленую. После этого человек поднял бокал, неторопливо отпил из него — глоток был долгим, — а затем поставил обратно на поднос.
И снова воцарился покой, а тени близящегося вечера протянулись еще чуть дальше. Прошло какое-то время. Рука снова шевельнулась, словно в замедленном просмотре, опять поднесла хрустальный бокал с ликером к бледным губам, человек снова сделал долгий, неторопливый глоток. Потом он взял книгу с поэмой. Снова тишина: человек погрузился в чтение, изредка переворачивая страницы. Предвечерний свет во всем своем блеске позолотил напоследок фасад виллы. Снизу сюда проникали звуки продолжающейся жизни: далекое столкновение голосов, сошедшихся в споре, плеск воды о борт яхты, двигающейся по заливу, чириканье птиц на деревьях, слабые звуки фортепьяно — кто-то играл упражнения Анона[7].
Наконец человек в черном костюме закрыл книгу, положил ее на поднос и обратил свое внимание на письмо. Продолжая двигаться так, будто он находился под водой, человек вскрыл конверт длинным полированным ногтем, вытащил письмо, развернул и принялся читать.
27 ноября
Дорогой Алоизий!
Отправляю Вам это письмо через Проктора, надеюсь, он сумеет доставить его Вам. Я знаю, Вы все еще путешествуете и, вероятно, не хотите, чтобы Вас беспокоили, но Вас вот уже год как нет дома, и я подумала, что Вы почти готовы к возвращению. Разве у вас не чешутся руки закончить поскорее отпуск, вернуться в ФБР и снова взяться за расследование убийств? Как бы там ни было, я хочу рассказать вам о моем исследовательском проекте, которым сейчас занимаюсь. Хотите — верьте, хотите — нет, но я уезжаю в Роринг-Форк, штат Колорадо!
Мне подсказали совершенно удивительную идею для работы. Постараюсь описать все покороче, потому что знаю, как вы нетерпеливы, но для объяснения мне придется сделать небольшой исторический экскурс. В 1873 году в горах за Континентальным водоразделом[8] от Лидвилла, штат Колорадо, было найдено серебро. В долине возник поселок шахтеров, который назвали Роринг-Форк по реке, протекающей рядом, и добытчики застолбили окружающие горы. В мае 1876 года на одной такой отдаленной делянке бродячий медведь гризли убил и съел одного из них. Он терроризировал поселок в течение всего лета. Город посылал охотничьи группы, чтобы выследить и убить его, но все тщетно, поскольку место там удаленное, а горы абсолютно непроходимые. Медведь остановился, лишь прикончив одиннадцать рудокопов — все они были искалечены и съедены. В то время об этом много говорили, много писали в местных газетах (оттуда-то я и узнала подробности), шериф составлял доклады и всякое такое. Но Роринг-Форк — место отдаленное, и про эту историю забыли, как только убийства прекратились.
Добытчиков похоронили на кладбище в Роринг-Форке, и вскоре уже никто не вспоминал об этом. Потом руда истощилась, шахты закрылись, население Роринг-Форка сократилось, а со временем он вообще стал городом-призраком. Но в 1946 году эти земли купили инвесторы и превратили его в горнолыжный курорт (в наши дни он, конечно, один из самых модных курортов в мире), где средняя стоимость дома составляет более четырех миллионов!
Такая вот история. Этой осенью старое кладбище Роринг-Форка было раскопано, чтобы освободить место под застройку. Останки сейчас находятся в старом ангаре высоко на склоне, и все спорят, что с ними делать. Сто тридцать гробов, из которых в восьми останки тех, кого убил гризли. (Трое остальных либо утрачены, либо так никогда и не были найдены.)
И вот теперь я могу сказать Вам о теме моей работы:
Всеобъемлющее исследование прижизненных травм костных останков восьми серебродобытчиков, убитых медведем гризли и захороненных на старом колорадском кладбище.
Никто еще не проводил широкомасштабных исследований прижизненных повреждений, нанесенных крупным хищником. Никогда! Понимаете, люди не так уж часто погибают в лапах зверей. Мое исследование будет первым.
Мой научный руководитель, профессор Грег Карбон, отверг две темы, предложенные мною ранее, и я рада, что этот, простите за выражение, ублюдок так поступил. Он бы и эту тему отверг по причинам, которыми я не хочу Вас нагружать, но я воспользовалась Вашими методами и наложила свои потные ручонки на личное досье Карбона. Я чувствовала: он слишком уж идеален — до недостоверности. Несколько лет назад он трахал студентку из одной своей группы, а когда она порвала с ним, ему хватило глупости провалить ее на экзамене. Она пожаловалась. Но не на совращение, а на экзаменационную отметку. Никаких законов нарушено не было (девице уже перевалило за двадцать), но этот подонок влепил ей «F», тогда как она заслуживала «А». Дело замяли, девица получила свое «А», и ее грант на обучение был продлен до конца года — то есть откупились от нее, чтобы не устраивать скандала. Я в этом не сомневаюсь.
В наши дни можно найти кого угодно, вот я и отследила ее и позвонила. Ее зовут Молли Дентон, она работает полицейским в Вустере, штат Массачусетс. Она лейтенант, имеет награды, служит в отделе по расследованию убийств — ни больше ни меньше. Господи боже, чего она только не рассказала мне про моего научного руководителя! И вот я отправилась к Карбону, вооруженная парой ядерных боеголовок — так, на всякий случай.
Жаль, что Вас там не было. Все прошло как по маслу. Прежде чем рассказать про мою новую идею, я этак вежливенько, спокойненько сказала, что у нас есть общая знакомая — Молли Дентон. И улыбнулась ему во весь рот, чтобы у него не оставалось никаких сомнений. Он побледнел. Ему не терпелось перейти к вопросу о моей работе, он хотел узнать, что я собираюсь предложить. Он внимательно выслушал меня, тут же согласился, сказал, что такой замечательной идеи не слышал многие годы, и пообещал, что проведет мое предложение через факультетский комитет. А потом — и это была лучшая часть — он предложил мне как можно скорее отправиться в Роринг-Форк. Стал как шелковый.
Как раз сейчас начались зимние каникулы, и я через два дня уезжаю в Роринг-Форк. Пожелайте мне удачи. А будет настроение — напишите и перешлите письмо через вашего приятеля Проктора, который получит мой адрес в Роринг-Форке, как только я его узнаю.
С любовью,
Кори.
P. S. Чуть не забыла сказать вам самое интересное про мою работу. Хотите — верьте, хотите — нет, но про гризли-людоеда я узнала из дневника Артура Конан Дойла! А Дойл узнал эту историю, представьте себе, от самого Оскара Уайльда за обедом в Лондоне в 1889 году. Уайльд, похоже, собирал всякие страшные истории, а эту он узнал во время лекционной поездки по американскому Западу.
