— И зачем тебе шахматы? — заскучав, спросил Александр Петрович.

— Чтобы уметь просчитывать противника на несколько шагов вперед, для начала в такой вот модели.

— По прошлым способностям соскучился?

— Да там сплошное читерство было. Вот без магии бы научиться!

Дядя снисходительно усмехнулся и обернулся к подошедшей к ним Лизе. Она кивнула ему и уставилась на доску, а через минуту подсказала:

— Конем закройся.

— Эй, молодежь! Двое на одного нечестно!

— Да какое тут честно, когда он вторую неделю всего играет?

Александр Петрович уже с уважением посмотрел на Илью и сам переставил коня на нужную клетку.

Обещание Майки отдать архив отца радовало Яна вплоть до того момента, когда грузовик этот самый архив привез к дому Генри Миллера, и рабочие принялись разгружать тяжелые коробки. С такими запасами они теперь с Милой не только ковид здесь просидят — на всю жизнь останутся! Потому что денег у него после продажи дома, конечно, хватит, но даже в питерскую квартиру Милы это добро не уместится. Хотя чего скромничать, денег и без продажи теперь наберется, потому что покойный Дерек Штаут своей попыткой увеличить их с Ланой инфошум заодно неплохо так прорекламировал творчество Яна, ведь последний ролик на канале сестры был как раз про его книгу «След солнца». Еще и с иллюстрациями Милы, которые сам Ян увидел уже здесь в Лондоне, потому что сначала возился с Рубежами и спасением мира, а потом узнал о смерти деда и внезапном завещании, хотя ничего вроде бы не предвещало. Ну, если не считать все эти выходки Генри до этого, потому что их при всем желании было сложно принять за чистую монету.

И вот коробки заполнили гостиную. Машина уехала. А Ян стоял и думал, куда дальше тащить это добро и никак не мог придумать. Спустившаяся из мастерской Мила охнула при их виде и покачала головой.

— В библиотеке столько места нет.

— Угу, — Ян вздохнул.

— В подвале уже документы, оставшиеся от Генри, но часть можно туда убрать.

— Угу…

— Хорошо, что карантин, да? — она улыбнулась и пояснила: — Раз гостей не предвидится, оставляй пока все здесь. А потом постепенно расставишь по полкам и шкафам. Мы ведь остаемся, я правильно поняла?

— Только если ты не против, — поспешно заверил он.

Мила прошла к нему и, поднявшись на цыпочках, поцеловала в небритую щеку, позволяя себя обнять.

— С любимым рай и в шикарном лондонском особняке, — доверительно сообщила она и, не выдержав, рассмеялась.

— Я серьезно, — нахмурился Ян. Ему не хотелось причинять ей неудобств, не после всего, что она пережила.

— И я серьезно. Честно. Здесь все не так, как в поместье или в Питере, и это даже помогает — проще отвлечься. Поэтому копайся в своих секретных документах, сколько душа пожелает.

— Спасибо, — он склонился к ней и, прижавшись лбом ко лбу, поцеловал. — Я это очень ценю. Но если вдруг что…

— Я скажу, — пообещала Мила.

— Хорошо. Просто… Там столько всего открылось, что быстро при всем желании не переварить… Про это книжку бы написать. Серьезную такую, тяжелую, только, боюсь, как ни пиши, все равно фэнтези получится.

— А давай нарисуем? — предложила вдруг она. — Я как раз видела в документах, присланных Чеширом, зарисовки. Графические романы сейчас хорошо идут, и об истории может узнать больше людей, которым потом можно и текст продать в нагрузку.

Ян задумался. Желание написать Magnum opus всегда боролось в нем с желанием стать известным, причем не только для русскоязычного читателя. Мила же предлагала убить всех зайцев одним выстрелом, и ей было сложно отказать не только из-за красивых глаз.

— Надеюсь, — задумчиво пробормотал он, — Нетфликс не сделает потом из меня гея-афроамериканца с одной ногой.

— Ой, — Мила испуганно прикрыла рот ладошкой. — И из меня чур тоже!

Макс оказался не единственным выжившим из чистильщиков, но чувствовал ответственность за семьи погибших, ведь это он отправлял их в рейды на Внешнем Рубеже и потом поставил охраной в поместье Густафа Маркони. За последнее особенно винил себя, хоть и сам чуть не погиб. Ну а кто тогда, если не он? Не мальчишку же, который и предупредить пытался с этим его амулетом, и жизнь потом спас! Еще и с возвращением дочери от Врат помог и, кажется, обрубил по всей Земле магию, за что его хотелось и похвалить, и прибить одновременно. Но бить детей Макс завязал еще в прошлой жизни, в самом ее начале, а новую — уже третью — начинать стоило с чего-то хорошего, и он даже знал с чего именно. Оставалось уговорить Александру, найти бы только подходящие слова.

Время шло, слова не находились, насущные дела, связанные с помощью семьям погибших на Внешнем Рубеже, закончились, ведь ему с этим помогали другие выжившие, в том числе Денис и Николас. Оставалось одно — самое важное и самое сложное, и пришлось идти к Саше прямо так, без слов, с тянущими смыслами «ну» или «это», бьющими по уверенности и самооценке. Старый совсем стал. Евгенич сказал бы, что давно пора, но для него самого это оказалось неприятной неожиданностью.

— Витечка, — отрываясь от новой книги Яна, сказала Александра, — давай без подводки. Ты же знаешь, чистосердечное признание будет учтено как смягчающее обстоятельство. Чего натворил?

— Да еще не успел, — он вздохнул и присел рядом с ней на диван.

— А чего хочешь натворить?

— Помнишь Криса?

Саша мотнула головой и отложила книгу на журнальный столик.

— Ну такой…

— Без разницы какой. Не помню. Но судя по всему, он один из погибших в поместье Маркони?

— Угу…

— И?

— У него мальчишка остался, совсем один. Я своего брата — ну, Максима, отца Леры — попросил, чтобы пока приютил, но там надо бы официально усыновить…

— И?

— И ты не хочешь, случайно, побыть мамой еще для одного пацана-сироты?

Александра вздохнула. На ее лице отчетливо проступило сомнение, собралось сеткой мелких морщин в уголках глаз и отчетливыми линиями на лбу. История с Вратами тяжело ей далась, хоть и не так тяжело, как самому Максу, впрочем, оба были близки к смерти, и еще непонятно, кто ближе. И словно бы прочитав в его глазах эти размышления, она снова вздохнула и спросила:

— Сколько ему?

— Девять. Андреем зовут. Сообразительный, но такой потерянный…

— Слезы из меня давить не надо.

— Да я не… Ну, самую малость.

— И малость не надо. А с мальчиком — ладно, давай попробуем. — Заметив, как он облегченно выдохнул, Саша хитро улыбнулась: — Но детям о новом члене семьи сообщаешь сам, хорошо?

Он поцеловал ей руку и посмотрел в глаза.

— Знаешь, что я в тебе больше всего люблю?

— Сказала бы «сиськи», да возраст не тот, так что нет, не знаю.

— Твое умение опускать меня с небес на землю. Да-да, в курсе, и обязательно обращусь еще, но спасибо. Что бы я без тебя делал?

— А тебе Илья не рассказывал? — удивилась Александра и рассмеялась, когда он насторожился. — Да расслабься, там всего одна история была из вероятностей, где меня не было, а ты разбился на мотоцикле, оставив после себя одного-единственного сына, и вовсе не Яна.

Не врала — пророк и впрямь в день закрытия Врат рассказывал всем желающим про миры, в которых побывал, когда выпал в череду вероятностей. Макс тогда был еще слаб после ранения и почти все время проспал, а Саша, оказывается, послушала.

— Ну чего задумался? — она шутливо толкнула его в плечо, приводя в себя. — Иди звони Максиму Валерьевичу, скажи, приедем за мальчиком. Раз уж решилась, надо сразу брать. Иди, Витечка, иди. А то еще передумаю.

Макс снова поцеловал ее руку, которую продолжал все это время удерживать.

— Люблю тебя.

— Знаю. Я тебя тоже.

Дождавшись этих поистине волшебных слов, он поднялся и пошел искать телефон.

В самом начале Лане нравилось выводить из себя Эндрю Баркера, пытавшегося помешать каждому ее благотворительному проекту, но затем он, вынужденный из-за Дэна ей помогать, постепенно втянулся и стал отличным помощником, а где-то и ведущим. Ну а чего жалеть денег, которые Эндрю с Дэном умели отлично зарабатывать? Жалеть стоило мир, подбрасывающий столько проблем, что затыкать удавалось лишь малые дыры, и все казалось, что корабль идет ко дну. В такие моменты, чтобы не сойти с ума от безысходности, Лана цеплялась за семью, сильно так разросшуюся в последнее время, ведь включала в себя теперь не только брата и родителей, но еще Тернеров, Ниланов, Абэ и даже жутко серьезного Майки Феллоуза, создающего вместе с Дэном очередную популярную нейросетку.