— Но это же незаконно. Разве они не должны останавливать строительство, если там обнаружено что-то важное?

— Но если все перерыто с самого начала, то как доказать существование чего-то археологически значимого? Строители каждый день уничтожают десятки подобных памятников.

Смитбек пробормотал несколько слов, призванных продемонстрировать его справедливое негодование столь безнравственными действиями строительных магнатов, и принялся за бифштекс. Он умирал от голода. Нигде в Америке не готовят бифштексы лучше, чем в «Кафе художников». Да и порции здесь приличного мужского размера, не идущие ни в какое сравнение с крошечными, слегка обрызганными соусом сооружениями в центре гигантской тарелки…

— Как ты думаешь, почему девушка зашила письмо в платье?

Смитбек оторвал глаза от тарелки, отпил из бокала красного вина, отрезал кусочек от божественного бифштекса и сказал:

— Любовное письмо, наверное.

— Чем больше я о нем думаю, тем более важным оно мне кажется. По меньшей мере оно может помочь нам узнать, кем были эти люди. Если одежда исчезнет, а тоннель перестанет существовать, нам этого никогда не выяснить. — Нора внимательно смотрела на журналиста, не притрагиваясь к еде. — Теперь я абсолютно уверена, что находка имеет археологическое значение, черт бы их всех побрал!

— Скорее всего, как ты сказала, там уже ничего не осталось.

— Рабочий день шел к концу, а я спрятала платье в глубине ниши.

— Они увезли его вместе со всеми остальными вещдоками.

— Не думаю. В дальней стене ниши было углубление. Туда я и затолкала платье. Они могли его и не заметить.

В глазах Норы загорелся огонек, который ему, увы, доводилось видеть и раньше.

— И не помышляй, Нора! — торопливо заявил он. — Стройка наверняка охраняется, а света там больше, чем на театральной сцене. Даже не думай об этом.

— Ты пойдешь со мной. Ночью. Я должна добыть это письмо.

— Перестань. Тебе даже неизвестно, письмо ли это. Может быть, там всего лишь квитанция из прачечной…

— Даже квитанция может послужить важным ключом.

— Нас там арестуют.

— За себя не ручаюсь, а тебя — точно нет.

— Как это?

— Я буду отвлекать охрану, пока ты будешь перелезать через забор. Твой вид не вызовет никакого подозрения. — По мере того как она говорила, огонек в ее глазах разгорался все ярче. — Да. Ты будешь одет как бездомный бродяга, который… ну, скажем… копается в мусоре. Если тебя поймают, то в худшем случае слегка намылят шею, а в лучшем — просто выбросят с площадки.

Идея Норы возмутила журналиста до глубины души.

— Я — бездомный бродяга?! Ни за что! Бродягой будешь ты.

— Нет, Билл, это не сработает. Я буду проституткой.

Вилка с последним кусочком бифштекса замерла у губ Смитбека.

Нора посмотрела на его изумленную физиономию и сказала:

— Ты закапал соусом всю грудь своего нового прекрасного итальянского костюма.

Слегка дрожа от холода, Нора выглянула из-за угла дома на Генри-стрит. Ночь выдалась прохладной, а ее мини-юбка и топик в обтяжку, мягко говоря, не очень согревали. И лишь толстый слой краски на лице придавал ей стойкости. Со стороны Чатам-сквер до нее доносился приглушенный шум уличного движения, а чуть впереди зловеще темнела громада Манхэттенского моста. Шел третий час ночи, и улицы Нижнего Ист-Сайда были пустынны.

— Ну и что же ты там увидела? — спросил стоящий за ее спиной Смитбек.

— Площадка хорошо освещена. Но охранник, как мне кажется, всего один.

— Что он делает?

— Сидит на стуле и читает книгу.

Смитбек недовольно поморщился. Его очень огорчила та легкость, с которой он смог превратиться в бездомного бродягу. На всегда элегантном журналисте был лоснящийся от времени длинный черный плащ. Под плащом скрывалась не первой свежести ковбойка. Грязные синие джинсы пришли на смену безукоризненно отутюженным брюкам, а ноги украшали изрядно разбитые кеды. Переодеться не составило труда, поскольку в стенном шкафу Смитбека хранилась порядочная коллекция старого тряпья. Дополняли общую картину несколько мазков сажи на физиономии, смазанные оливковым маслом волосы и несколько пластиковых пакетов с грязным бельем.

— Как он выглядит?

— Большой и ужасный.

— Перестань валять дурака, — сказал Смитбек.

Ему было вовсе не до шуток. Остановить в таком одеянии такси в районе Верхнего Вест-Сайда было невозможно, и им пришлось воспользоваться подземкой. Подвалить к Норе никто не пытался, но многие провожали парочку взглядами, явно не понимая, как дорогая девица по вызову оказалась в обществе опустившегося бродяги.

— Твой план никуда не годится, — сердито сказал Смитбек. — Ты уверена, что справишься?

— У нас сотовые телефоны. Если мне будет что-то угрожать, я начну вопить как недорезанная, а ты тогда позвонишь по номеру 911. Но не дрейфь. До этого дело не дойдет.

— Точно. Он весь уйдет в лицезрение твоих сисек, — произнес Смитбек с несчастным видом. — На тебе такой топик, что ты вполне могла вообще ничего не надевать.

— Не сомневайся. Я смогу за себя постоять. Запомни: платье — в предпоследней нише справа. Найди щель в задней стене. Оно наверняка еще там. Как только выберешься со стройки, сразу звони. А теперь — вперед.

Нора вышла в свет уличного фонаря и двинулась по тротуару по направлению к входу на строительную площадку. Ее туфли громко стучали по асфальту, а пышные груди при ходьбе слегка покачивались. Неподалеку от запертой железной цепью калитки она остановилась, порылась в маленькой золотой сумочке и издала негромкий, но хорошо слышный стон разочарования. Нора чувствовала, что взгляд охранника уже прилип к ней. Она выронила губную помаду и нагнулась, давая возможность стражу оценить все достоинства ее наряда. Чуть подкрасив губы, девушка снова порылась в сумке, выругалась и огляделась по сторонам, задержав взгляд на охраннике, который, в свою очередь, неотрывно пялился на нее. Книга валялась на земле рядом со стулом.

— Вот дерьмо. Оставила сигареты в баре, — сказала она, сверкнув улыбкой.

— Возьмите мою, — сказал охранник и поспешно поднялся со стула.

Нора подошла к калитке и взяла через ячейку сетки предложенную сигарету. При этом она встала так, чтобы охранник оказался спиной к строительной площадке. Оставалось надеяться, что Смитбек будет действовать достаточно быстро.

Охранник достал зажигалку.

— Подождите, я отопру калитку.

Нора ждала с сигаретой в пальцах.

Парень распахнул калитку и щелкнул зажигалкой. Нора склонилась над язычком племени и затянулась, надеясь, что не закашляется.

— Спасибо.

— Не за что, — сказал охранник.

Это был молодой человек с песочного цвета шевелюрой. Не толстый, но и не худой. Силачом он не выглядел, а вид у него был слегка обалделый. Ее внешность явно его смущала. Вот и хорошо.

— Чудная ночь, — сказала Нора, сделав вторую затяжку.

— Вам, наверное, холодно.

— Немного.

— Возьмите это. — Он стянул с себя куртку и галантно накинул на плечи Норы.

— Спасибо.

Парень выглядел так, словно не мог поверить свалившемуся на него счастью. Нора знала, что выглядит очень привлекательно и что ее фигура благодаря многолетним странствиям по пустыням с рюкзаком за спиной обрела прекрасную форму. Яркий макияж внушал ей чувство уверенности. Парень никогда не узнает в сотруднице Музея естественной истории девицу легкого поведения.

Одним словом, она в этом наряде казалась себе развязной, смелой и сексуальной. Это ощущение, как ни странно, ей очень нравилось.

До ее слуха долетело какое-то дребезжание. Смитбек, видимо, начал карабкаться через ограду.

— Вы работаете здесь каждую ночь? — спросила она.

— Пять ночей в неделю, — сказал охранник. Парень так нервничал, что его кадык судорожно двигался под кожей. — После того, как началось строительство. А вы… э… живете где-нибудь поблизости?

Нора мотнула головой в направлении реки и спросила: