Юноша сделал несколько глотков и снова откинул голову на подушку.

— Спа… спасибо.

Голос звучал еще слабо, но юноша пришел в себя и уже не бредил. Температура спала, лекарства начали действовать, длительный сон немного укрепил его силы.

Помолчав, юноша поднял руку с наручником на запястье и спросил:

— Зачем?

— Ты знаешь зачем. А я хочу знать, зачем ты пришел сюда.

— Потому что ты… отец.

— Отец, — повторил Пендергаст, словно пробуя на вкус незнакомое слово. — Откуда ты это знаешь?

— Я слышал… разговор. О тебе. Пендергаст. Мой отец.

Агент не ответил. Юноша снова заворочался:

— Они знают… что я здесь?

Он говорил неуверенно, со странным акцентом, отчасти похожим на немецкий, но более мягким, приятным на слух. Вероятно, португальским. Его чисто вымытое лицо оказалось бледным и болезненным, под кожей проступали голубые вены. Под глазами юноши обозначились темные круги, словно от ушибов, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу.

— Если ты про полицию, — произнес Пендергаст сухим, ледяным тоном, — то я им не звонил. Пока.

— Не полиция… — сказал юноша. — Они.

— Они?

— Остальные. Мой… мой брат.

Наступила глубокая, вязкая тишина, а затем Пендергаст спросил изменившимся, чужим голосом:

— Твой брат?

Юноша закашлялся и попытался сесть в кровати:

— Можно еще воды?

Отложив в сторону свой сорок пятый калибр, Пендергаст подошел к юноше, подложил ему подушку под спину и поднес стакан. На этот раз юноша пил с жадностью, до самого дна.

— Я голоден, — пожаловался он.

— Поешь, когда придет время, — ответил Пендергаст, усаживаясь обратно в кресло и возвращая в карман револьвер. — Итак, ты сказал, твой… брат?

— Мой брат.

Пендергаст нетерпеливо посмотрел на юношу:

— Хорошо. Расскажи мне о нем.

— Это Альбан. Мы… близнецы. Вроде того. Это он убивал. Он резал меня. Он думает, что это lustig. Весело. Но я убежал. Они не приходили за мной?

В его интонациях появился страх.

Пендергаст встал, подошел к окну, затем повернулся. Его стройный силуэт в полумраке казался призрачным.

— Дай мне разобраться, — глухо проговорил он. — У тебя есть брат-близнец, который убивает людей в отелях Нью-Йорка. Он держал тебя взаперти и отрезал части твоего тела — мочку уха, пальцы на руке и ноге, чтобы оставить их на месте преступления.

— Да.

— Но почему ты пришел ко мне?

— Ты… отец. Или нет? Альбан… так говорил. Он часто разговаривал о тебе с остальными. Они не знают, что я все слышу. И понимаю.

Пендергаст застыл на месте и долго ничего не отвечал. Потом подошел к креслу и тяжело опустился в него, как будто движения причиняли ему боль.

— Вероятно, — заговорил он снова, проводя рукой по бледному лбу, — тебе придется повторить с начала. Расскажи мне все, что знаешь. Где ты родился, как это произошло, кто такой твой брат Альбан и что вы делаете здесь, в Нью-Йорке.

— Я попробую. Но я мало знаю.

— Постарайся.

— Я родился в… Бразилии. Они называли это место Нова-Годой[368]

Пендергаст насторожился:

— Твоя мать была…

— Я ни разу не видел свою мать. Альбан был хороший близнец. А я… плохой.

— Как тебя зовут?

— У меня нет имени. Только хорошим близнецам дают имена. Я… Сорок седьмой.

— А что значит хороший и плохой близнец? В чем разница?

— Не знаю, как это происходит. Не уверен. Хорошие близнецы получают весь хороший материал, а плохие — плохой. Хорошие близнецы учатся в школе, занимаются спортом, проходят подготовку. Их хорошо кормят. А мы… работаем в поле.

Пендергаст поднялся медленно и тихо, словно изумленная тень.

— Значит, в Нова-Годой полно близнецов?

Юноша кивнул.

— И твой близнец, этот Альбан, он совершил все эти убийства?

— Он… любит это.

— Почему он убивает?

Юноша пожал плечами.

— А как ты убежал?

— Они считают меня глупее, чем есть. Я обманул их и убежал. — Он то ли всхлипнул, то ли икнул. — Надеюсь, они не придут за мной.

— Где тебя держали?

— Это было… под землей. Длинный тоннель, старый, холодный. Они держали меня… в большой печи. Холодной, большой, как эта комната. Грязные кирпичи, грязный пол. Тяжелая металлическая дверь. В последний раз… они забыли запереть.

— И?

— Я убежал. Просто убежал.

— Как ты нашел меня?

— Я слышал, они говорили, что ты живешь в роскошном доме. В доме «Дакота». Я спрашивал о нем. Один незнакомец помог мне, подвез на своей желтой машине. Дал мне вот это.

Он показал на несколько мятых купюр, которые мисс Ишимура вынула из кармана его джинсов.

Пендергаст достал из кармана ключ и снял наручники с запястья юноши.

— Извини, — сказал он. — Я все неправильно понял.

Юноша улыбнулся:

— Пустяки. Я… привык к ним.

Пендергаст нажал кнопку возле двери, и через мгновение вошла мисс Ишимура. Агент повернулся к ней и быстро проговорил:

— Будьте любезны, приготовьте завтрак нашему гостю. Яичница, колбаса, гренки, апельсиновый сок. Спасибо.

Затем он вернулся к разговору:

— Значит, кто-то посадил тебя в такси? Ты долго ехал?

— Очень долго. Вокруг было много-много машин.

— Что ты еще помнишь? Вы проезжали по мостам или тоннелям?

— Мы ехали по большому мосту через реку. — Он покачал головой, вспоминая. — Много зданий, очень высоких.

Пендергаст взял трубку внутреннего телефона.

— Чарльз? То такси, на котором приехал мальчик. Мне нужен его номер. Посмотрите записи камер наблюдения и сообщите мне сразу, как только найдете. Спасибо.

Он повесил трубку и подошел к юноше, лежащему в кровати. Такому потерянному, испуганному, беззащитному.

— Давай проверим, правильно ли я понял твой рассказ. Ты и твой брат — близнецы, родились и выросли в Бразилии. Вероятно, вы были частью какого-то эксперимента. В результате чего он получил все необходимые качества, хороший генетический материал, а тебе достался плохой, так сказать нежелательный. Правильно?

— Они говорят, что мы — отходы. Мусор.

— И каждый из вас получил номер. Твой номер — сорок седьмой.

— Да, сорок седьмой.

— Значит, там должно быть много таких, как ты.

Юноша кивнул:

— Можно открыть занавески? Пожалуйста. Я хочу видеть свет.

Пендергаст подошел к окну и отдернул занавески, пропуская в комнату лучи унылого желтого зимнего солнца, низко висящего над шиферной кровлей, фронтоном, башенками и мансардными окнами знаменитого здания. Юноша со счастливым выражением на бледном лице повернулся к свету.

Пендергаст тихо сказал:

— Первым делом тебе нужно имя. Настоящее имя.

— Я не знаю, как меня называть.

— Тогда я сам назову тебя. Как тебе нравится имя… Тристрам?

— Прекрасное имя. А я могу называть тебя… отец?

— Да, — ответил Пендергаст. — Да, пожалуйста, называй меня… — Ему потребовалось усилие, чтобы произнести это слово: — Отец.

Кори стояла у дальнего конца торговой площадки дилерской компании «Джо Рикко Шевроле-Кадиллак», на которой сверкали в холодном солнечном свете выстроившиеся в ряд новые автомобили и грузовики. Наступили тяжелые времена, в особенности в округе Аллентаун, и ее сразу выставили за дверь, как только поняли, что она не собирается покупать машину, а просто ищет работу.

Она была вне себя от злости. Ради этого визита ей пришлось сходить в местную парикмахерскую. Обесцветить ее лиловые волосы оказалось дьявольски трудно, и в конце концов после небольшого скандала их просто окрасили в черный цвет и подстригли до уровня плеч. Теперь она выглядела в ретро-стиле середины прошлого века, который ей по-своему нравился, но все-таки был слишком уж старомодным. Сшитый на заказ серый костюм, туфли-лодочки и легкий макияж окончательно превратили Кори из готки в яппи[369]. В результате от выданных Пендергастом трех тысяч остались сущие слезы.