Несколько сотен, возможно, даже тысяча последователей, теперь хлынула к потухшей куче тщеславия, и их было так много, что полицейские оказались временно ошеломлены их натиском. Несостоявшиеся праведники хватали охапки денег, серебряные ложки и облигации на предъявителя, ювелирные изделия, часы и обувь, жадно растаскивая кучу тщеславных вещей, которые они же и принесли, чтобы сжечь, а затем с добычей прятались в темноте среди деревьев, сопровождаемые криками восторга и триумфа.

Эхо выстрела медленно затихало, а Озмиан выжидал, пока Пендергаст снова откроет глаза.

— Ой. Промахнулся.

Но магнат не увидел во взгляде агента ожидаемой реакции.

— Вам дать еще десять минут форы, или я могу закончить это все здесь и сейчас?

Пендергаст промолчал.

— Отлично. Я в игре. Вы получите еще десять минут. Но, пожалуйста, постарайтесь быть чуть более сообразительным. Вторых шансов больше не будет, — он взглянул на часы. — У нас на охоту остался час и тридцать пять минут, — дулом своего пистолета он указал в сторону «Лес Баера» Пендергаста, лежащего в куче рухляди. — Давайте. Поднимите его — только двумя пальцами — и уходите. Я останусь здесь на десять минут, чтобы еще раз дать вам фору на старте.

Добыча наклонилась, потянувшись к пистолету.

— Спокойно. Не делайте ошибку, думая, что вы сможете выстрелить, прежде чем я снесу вам голову.

Подняв пистолет двумя пальцами, Пендергаст засунул его за пояс.

Озмиан достал ключ из кармана и показал его Пендергасту.

— Я использовал часть времени своего ожидания, когда вы были на выступе, чтобы забрать ключ от этих комнат со стола санитара, — с пистолетом, все еще направленным на Пендергаста, он отпер дверь и открыл ее, а затем выбросил ключ в окно, во мрак ночи. — Еще раз напоминаю, что здесь мы равны: никаких преимуществ. А сейчас — уходите. Десять минут.

Пендергаст бесшумно вышел из комнаты. За дверью он обернулся и ненадолго встретился взглядом с Озмианом. К удивлению магната, пораженческий облик агента изменился: сейчас в его взгляде появилось что-то похуже, своего рода реальное отчаяние… или это было только его воображение? Но его противник уже исчез.

Озмиан остался ждать, используя десятиминутный перерыв, чтобы мысленно сконцентрироваться и подумать о том, куда отправится Пендергаст и что он может сделать. Он был уверен, что на этот раз его противник не будет тратить драгоценное десятиминутное преимущество на то, чтобы определить его предполагаемую точку выхода. Заставит ли он его вести быструю погоню через все здание, пытаясь запутать следы? Или он попытается устроить еще одну ловушку? Озмиан не был уверен, каким будет следующий шаг этого человека: животные под давлением близкого преследования иногда вели себя непредсказуемо. Его единственная уверенность заключалась в том, что Пендергаст попытается воспрепятствовать охоте или изменить правила — и эта мысль вызывала у него дрожь предвкушения.

Пендергаст промчался по коридору и спустился по лестнице, пытаясь нарастить как можно большее расстояние между собой и Озмианом. Он мог бежать быстрее, чем Озмиан мог идти по следу, поэтому ключ к победе заключался в сложном длинном следе и возможности тем самым выиграть для себя еще немного времени. Он снова миновал лестницу и следующий темный коридор, далее — опять спуск и подъем, и так от этажа к этажу. Таким образом, Пендергаст создавал длинную, непредсказуемую и запутанную цепочку следов для своего противника.

Пока он бежал, он сделал все возможное, чтобы подавить нехарактерное для него чувство отчаяния. Несмотря на то, что он предвидел наличие второго шанса, к этому моменту его обошли уже дважды. Возможно, он и получил психологическое понимание противника, но как он мог обратить это в свою пользу? Агент осознал, что его основная ошибка заключалась в том, что он думал, что может сыграть в игру Озмиана и победить его, что он мог опередить своего противника. Сейчас он играл в шахматы с гроссмейстером и начал осознавать — разбитый в пух и прах на полпути — что, продолжив, он наверняка проиграет.

Если…

Если только он не поменяет саму игру. Да: изменит шахматы, скажем на… крэпс. Весьма азартная игра.

Он вспомнил, что на подходе к Зданию 93 в глаза ему бросилось его западное крыло, которое было частично сожжено и выглядело сильно неустойчивым. Это будет обстановка, которая может дать ему ту самую непредсказуемость, которую он так искал.

Спонтанное путешествие привело его в большое помещение, где он остановился, чтобы перевести дыхание и подумать о своем следующем шаге. Он находился снова на первом этаже где-то в задней части больницы. Осмотревшись, агент понял, что стоит в какой-то комнате декоративно-прикладного искусства. Длинные пластиковые столы были усеяны наполовину законченными заготовками, разоренными временем и крысами.

Пендергаст быстро осмотрел мастерскую в поисках чего-нибудь полезного. Истлевшее плетение, лежащее на небольшом ткацком станке, детские акварели, прикрепленные к пробковой доске, сморщенные высохшие куски глины, частично сформированные в гротескные формы, лежащие на одном из столов, искривленные пластиковые вязальные спицы с наполовину связанными шарфами — на другом. В дальнем конце комнаты вокруг лампового телевизора 1950-х годов были устроены стулья, экран был разбит и его осколки валялись на полу.

Пендергаст схватил несколько незаконченных шарфов, вытащил из них вязальные спицы и обмотал ими ноги. Отправившись дальше, он увидел улучшение в тех следах, которые оставлял: хотя они и были видны, они все же стали значительно слабее, и теперь их стало еще труднее читать среди троп предыдущих посетителей. Но на этот счет он не питал никаких иллюзий: Озмиан наверняка сможет преследовать его даже по этому пути, пусть это и потребует от него больше внимания. Единственный плюс заключался в том, что это подарит Пендергасту еще немного времени.

Теперь он направился на запад, к разрушенному крылу, двигаясь как можно легче. Минуя комнату за комнатой, один коридор за другим, поворот за поворотом, он начал улавливать едкий запах старого огня. И затем, пройдя кухню, он подошел к коридору, который наверняка вел в сожженное крыло. Теперь он был достаточно далеко от Озмиана, чтобы осмелиться использовать свой фонарь. Он щелкнул выключателем и направил луч на почерневший интерьер.

То, что он увидел, заставило его остановиться. Стены были наклонены и изогнуты, некоторые частично обрушились. Потолки провалились, создав груды обугленных деревянных балок и отколотых бетонных блоков и обнажив скрученную путаницу арматуры. И это был только первый этаж — девять этажей здания возвышались над ним, едва удерживаемые этими неустойчивыми стенами. Оценив повреждения, он понял, что пожар произошел не так давно — вероятнее всего, в прошлом году.

К ближайшей стене был прибит самодельный плакат, написанный серебряным маркером на почерневшем куске фанеры.

«ПРИВЕТСТВУЮ ВАС, КОЛЛЕГИ СТАЛКЕРЫ!

СЛУШАЙТЕ, ВАЛИТЕ ОТСЮДА: ЕСЛИ ВЫ ХОТИТЕ ИССЛЕДОВАТЬ КРЫЛО «Д», ПРЕДСТАВЛЯЯ СЕБЕ УНИКАЛЬНУЮ ЗАДАЧУ И РЕДКОСТНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ, ДВАЖДЫ ПОДУМАЙТЕ. ЭТО МЕСТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОПАСНО. ЕСЛИ КТО-НИБУДЬ ЗДЕСЬ ПОГИБНЕТ, ЭТО ЗАКРОЕТ ДОСТУП СЮДА ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ. ПОЭТОМУ, ПОЖАЛУЙСТА, НАСЛАЖДАЙТЕСЬ ОСТАЛЬНОЙ ЧАСТЬЮ ЗДАНИЯ 93, НО ДЕРЖИТЕСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ КРЫЛА «Д». НЕ ЗАБЫВАЙТЕ БЕССМЕРТНЫЕ СЛОВА САМОГО ВЕЛИКОГО ИСКАТЕЛЯ ВСЕХ ВРЕМЕН:

ОСТАВЬ НАДЕЖДУ ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ».

После секундного колебания Пендергаст вошел в темноту пахнущего гарью лабиринта.

Озмиан не спешил идти по следу, наслаждаясь удовольствием от самого процесса слежки. В спешке не было необходимости: время было на его стороне. Несмотря на то, что до этого момента его добыча разочаровывала его, этот агент явно был умным и опасным, и недооценивать его стало бы смертельной ошибкой. И он учился, действуя все лучше и лучше.